«Видимо, эти миазмы — дело этой змеи», — подумал Кади, осмотрев ещё раз у себя под ногами.

Ранее он не заметил, что вся голая земля была покрыта белой пылью, которая уж точно не была подобна обычному песку. Но времени разглядывать песок у него не было, поэтому он одним ловким движением на ходу поднял труп змеи и вышел за пределы зоны.

«Будет плохо, если эта змейка была не одна и остальные придут по её душу», — размышлял он, вновь натягивая арбалет.

Уперев приклад о землю, Кади навалился всем телом на крюк для перезарядки. За пару рывков ему удалось полностью натянуть тетиву, подготовив арбалет к приёму боеприпаса.

«Не стоит торопиться», — подумал он, вложив болт на своё законное место.

В течение минуты он не слышал ни единого звука, кроме своего сердцебиения и шума ветра, свистящего в кронах причудливых деревьев.

«Вроде чисто. Ладно, надо бы достать болт».

Но даже поняв, что его тревоги были напрасны, он не убрал своё оружие из рук, оставаясь всегда наготове. Подойдя к камню, он быстро осмотрел место попадания.

— Глубоко засел, — заключил он, увидев только торчащее из камня оперение. — Видимо, придётся оставить его тут.

Но неожиданный сюрприз с другой стороны заставил его взгляд подняться. Три бутона аквамаринового цвета тихо качались на ветру, разбрасывая вокруг себя небольшую белую пыльцу.

«Всё встало на свои места!» — обрадовался мальчик, доставая из пояса инструмент.

Подрезав цветки прямо под корень, Кади решил поближе осмотреть странную пыль, что лежала повсюду. Наощупь эта пыльца больше напоминала мелко покрошенную резину для поделок. Вот только эта резина была произведена гиблоцветом, что непрозрачно намекало на её свойства.

«Особо не летуча, но по весу легче песка. Думаю, мне повезло, что я пришёл сюда в более менее спокойную погоду на болотах. — Но тут в его голове промелькнуло неожиданная идея. — Может, собрать это всё?»

Быстро пошарив у себя по карманам, Кади нашёл небольшой мешочек, который был явно предназначен под мелкие предметы. Благо, что пыльца была крупнозернистая, а ткань мокрая — основная её часть не просачивалась сквозь мешочек.

«И почему такой цветочек прозвали гиблоцвет?» — удивился он, ещё раз осматривая округу.

Вот только стремительно темнеющее ночное небо уже указывало мальчику, что задерживаться больше нельзя, поэтому он решил не доходить до дальнего края «ауры» и двинулся в обратную сторону.

— Кади-и-и! — раздавалось вдали.

-Иду-у! — крикнул в ответ мальчик, но его связки из-за долгого молчания были не готовы к этому порыву, отчего по глади болота распространился очень тихий и мягкий звук.

«Засмеют ведь», — краснея, подумал Кади, ускорив свой ход.

На краю сухой части болота образовался небольшой деревянный мост, что несколько смутило мальчика.

«Что за… — подумал было он, но потом вспомнил о магии. — Ну, это всё объясняет».

— Кади! — вновь раздался голос Кёргина.

— Да тут я, тут, — ответил мальчик, подойдя на дистанцию слышимости его голоса.

— Очень хорошо, я уж думал, ты потерялся, — сказал встречающий его учёный. — Ну что, как успехи?

Но Кади лишь молча раскрыл один из мешочков, показывая цветы.

— Молодые, — заключил Кёргин, посмотрев вглубь мешочка. — Неплохо.

Но притронувшись к ткани, он будто бы что-то осознал.

— Слушай, а ты не замёрз? — спросил он, обнаружив влагу на ткани.

— А? Нет.

— Быстро снимай всё и сушиться. Не хватало, чтобы ты тут подхватил чего-нибудь.

— Но мне и вправду не холодно, — хотел было отказаться Кади, но все пути к отступлению отрезал сильно обеспокоенный взгляд учёного. — Ладно, только снимите с меня это, — сдался он, указав на грузила.

И вот, пару щелчков спустя Кади избавился от тяжелой ноши на своём теле, получив освежающее ощущение лёгкости.

Костёр мирно потрескивал в густеющих сумерках, освещая несколько метров вокруг себя и суша своим теплом висящие от него полукругом вещи мальчика.

