— Хорошо, — затухающе произнёс Кади. — Но всё же зачем вам цветы?

— Понимаешь, если бы пыльца не теряла свои свойства, то тебе бы не пришлось долго рыскать по болотам. Я хочу научить тебя одной микстуре, которую ты должен будешь знать как…

— Отче наш?

— Что? Не-е-ет, что за «отче наш»?.. Ты меня сбил. В общем, ты должен будешь запомнить это на всю жизнь, ибо эта микстура будет делать твой хлеб.

— А разве длинного острого клинка не хватит для хлеба-то?

— Длинный острый клинок не сможет пробиться через плотную укреплённую оболочку воина, — ответил Кёргин, посмотрев на небо. — Облачно. Повезло.

И вновь мрак сумерек погрузился в тишину, изредка прерываемую треском костра. Быстро высушив вещи, Каргадель за несколько секунд напялил их на себя и выкопал небольшую выемку в земле, в которую забросил полупустой рюкзак.

— Хм? — удивился Кёргин, когда увидел, что делал Кади, но ничего не сказал.

От глубины ямки оставалась половина, но мальчик не ложился внутрь, а стал искать достаточно длинные палки, чтобы полностью перекрыть выход сверху и тем самым немного обезопасить себя. Спустя полчаса всё было готово, и для большего удобства он накидал на палки немного земли, сделав своеобразную полузакрытую лежанку с выходом у головы.

— Хитро, — оценил Кёргин. — И особенно эффективно для тебя.

— На это и расчёт. Никто не ожидает человека, поднимающегося из земли, — ответил Кади, стоя над лежанкой и оценивая свои труды.

«Хотя могло быть и лучше, будь у меня брезент».

Быстро забравшись в свой кокон и полностью закрыв верх палками, которые предварительно связал своими ограничителями, он начал устраиваться для ночёвки.

«Земля немного промёрзла, поэтому червяков в гости можно не ждать. Что до тепла, то за ночь надышу, да и одежда не особо пропускает холод».

***

— Вставай! — раздался голос над мальчиком, заставив того вскочить с налёжанного места.

От такого манёвра связка палок над головой чуть-чуть подлетела и, сместившись со своего места, упала прямо внутрь землянки.

— Ай!

Но пролежала она на теле Кади недолго, после чего она отправилась в недолгий полёт наружу. Ещё ничего полностью не осознавая, Кади выскочил из землянки и словно пещерный человек начал осматривать округу.

— А? Что случилось? — с испугом спросил Кади после того, как окончательно стряхнул с себя остатки сна.

Лёгкая дымка тумана покрывала низину болота, придавая мистическое чувство опасности от вида этих мест.

— Завтрак готов, — ухмыляясь, сообщил Кёргин, держа в руках небольшой котелок.

— Без гиблоцвета? — недоверчиво спросил Кади.

— Эй, с чего такие предположения?! Я не буду сам себя травить! — сказал он и для пущей убедительности выпил из небольшого черпачка.

— Что это? — спросил Кади, увидев варево внутри.

— Разваренное рыбное филе с овощами, — коротко ответил учёный, откладывая себе в тарелку немножко этого жирного варева.

— Филе? Я не вижу тут филе! — возмутился Кади.

— Для большей питательности я мелко нарезал его.

«Насколько же мелко надо нарубить филе, дабы я не увидел его в супе?!» — сокрушился про себя Кади, но всё же отчерпнул себе в тарелку это варево.

Хоть запах и был похож на рыбный, сама похлёбка ни сколько не давала усомниться, что внутри неё рыбы нет. Плавающий горох и крупный картофель так вообще явно давали понять, что без присутствия рыбного запаха этот суп можно было спокойно назвать гороховым.

— Ну, что замер как истукан? Давай пробуй, — подогнал его Кёргин.

«Ну, я же не умру от этого», — пораскинул мозгами мальчик и зачерпнул ложкой немного супа.

Хлюп.

Глава 38. Болотные похождения

Решив, что еда подождёт, Каргадель достал из своего «спального места» рюкзак и поставил его поближе к костру, чтобы тот высох от образовавшегося снизу конденсата.

«Почему он вообще образовался в том месте?! — подумал Кади, ощупывая подмоченный рюкзак. — Скорее всего, не до конца высох за вечер», — ответил он сам себе, садясь обратно за трапезу.

— Кстати, не можешь мне, пожалуйста, сказать, откуда это у тебя? — спросил Кёргин в середине трапезы, указывая на сильно выпирающий предмет в одном из карманов запачканного рюкзака.

— Блин! — воскликнул Кади. — Совсем про неё забыл!

Быстро открыв рюкзак, он достал хладный труп синей змеи, что не так давно грозилась его цапнуть.

— Слушай, а где ты её… поймал? — заинтересованно спросил учёный, отложив пищу в сторону и подойдя к змее в упор.

— Как раз около гиблоцвета.

