- Но следствие продолжается, – добавил Конрад, – и уже скоро у него могут возникнут к тебе вопросы, Лирри!

- Конечно, – сказала ему. – В любое удобное для следствия время.

- Пока же мне интересна причина разбойного налета. Велика возможность того, что обиженный муж как раз мстил твоей тете...

Я покачала головой.

- Не очень похоже, что целью была именно она, – сказала ему. – Разбойники знали, как меня зовут, а заодно они приказали снять отцовский медальон.

И тут же закрыла рот, решив, что не стоило этого говорить! Мне совершенно не хотелось, чтобы следствие отобрало моих собачек для выяснения, кто они такие, или же как вещественное доказательство.

Конрад ненадолго задумался.

- Такие нападения происходят преимущественно по наводке, так что, вполне возможно, дело могло быть еще и в мести. Кто-то им заплатил, чтобы вывести тебя из игры – такое тоже случалось на моей памяти. Ни один Брачный Сезон не обходился без серьезных скандалов.

- Вполне может быть, – отозвалась я неопределенно.

Но, оказалось, это еще не все.

- Также мы обнаружили много интересного на месте нападения. Например, следы зубов гигантских собак или волков на мертвых телах. Их словно рвали на части хищники. Ты случайно не знаешь, что это могло быть?

Со слов герцога выходило, что Роберт ничего не видел, а кучер лежал лицом в землю, молясь всем богам, чтобы его случайно не пристрелили, поэтому хищников он тоже не заметил.

Разбойники, находившиеся возле кареты, погибли. Выжили только те, кто сидел в кустах, вздумавших их задушить, поэтому им было мало дела до того, что происходило вокруг.

Мой дядя лежал в обмороке, а тетя хлопотала возле него, так что единственный свидетель – это я.

На это я неопределенно пожала плечами, сказав, что, вполне возможно, именно таким причудливым образом проявилась моя Земная магия. К боевой она не имеет никакого отношения, поэтому мне приходится изобретать новые и более изощренные заклинания.

Иногда меня заносит не туда, куда нужно, – как, например, с этими кустами и зубами.

Почти не соврала, заодно обрадовалась, что герцог отстал от меня с расспросами. Но, пораженная его новостями, я поддалась душевному порыву и согласилась отправиться с ним завтра после обеда на прогулку в коляске.

Затем Конрад ушел, напоследок поцеловав мне руку и сделав еще пару комплиментов, которые пришлись мне по душе.

А я осталась с тетей наедине.

- Уверена, Лирьен, ты специально все подстроила, чтобы милорд герцог поставил магический барьер! Не смей больше такого делать никогда! Это мой дом, и я имею полное право знать, что происходит в его стенах.

- Конечно же, тетя! Вы имеете полное право знать, – согласилась с ней. – Точно так же, как и все остальные.

Она нахмурилась.

- О чем ты говоришь, Лирьен?

- О том, что и вам, и остальным не помешает узнать, что главарь вчерашней банды опознан, и это некий Максимильян Фреске… О, я вижу, вы снова побледнели, тетя! Так же, как и вчера, когда увидели своего первого мужа живым и здоровым, тогда как второй ваш муж лежал на полу кареты рядом с вами!

- Ты!.. – выдохнула она. – Ты обо всем знаешь?!

- О да! – сказала ей. – Причем знаю не только я, но и милорд герцог Кэнделл, потому что он сам мне об этом и рассказал. Как вы понимаете, дорогая тетя, мы с ним в хороших отношениях, поэтому он оставил решение вашего вопроса на мое усмотрение.

Соврала, но мне нисколько не было стыдно.

- О чем ты говоришь, Лирьен?!

- О том, что по моей просьбе герцог взялся за это дело и по моей же просьбе он может дать ему огласку, после чего в ваш дом явятся жандармы. Затем вас осудят за лжесвидетельство и многомужество, и приговор будет довольно суровым.

- Но я ничего плохого не сделала! – воскликнула тетя в полнейшем отчаянии. – Максимильян был мертв, когда я видела его в последний раз! Мой муж был мертв, я похоронила его и оплакала, так почему же он снова воскрес?! А то, что я вышла замуж за Шарля, это было решение, подсказанное исключительно сердцем…

- Моя мама вышла замуж за Томаса Милтона тоже по решению, подсказанному исключительно сердцем. Но вы ее осудили! Заклеймили позором, после чего относились ко мне, как к ребенку, рожденному в грехе, а не у любящей пары, связавшей себя узами брака. Быть может, вам стоит испытать на себе похожее? Пройти через презрение общества и родных, хотя вы, по вашему мнению, не сделали ничего плохого?

