– Голубь? – наконец спросила она.

– Голубь, – ответил я. – Еще одна кличка для новичка.

– А-а-а, – задумчиво произнесла Мэйвен. – Мне нравится. Голубь. Могу я тоже ею пользоваться?

– Можешь называть меня, как захочешь. Только убедись, что тебе нравится выбранная кличка. – Я наклонился чуть ближе и тихо произнес: – Есть у меня ощущения, что ты часто будешь ее произносить. Возможно, и на разных децибелах. Может, попробуешь и покричишь ее погромче, чтобы понять, подходит тебе или нет?

Мэйвен снова зарделась, и по веснушчатым щекам разлился легкий румянец. Я ухмыльнулся, но Мэйвен тут же закрыла рот и покачала головой.

– Ты планируешь усложнить мне жизнь, да? – спросила она.

Я наклонился еще ближе.

– Давай по-честному: тебе бы это понравилось.

Она не ответила, но в том и не было нужды.

Улыбка, заигравшая в уголках ее пыльно-розовых губ, подсказала мне, что я прав.

Я никогда не была так благодарна себе из прошлого, когда в день бостонской игры развернула коврик для йоги.

Отчасти я задавалась вопросом, так ли необходимо брать его с собой, будет ли злиться персонал, что я его принесла, найдется ли у меня вообще время им воспользоваться. Но я выдохнула с облегчением, улучив несколько минуток повседневной жизни.

Я понимала, что сегодня утром совсем не получится заняться медитацией, да и другого способа очистить разум не найдется, и была права. Все как-то слишком быстро закрутилось, и я едва успела проснуться, как оказалась в автобусе вместе с командой, направлявшейся на каток.

Потому теперь, когда мне удалось улучить немного времени наедине, я погрузилась в свои мысли и начала практику с позы эмбриона. Мне нужно было почувствовать единение с землей. Мне нужна была тишина.

Последняя неделя пролетела незаметно, и я не знала, с чего начать, даже не попытавшись собрать все воедино. Я до сих пор не могла уложить в голове, как один званый вечер с лучшей подругой обернулся событием, которое всецело перевернуло мою жизнь. Мне предоставили уникальную возможность, но она отнимала все силы. Пришлось полностью отказаться от привычного распорядка, зоны комфорта и – самое главное – от привычного запаса энергии.

Я так устала, что могла бы и год проспать, но даже этого бы мне не хватило.

Я решила, что поможет практика инь-йоги, поэтому перешла в позу бабочки и устроилась поудобнее.

Полет на самолете с командой прошел бурно и весело. Похоже, Уилл Перри, или Папаша Пи, как называли его игроки, единственный спокойный и уравновешенный человек в команде. Остальные как будто вырвались на свободу: громко пели, разговаривали, смеялись и играли в карты.

Я молча наблюдала за ними, делала фото и видео и писала пометки в блокноте, а в перерыве отправляла сообщения Ливии. Только она могла по-настоящему меня понять, ведь подруга каждый день работала с этими дикарями.

Я с улыбкой наблюдала за ними, поражаясь тому, как они напоминали семью. Словно на этом самолете было двадцать братьев, а тренеры и обслуживающий персонал скорее напоминали их крутых дядюшек, чем отцов. Ну, кроме тренера Маккейба, который единственный мог приструнить парней обычным свистком и суровым взглядом.

Когда ребята играли в карты в нашей небольшой компании, Винс сдал мне карты и, хотя не совал нос в чужие дела, заставил меня принять участие в разговоре.

Мне самой стало тошно от того, как сильно мне это понравилось.

Я уже составила о нем мнение, и, если Винс бросал в мою сторону глупые фразочки для съема или дерзко шутил, было легко придерживаться этого мнения. Винс – бабник, самодовольный спортсмен, привыкший находиться в центре внимания и уж тем более привыкший добиваться своего. Он интересовал меня только потому, что работа с ним могла положительно отразиться на моей карьере.

Мне всего-то и нужно, чтобы он оставался в той коробочке, куда я его поместила, потому что, когда Винс спрашивал обо мне, когда заступался перед другими игроками, не зная, что я стою за ним… От таких поступков эта коробочка открывалась, и мне не нравилась идея, что он может оттуда выбраться.

