С чего тогда сейчас у меня руки сжались в кулаки, когда приятели точно так же обсуждали Мэйвен?

– Прекращайте! – гаркнул я.

Улыбки с их лиц слетели так же быстро, как моя.

– По сути, она теперь часть нашей команды, – сказал я. – Ей и так довольно неуютно в компании таких вонючих дикарей, как вы двое. Проявите к ней немного уважения, или я заставлю вас это сделать.

Джексон и Картер давились смехом, глядя мне за спину и друг на друга, после чего Джексон смиренно поднял руки.

– Конечно, Голубь, – сказал он. – Не будем мы доставать твою девушку.

– И не клейтесь к ней, – пригрозил я, слегка выпятив грудь, когда Джексон назвал Мэйвен моей девушкой. Ее уж точно нельзя было так назвать, но мне понравилось, что за ней закрепилось такое прозвище, хотя у меня не было на то никакого права.

Вдруг над моей головой кто-то прочистил горло, и я, оглянувшись, увидел, что сзади с веселым выражением лица стоит Мэйвен, скрестив на груди руки.

Мне даже не пришлось смотреть на парней – я и так знал, что она давно там стояла. Особенно когда услышал, как они еле сдерживают смех. Я не обратил на них никакого внимания, встал и протянул руку за сумкой Мэйвен.

– Место у окна твое, куколка, – сказал я и снял сумку с ее хрупкого плечика, погладив его костяшками пальцев. Она до последнего держала руки скрещенными, не желая моей помощи, но все же отпустила ремешок, чтобы я засунул ее сумку на полку.

– Я тебе не куколка, – огрызнулась Мэйвен. – И я хочу сидеть у прохода.

– Ничего не поделаешь, персик. У меня длинные ноги, которым нужно размяться, – цокнул я языком.

– Не, дело в том, что он боится летать, а если сядет у окна, то обделается от страха, – вклинился Картер.

Я даже взглядом его не удостоил – просто вытянул руку и с силой ударил по плечу. Картер заскулил, засмеявшись, и потер место ушиба, пока Мэйвен наблюдала за нашими пререканиями, а я смотрел на нее.

– Винс Танев и боится летать? – Она склонила голову набок. – Вот уж не ожидала.

– О, я полон сюрпризов.

– Не сомневаюсь, – закатив глаза, сказала Мэйвен.

Я воспользовался возможностью и оценил наряд, в который она переоделась. Мне не хватало того крошечного клочка белой ткани, который она надела утром как топик, – особенно после того грешного и отменного лицезрения ее затвердевших сосков. Член в штанах дернулся при воспоминании о том, как покрылись мурашками ее руки, когда я обвел ее взглядом и нашел тот премилый сюрприз, напоминающий игрушку в коробке с хлопьями.

Сейчас на ней были светлые джинсы и черная рубашка с длинным рукавом. Волосы она убрала назад при помощи ярко-синей банданы, завязанной узлом спереди, а в ушах висели серебряные кольца. И почему-то теперь Мэйвен выглядела еще соблазнительнее, хотя одежда на ней была более закрытой.

Женщинам с такой попкой надо официально запретить надевать настолько обтягивающие джинсы.

Я неспешно разглядывал ее, а когда наконец посмотрел в глаза, она наградила меня взглядом, так и говорящим: «Ну как, ты планируешь отходить или?..»

Я сделал шаг в сторону, совсем небольшой, словно больше некуда было двигаться. Когда Мэйвен заметила крошечную полоску между мной и креслом, которую я ей оставил, мои губы расплылись в улыбке.

Она сжала челюсть, приняв вызов, и сперва я подумал, что Мэйвен пихнет меня и настойчиво пролезет на свое место. Но в последний момент ее движения замедлились, и она, высоко задрав голову, повернулась к креслам и оперлась рукой на спинки, чтобы не упасть, когда протискивалась через меня.

Этот легкий поворот привел к тому, что ее задница оказалась почти у меня на коленях.

– Извини, – мурлыкнула Мэйвен, ухмыльнувшись, и медленно скользнула идеальной круглой попкой в форме яблока по моему паху. Она делала это мучительно медленно, и я запыхтел от ощущений, вцепившись рукой в кресло, чтобы не протянуть руку и не прижать ее к себе.

Она протиснулась на свое место и поглядела на меня краем глаза, а потом с осторожностью села у окна, скрестив ноги.