— Хм-м-м. Недурно-недурно, — бормотал учёный. — Это синечешуйчатая земельная змея. Достаточно распространена в этих местах, но при этом, чтобы найти её, надо постараться. Оставь её на меня, я достану всё что надо, а мясо используем в еду.

— А? В еду? Зачем? — удивился мальчик. — Разве нам не хватит запасов?

Хлоп!

Ответом на подобное удивление послужил лёгкий подзатыльник. Не понимая, что происходит, Кади ещё с большим удивлением посмотрел на Кёргина.

— Ничего не должно быть потрачено зря. Если бы ты убил эту змею только ради желез, то чем ты хуже бандитов, которые грабят крестьян на дорогах?

— А почему сразу бандиты-то? — с обидой в голосе спросил мальчик.

— А как предложишь это назвать? Всё должно либо идти своим чередом, либо стать плодородной почвой для остальных. Выброси мы эту змею, то смысла её убивать бы стало меньше. Всё должно быть использовано.

Каргадель промолчал.

— И лучше тебе принять эту точку зрения, ибо другие способы будут более расточительны и будут нести больше вреда окружению.

«Прямо всё для фронта», — задумался Кади.

Монолог прекратился, но Кёргин продолжал смотреть на своего ученика. Будь мальчик менее зрел, то давно бы залился рёвом или истерикой, будь же более, то вступил бы в словесное противостояние с ним. Но мальчик вёл себя предельно спокойно и внимательно слушал все его слова, что несказанно удивило и обрадовало учёного.

«Хотя если бы он вступил бы в перепалку, то это могло бы говорить и о его глупости или импульсивности», — поправил сам себя Кёргин, садясь на место.

Покончив с завтраком, они быстро прибрались около костра, после чего Кади вновь ушёл в сторону болот.

— Главное, на хрюна не нарвись! — крикнул ему вслед учёный.

«Хрюн? Кабан что-ли? — подумал уходящий мальчик, но на заметку взял. — Всё же даже вепрь может представлять большую угрозу».

***

— Не-е-ет, Лерен, неправильно, — устало произнесла Шиела, наблюдая за своей ученицей, которая пыталась настроить свою оболочку.

— Почему? — спросила Лерен, чувствуя как окружающий её воздух охлаждается.

— Ты должна блокировать окружающую температуру, а не занижать свою. Попробуй ещё раз, но теперь постарайся собрать круги в два слоя, иначе ничего не выйдет.

— А почему нельзя в один?

— Первый круг охлаждает, не позволяя огню и молнии достигнуть тебя, второй же защищает тебя от того холода.

— Но почему я не замёрзла? — удивлённо спросила ученица, разрушив систему кругов.

— Ты сама занизила эту температуру до комфортной для себя.

— Но я не…

— В этом нет твоей вины, — схватившись за голову пальцами одной руки, сказала учительница. — Ты делаешь это неосознанно, и это очень сложно изменить. Просто постарайся ограничить себя от холода, который ты же и создала, хорошо?

— Ладно.

Пока Лерен вовсю потела и пыталась создать двухслойную формулу, Шиела начала читать письмо, что ей доставили с конвоем обеспечения.

«Дорогая Шулька. — Начиналось письмо, но уже от этого дама почувствовала себя немного некомфортно и смущённо. — Пишу тебе из третьей части войск дальнего гарнизона. Надеюсь, у тебя всё в порядке, и письмо доставят в срок. Увы, но я не могу обнадёжить тебя, что попаду домой следующим летом, так как наша часть вовсю готовится к марш-броску. Странные дела начинаются, не правда ли? У меня всё хорошо, командир с прошлого случая старается обходить меня стороной и мало разговаривает со мной, но мне это уже не особо важно. Вчера на ужин подали запечённые яблоки. Ты не представляешь, как по вкусу они были похожи на яблоки нашей тёти. Я даже на мгновение обомлел, но быстро пришёл в себя. Господи, это были те самые яблоки, Шулька. Те самые. Это письмо уходит по чёрной линии, поэтому попрошу тебя не отвечать мне и постарайся отрицать его получение у комиссаров, хотя, думаю, до этого не дойдёт. Неделю назад случайно уронил мушкет себе на ногу. Лекарь сказал, что ничего серьёзного — простой ушиб, но я уж думал, что ногу сломаю… Шуль, а ты помнишь ростовщика на углу квартала? Знаю, что помнишь. Такого человека забыть невозможно. Так вот, к делу. Среди рядовых затесался его племянник. Ты бы видела его — вылитый ростовщик. Правда, второй подбородок не столь велик, как у того. Ну, ничего, армия быстро из него нормального человека сделает. Так хочется узнать, как у тебя там дела, но, увы, не могу. Ребята постарше говорят, что эта ситуация продержится ещё полгода, вот только что-то я не уверен в этих словах. А ещё у меня кончаются чернила. Извини, что так мало написал, но в связи с последними событиями нам чернила стараются не выдавать. Параноики. С любовью, твой младший брат Шур…»