- Нет, оставайтесь. На ночь глядя не надо никуда ехать. И мне вы тоже ничего не должны объяснять. Я не хочу говорить, что прощаю или не прощаю вас. Умом понимаю, что должен. Но сердце рвёт на части. Я сына-то толком ещё не видел. Вот с Марго пока разбираемся. У неё вы должны просить прощения. Эту вашу связь, установленную не нами, не изменить никогда. В общем, оставайтесь. По крайней мере – это надо сделать для Кузи.

Мама горько вздохнула.

- Спасибо. Мы должны были вас благословить. И радоваться, но сами всё испортили. Думали, Маргарита перезвонит. Как всегда приходила сама, когда мы ругались на неё. Но неизменно приходит когда-то конец. Конец терпению, угрозам, мучениям. Человек не может жить долго в напряжении… Мы это поняли очень поздно. К сожалению, Маргарита, поздно. Так всё вышло… Не по-человечески… Мы искали тебя. По всем своим каналам, но это не удалось нам. А дедушка до самой смерти ничего не рассказывал. После похорон мы спохватились, увидели, что наделали. Сами себя обделили счастьем. Всё хотелось командовать и всех держать под контролем. А ведь дети сами приходят жить сюда, мы лишь должны достойно их дорастить и передать свою любовь. А дальше… Дальше просто не имеем права…

- Мама, хватит. Я думаю, что всё равно люблю тебя. И тебя, папа. Люблю то доброе, что вы сделали для меня. Давайте от этого оттолкнёмся. Кузя будет рад ещё одним бабушке и дедушке. Может, чаю?

- Давай, дочка, - мама смахнула слезу. – Я сейчас гостинцы принесу.

- Неси, - я не верила своим ушам и глазам: всё изменилось, как только Никита посмел снова появиться в моей жизни.

- Наконец-то, еле дождался тебя, - Никита сразу ухватил меня за талию и придвинул ближе к себе.

- Пока постелила родителям, пока на кухне прибрала.

- Хозяюшка ты моя. Почему не позвала меня на помощь? Я хотел, чтобы вы поговорили без меня. Вам есть, что обсудить.

- Ничего страшного, я не жалуюсь. Да, спасибо, мы немного пообщались. Ох, Никита, всё трудно пока.

- Ничего, скоро станет полегче.

- Я верю тебе, - сказала, а сама припала к его губам.

Не удержалась. Такие горячие и мягкие. Только сейчас поняла, что теперь я и сама смогу проявлять инициативу, когда захочу. Например, смогу попытаться успокоить Никиту, когда он будет злиться на меня. Так, стоп. За что злиться? А, впрочем, у меня всегда найдётся за что. Мне, кажется, это не последние мои ошибки.

- Сладкая моя, как приятно. А можно ещё, - Никита зажмурился и показал пальцем на свой рот.

Я не стала возражать. И снова поцеловала его, но на этот раз всё делала медленно, пробуя границы дозволенного. Он потянул меня на себя, и забрался под майку двумя руками.

- Никита, так тебе будет тяжело, - я заёрзала, лёжа на нём.

- Можно, я сам решу, тяжело или приятно мне. И вообще, хватит думать о других. Позаботься лучше о своём наслаждении, - и притянул меня за затылок к себе.

Утром я проснулась очень рано. За окном ещё только начинало светлеть. Повернулась к Никите и невольно залюбовалась его лицом.

Густые брови, которые он любит хмурить, когда я делаю то, что ему не нравится, тёмные волосы, вечно торчащие в разные стороны, но это, оказывается, такая укладка, густая красивая щетина, модное веяние и брутальность – всё это теперь принадлежит только мне. Ах да, ещё карие глаза – строгие, когда я заставляю его переживать, или ласковые, когда он смотрит… Ну, вот как вчера вечером.

- Марго, не отвлекайся, ещё насмотришься на меня за всю жизнь.

- Ах, ты не спишь. Хоть бы сказал, - игриво пнула его легонько ногой.

- Просто за тобой интересно было наблюдать.

- Ах так, - я отворачиваюсь и натягиваю тонкую простынь на себя, которой мы укрываемся в эти жаркие ночи.

Он тут же возвращает меня в исходное положение и нависает сверху.

- Жаль. Очень жаль, что родители в доме, - хлопает меня по мягкому месту.