- Лирьен, умоляю!..

- Интересно, что вы почувствуете, тетя, если я отберу у вас все самое дорогое, как бы собирались отобрать у меня нянюшку? Потому что вам этого захотелось, и вы якобы можете заплатить ей больше?

На этот раз она промолчала.

Смотрела на меня и молчала. Затем покачала головой.

- Что ты хочешь, чтобы правда не выплыла наружу? – выдавила из себя. – Я готова… на многое! На все, Лирьен!

Ну что же, император тоже не хотел, чтобы подобная правда стала достоянием общественности, но знать тете об этом было необязательно.

- То есть озвучить вам свои желания? – поинтересовалась у нее. – Ну что же, во-первых, я хочу, чтобы в этом доме, в котором я вынуждена оставаться до конца Брачного Сезона, ко мне относились должным образом. Как к единственной племяннице вашего мужа, которая приехала погостить в столицу, а заодно получила приглашение стать дебютанткой. Во-вторых, вы станете уважать мою нянюшку – она вырастила меня и сберегла от всех опасностей. Она мне как родная, поэтому вы прекратите попытки ее перекупить. – А Роберт вполне может позаботится о себе и сам. – Если подобное вам под силу, то, пожалуй, я тоже смогу держать язык за зубами.

Тетя, еще немного помолчав, кивнула.

- Выходит, мы заключим с тобой договор, Лирьен?

- Устный, – сказала ей. – Наш договор будет устным, и вам придется мне доверять. У вас попросту нет иного выхода. Но если вы его нарушите, то у меня тоже не будет другого выхода...

А больше ничего сказать не успела, потому что старые часы в углу гостиной пробили одиннадцать, и в дом с визитом одновременно прибыли лорд Эгон Купер и маркиз де Браско.

Причем второй хромал, и рука у него была на перевязи, хотя я не помнила о таких ранениях. Заодно он постоянно заверял недовольного лорда Купера, что ему тоже было назначено ровно на одиннадцать, но мое письмо затерялось в дороге.

Мне пришлось принимать сразу двоих, и тетя, к удивлению, оказалась неплохим подспорьем.

Занимала маркиза, кругля глаза на его рассказы о произошедшем в летней резиденции, картинно охала и гоняла Конни то за сердечными каплями, то за коньяком для маркиза, заодно расхваливая подвиги и славя его, как настоящего героя.

Такое отношение маркизу пришлось по душе, и он стал вести себя соответствующе – как герой. Затем, якобы поддавшись на расспросы тети, принялся рассказывать ей обо всем в красочных подробностях.

Маркиз был, словно бездонная бочка – стоило его только повернуть в нужном положении, как из него полились речи.

Мне же удалось за это время переговорить с лордом Купером.

- Мне жаль, – сказала ему. – Письмо маркиза не затерялось по той простой причине, что я ему ничего не отправляла. Не придумала, как отказать, а потом у меня закончились силы, и я заснула. К тому же это нападение по дороге из резиденции…

Пришлось рассказать лорду Куперу о банде Кровавого Макса, на что он побледнел, осознав, какая опасность мне угрожала. Принялся расспрашивать что да как, но, помня о договоре с тетей, я была лаконична и скупа на подробности.

Именно так незаметно и пролетели полчаса, отведенные на утренний визит.

- Мне жаль, что нам не удалось побыть с вами наедине, – искренне произнес Эгон Купер. – Не откажетесь ли вы, Лирьен, прокатиться со мной сегодня в коляске после обеда? Можно сказать, что я пострадал по вине маркиза де Браско!

Я не отказалась – раз уж он стал заложником не зависящих от него обстоятельств.

Наконец, гости нас покинули, а я принялась ожидать скорого появления следующего, который вчера утром написал мне витиеватое письмо, заявив, что у него ко мне крайне важное дело. А заодно и ценный подарок – в благодарность за его лечение и за все то, что я сделала в резиденции.