— Слушайте, — прервал тишину Каргадель, вырывая Кёргина из его дум, — а почему тот песок назвали аурой?

— Аурой? Ну, на самом деле его прозвали за то, что он предупреждает о гиблоцвете поблизости. — Немного подумав, сформулировал учёный.

— И что в этом цветке такого? Почему его вообще прозвали гиблоцветом?

— А разве мы с тобой его не проходили?

— Нет. Такое название я бы запомнил.

— Хм-м. Да, моё упущение. Хорошо, время ещё есть, поэтому расскажу. Гиблоцвет по своей природе мирное растение и никак не взаимодействует с окружающей фауной. Простой цветок из многих, который перерабатывает мёртвые тела и превращает их в минералы.

— Тогда почему… — Но мальчик не успел договорить.

— Да, гиблоцветом он стал не за просто так. Обычно он растёт в тех местах, где происходит множество смертей, например болота, — объяснил Кёргин, указывая в сторону болот. — Но изредка их так же заводят в места битв и побоищ, но это случается только при разрешении с обеих сторон конфликта, если они, конечно же, уцелели.

— Почему?

— Конечно же, после такого эти места попросту непригодны для жилья. Гиблоцвет обладает одним свойством — он может ослаблять и разрушать оболочку.

«Оболочку?!» — удивился про себя мальчик.

— Тот песок, а точнее пыльца гиблоцвета, так же обладает этим свойством, но оно становится менее выраженным со временем. Сначала оболочка начинает попросту искривляться, вызывая жжение и мурашки в месте контакта.

— Искривляет оболочку?

— Да. И это свойство характерно только для ауры. Сами цветки могут попросту уничтожать её в месте контакта и не позволять обратно затягиваться.

— Так вот почему вы отправили меня, а сами остались тут.

— Ну, да.

От такого спокойного ответа Кади немного удивился.

— А если бы он меня убил? — спросил он.

— Исключено. Мы уже проверяли.

— Проверяли? Что? Когда? — ещё больше удивился Каргадель.

— Ты лежал в бессознательном состоянии, и мы использовали мазь на сливочной основе, в которую был добавлен мелкорубленный лепесток гиблоцвета. Как видишь, он даже не подействовал на тебя, словно на… — Но дальше Кёргин прервался, стыдливо отведя глаза. — Извини.

— Что? За что? — сначала Кади не понял за что, но сложив простую логическую цепочку, догадался. — Не беспокойтесь. Дети в монастыре меня постоянно обзывали вшивой шавкой, так что сравнение с животными меня не особо задевает.

Теперь настала очередь удивляться Кёргину, ибо не каждый день объект травли так спокойно относился к подобному оскорблению.

— Лучше скажите, зачем нам гиблоцвет? — спросил Кади.

— Ах да. Ну, раз мы дошли до этого, то с моей стороны было бы невежливо не рассказать тебе. Видишь ли, некоторые мои друзья из других городов серьёзно поддерживают теорию о невозможности нанесения вреда оболочкой телу человека. Трое из них даже нашли какие-никакие аргументы в споре со мной по поводу гиблоцвета, что меня несказанно разозлило, — вспылил учёный. — Нет, как они могут утверждать, что гиблоцвет своими маслами раздражает кожу?! Эти идиоты-теоретики никогда даже в руки не брали сушёного лепестка гиблоцвета, а смеют утверждать такое! А Кагниис так вообще написал, что действие цветка гиблоцвета гиперболизировано в преданиях, и если бы не наши учебники и знания, то он не наносил никакого урона! Глупцы!

— Эм, учитель…

— А Азор?! Он решил, что все вещества, вредящие оболочке, цветок берёт из мертвечины, и на самом деле сам по себе цветок безопасен!

— Кёрги-и-и-ин.

— Почему?! Почему меня окружают глупцы, не видящие дальше стен своего города?! — закончил учёный, хотя, возможно мог и продолжать, но воздуха в его лёгких перестало хватать, и он досрочно прервал свой монолог.

— Вы закончили? — с опаской спросил мальчик, впервые увидев такое состояние учителя.

— Хух. Прости, немного не сдержался. Ну, в общем ты понял: никогда не доверяй теоретикам, иначе они могут впихнуть в твои мозги то, что под землёй люди ходят вверх ногами.