- А то что? – делаю ему большие глаза.

- Я бы показал тебе, что бывает, когда от меня демонстративно отворачиваются, - и набрасывается на мои губы.

Через минуту я забываю обо всём на свете и уплываю туда, где тело подчиняется каким-то странным законам, где немеют руки, а сердце обрывается, уносится в район живота, заставляя кровь гнать по венам с невероятной скоростью.

- Вот так бы сразу, - Никита, как всегда, после нашей любви ложится на спину и берёт мою ладонь в свои руки. – Мне нравятся перемены в тебе. Очень нравятся. Ты стала такой отзывчивой. Нравится, что твои руки теперь не находятся без дела.

- Никита…

- Ты серьёзно? До сих пор стесняешься, Марго? Точно, даже покраснела, - заметил он, приподнявшись на локтях. – Надо чаще с тобой обсуждать такие вопросы. Так, составишь мне к завтрашнему дню список, чего бы ты хотела попробовать на следующей неделе. Я имею в виду нашу кровать.

Он так сказал это, как будто данное дело простое и будничное. Мол, сходи в булочную за булочкой, а то батон приелся.

- Никита, ты это серьёзно? – смотрю ему в глаза и не могу понять, что он хочет от меня.

- Да, а что тебя удивляет в этой просьбе? Я же должен знать, как и что тебе нравится.

Теперь я приподнялась на локти. Всмотрелась ещё раз в его лицо. Ни намёка на улыбку, даже на самую маленькую. Смотрит на меня, как будто сейчас работу в архиве предложит.

- Я не буду этого делать.

- Будешь, ты теперь моя невеста. Должна идти мне навстречу.

Я резко села на кровати. Наши глаза снова встретились, а следом каким-то шестым чувством я уловила, что его интонация изменилась. И в глазах какие-то искорки появились. Да он смеётся надо мной.

- Поверила? – подмял под себя и поцеловал меня где-то в районе солнечного сплетения.

- Поверила.

- А что плохого в том, чтобы ты это написала?

- Ну, знаешь…

- Нет, не знаю, напиши, - я сбрасываю его с себя и луплю подушкой.

- Ну, держись, Колючка! – он хватает меня за лодыжки и начинает щекотать своей щетиной в районе живота.

- Никита, пусти, ну хватит, пожалуйста, - я уже не могу перестать смеяться.

- Куда это тебя отпустить? Не пущу! Всё, моя ты. Попалась, значит, терпи всю жизнь.

- Да я согласна, пусти только.

- На что согласна?

- Терпеть тебя. Всю жизнь.

Это будет совсем не трудно.

Рано утром, проводив родителей, отправилась готовить завтрак для Никиты, очень надеясь на то, что больше посетителей не предвидится. Так хочется с ним побыть ещё наедине.

Послезавтра родители Никиты вернутся. И Кузя. Скучаю по нему сильно. Но с будущим мужем хочется всё обсудить без свидетелей.

Мои же родители согласились на то, что мы к ним в гости приедем сами после того, как сына подготовлю к этому. Кузьке и так хватило. То скорая ко мне приезжала, то в гости в Ростов-на-Дону уехал, а ещё и день рождения шумный намечается. В этот раз возражений ни от мамы, ни от папы я не услышала.

Пока думала над отношениями между родственниками, взбила яйца, поджарила модный бекон, который Никита притащил из элитного супермаркета, и тонко нарезала помидоры.

- Доброе утро, Марго! – Никита незаметно появился на кухне и поцеловал меня в макушку. – Что-то я бдительность теряю. Снова от меня ускользнула. И не разбудила. – легонько хлопает меня по пятой точке. - Так разоспался я сегодня. Вообще, как-то тут спится особенно хорошо. С женой под боком.

- А мне что, теперь раньше тебя просыпаться нельзя? – целую его в ответ в щеку, которую он мне предусмотрительно подставляет. – И я ещё не жена, - справедливо замечаю.

- Мне нельзя… Просыпаться без тебя нельзя. Сразу хочется бежать и ловить тебя, - обхватывает меня сзади за талию и прижимает к себе. – Чувствуешь, как мне хочется тебя искать? Жена, мне кажется, что этот вопрос уже решён.

- Никита, пусти. Уроню сковороду с твоим беконом.