Весь день я выкладывала фотки и видео в сторис аккаунта «Один месяц с Винсом Кулом»: показывала парней, одетых в дорожные костюмы и стоящих на взлетной полосе, а потом как они сцепились в коридоре отеля по пути в свои номера. В течение дня количество подписчиков росло, и каждый мой пост спустя всего несколько секунд набирал тысячи лайков и комментариев. Еще я получала в директ сообщения с просьбами, что показать в следующий раз.

Покажите нам, чем они занимаются после победы!

Божечки, выложите, пожалуйста, в какой бар они пойдут, чтобы я пришла туда и сделала Винса своим мужем.

Скажите, какая ему нравится музыка?

Можете показать его детские фотографии?

Чем он любит заниматься в свободное от хоккея время?

Он не против потрахаться? Если да, скажите, как мне в этом поучаствовать?

Как стать его женой?

Передай Винсу, что он слабак.

Последний комментарий написал Джексон Бриттен, и над ним я посмеялась.

Когда вчера вечером моя голова коснулась подушки, аккаунт набрал полмиллиона подписчиков.

За один день.

Сердце сжалось от страха перед возможной неудачей, и не помню, чтобы я испытывала подобное раньше. Но это побудило стряхнуть все мысли и сосредоточиться на йоге. Мне нужно избавиться от всего этого шума, иначе я в нем потону.

Я провела легкую тридцатиминутную тренировку, а потом быстро приняла душ и отправилась в номер к Винсу. Я быстро засняла его во время утренней прокатки, которая прошла так же непринужденно и весело, как и полет на самолете, но затем команда вернулась в отель, чтобы подготовиться.

Я не знала, что игроки привыкли хорошенько высыпаться перед игрой.

Потому ушла к себе в номер, чтобы побыть в столь необходимой мне тишине, и почувствовала себя немного отдохнувшей, когда переодевалась и готовилась к своей первой игре НХЛ.

Перед тем как отправиться в номер Винса, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Мой наряд был более подходящим, чем тот, что я надела накануне. Я выбрала эффектные кремовые брюки и белую блузку, дополнив их блейзером ярко-синего цвета, чтобы соответствовать цветам команды и не замерзнуть самой. Мои густые локоны задорно подпрыгивали, но не пушились, как во Флориде. Я ненароком задумалась, приходилось ли женщинам на северо-востоке иметь дело с влажностью, или волосы у них всегда выглядели безупречно? А еще решила надеть любимую пару туфель телесного цвета, чтобы казаться повыше, и молила, чтобы к концу дня ноги не слишком болели от каблуков.

Мой макияж был неярким и нейтральным – таким, что казалось, будто я вообще не красилась. С помощью консилера и тонального крема я выровняла тон кожи, но все равно проступали веснушки, а брови подкрасила гелем, после чего нанесла тушь на ресницы. Образ довершила блеском телесного цвета, привлекая внимание к одному из моих лучших достоинств. Мне нравились мои губы, зубы и улыбка.

Добавив пару изящных золотых сережек и колье на цепочке, идеально поместившееся в вырез блузки, я решила, что готова, и направилась к номеру Винса.

Который, как ни странно, находился прямо по соседству.

Я глубоко вдохнула, заставляя себя улыбнуться, и постучала по дереву. Уже собиралась стукнуть снова, как дверь распахнулась.

Винс опять встретил меня полуобнаженным, и на сей раз на нем были только темно-синие трусы.

Все произошло слишком быстро – вот он распахнул дверь, провел рукой по растрепанным волосам, зевнул и пропустил меня в номер. Он был просто усталым человеком, проснувшимся после дневного сна – ничего необычного.

Но для меня это все равно что увидеть одно из семи чудес света.

Даже если бы я привыкла к его дурацкому животу и груди, хотя, кстати, не привыкла, то теперь была вынуждена лицезреть и его мощные бедра. Ткань нижнего белья натянулась на них, хоть и не так, как на другой части его тела, которую очень кстати обрамляла белая строчка.