Я наконец выдохнул и посмотрел на Картера с Джексоном, которые наблюдали за мной с самодовольными ухмылками. Даже Уилл глянул на меня, выгнув бровь, после чего снова отвернулся к окну.

Я размял шею, расстегнул пуговицу на пиджаке и сел в кресло рядом с Мэйвен.

– И не зови меня персиком, – сказала она.

– Тогда как же мне тебя называть? – спросил я. – Девушкой моей мечты? Морской сиреной?

– Как насчет Мэйвен, раз уж так ее и зовут? – влез Папаша Пи и медленно моргнул, глядя на меня так, словно я был подростком, который уже конкретно его достал. Если честно, я и правда отчасти вел себя как подросток, но ничего не мог с собой поделать.

Мне нравилось действовать Мэйвен на нервы.

Интересно, что произойдет, если я буду манипулировать умело?

Мэйвен показала мне язык после небольшого замечания от нашего вратаря, а затем повернулась к нему и протянула руку.

– Спасибо. Вроде официально мы не знакомы. Я Мэйвен Кинг.

– Уилл Перри, – сказал он грубовато, крепко пожав руку.

– А вот мы зовем его Папаша Пи, – вмешался Джексон.

Брови у Мэйвен поползли на лоб.

– Почему?

– Ну, потому что он на самом деле папа. И у него самый милый ребенок на свете.

– А еще потому, что у него железные кулаки и он наказывает, как отец, – объяснил Картер. – И с шайбой обращается так, будто пацан пытается пригласить его дочь на свидание, а его дочь – это ворота. Не влезай – убьет.

Щеки Мэйвен слегка порозовели, и она улыбнулась Уиллу.

– Папаша Пи. Мне нравится.

– У нас всех есть прозвища, – сказал Картер. – По правде, это немного бесит, но тут уж никуда не денешься.

– То есть? – спросила Мэйвен.

– Ну, в хоккее так случается. Иногда прозвище созвучно с твоей фамилией, а иногда ты совершаешь какую-нибудь дурость, и она прилипает к тебе на много лет. Иногда прозвища удостаиваешься благодаря играм: например, Папаша Пи – это в честь фамилии Перри, но еще он – Пикулька.

– Пикулька? – поморщилась Мэйвен.

– Да. Потому что на льду он молодец, как соленый огурец, – пояснил Джексон.

Мэйвен рассмеялась, и ее смех прозвучал так легко и воздушно, что мне захотелось закупорить его в бутылку. Казалось, от разговора с парнями она успокоилась, а язвительность, с которой она обычно ко мне обращалась, медленно сходила на нет.

– Значит, он Папаша Пи, – сказала она, показав на Уилла, а потом навела палец на Джексона. – А ты кто?

– Бритци, – ответил он. – Моя фамилия Бриттен. А Картер – Фабио.

– Из-за волос, – пояснил Картер, проводя рукой по своим каштановым волосам средней длины, а потом потер щетину. Уилл снова фыркнул и смерил его взглядом.

У Папаши Пи были самые длинные волосы.

– Потому что его фамилия Фабри, – вклинился Джексон. – А еще он с дамами обращается неумело, поэтому мы из смеха зовем его Фабио.

В ответ Джексону засунули в ухо обслюнявленный палец.

– А ты? – спросила Мэйвен, наконец-то повернувшись ко мне, и в ее медово-золотистых глазах заплясали искорки. – У тебя какое прозвище?

– Мистер Кинг.

– Почему? – нахмурилась она.

– Потому как ты слишком независима, чтобы взять мою фамилию, когда мы поженимся, – выходит, мне придется взять твою.

От изумления с губ Мэйвен сорвался смешок, и она покачала головой, снова скрестив на груди руки.

– Считаешь себя таким милым, да?

– Как щеночек.

– Скорее, как кобель, – не преминула ответить она.

– В миру он Винс Кул, но для нас – Мальчишка Танни, – сказал Картер. – Потому что в первый же вечер перепил «Ирландской бомбы» в O’Briens и постоянно просил сыграть «Мальчонку Дэнни», хотя группа играла южный рок, а не ирландскую музыку.

– Не, для меня он просто Голубь, – возразил Джексон, закинул лодыжку на другое колено и завел руки за голову. – И навсегда им останется.

Мэйвен не сводила с меня глаз.

А я сомневался, что вообще смогу когда-нибудь оторвать от нее взгляд.