Все проёмы были заделаны странными конструкциями из железа и прогнившего дерева, что разрушалось от одного только касания. Тогда он попробовал на вкус гнилое дерево, и ему понравилось. Горькое, но при этом имело некую неуловимую сладость. Сам того не замечая, он за пару лет съел все двери в этой части подземелья.

Но эту досаду он заел давно сгнившими фруктами и заплесневелым зерном, что было куда вкуснее гнилых досок. Ну, а ещё были слизняки. Хоть они и не были такими вкусными, как фрукты, но их было куда больше, и они постоянно приползали из туннеля, где пол был залит водой.

Спустя полгода припасы закончились, и змий полностью перебрался в тот самый залитый туннель, поедая слизняков и мокриц так, словно те были маленькими кусочками чипсов в уголку упаковки. И вот однажды он почувствовал что-то постороннее в этой странной пещере и решил узнать, что же это такое.

Существо, что никогда не видело раньше людей, было, мягко сказать, ошеломлено, увидев их в своём доме. В тот день он испытал невиданный доселе страх и быстро забился в самый недоступный уголок туннеля. Спустя какое-то время всё же успокоился и решил отправиться на разведку, чтобы узнать, что это за твари вообще, и с чем их едят.

Первое он узнал очень быстро: видел, что они делали с завалами, которые ему не были подвластны. А второе предпочёл не узнавать вовсе, так как убедившись в их силе, не хотел связываться со столь несуразными существами со странной формой тела.

Закидывая в рот всё больше и больше хрустящих мокриц, змий думал, что же ему делать, как вдруг мимо него, шлёпая по воде, пробежал человек. Он был куда меньше встреченных им ранее, и от него несло чем-то другим: он не источал от себя сильных запахов маны, что было из ряда вон выходящее. Тонкий аромат, подобный фруктовому, исходил от него сквозь сырость этого места, отчего змий оставил своё привычное занятие и начал бесшумно преследовать его.

Он видел, что мальчик уже почувствовал его, но не мог найти, опираясь только на свои сияющие глаза. Змий же, по своей природе сотканный из концентрированной маны, мог видеть всё вокруг себя, даже не имея глаз. Постепенно он начал сокращать расстояние между ним и человеком, ежедневно привязываясь к нему всё сильнее.

Однажды, когда змий приблизился к телу мальчика ближе, чем на метр, он ярко почувствовал тот самый фруктовый аромат, который был ощутим и на расстоянии. Запах был подобно ободряющему аммиаку, правда без всей этой противности. Он исходил не от самого тела мальчика, а от чего-то внутри.

Тогда змий и решил, что это сокровище не могло быть как съедено, так и отдано в чужие руки. Тогда он решил хранить своё сокровище от посторонних. Но это таинственное нечто было внутри мальчика, и он боялся нарушить этот хрупкий баланс, ведь не было никакой гарантии, что запах останется, если бы он убил человека. Для этого он даже перебрался в покои человека, предварительно убедившись, что это тот самый, в чьей плоти находилось сокровище.

Спустя какое то время змий, обучившись азам человеческой речи, понял, что его сокровище зовут Кади, и он вскоре должен будет ненадолго покинуть это место, но змий не мог этого так оставить. Тогда он с трудом смог вырваться из подземелья и попасть в мир, где нет потолка, и это немного смутило его. Под «немного» подразумевается полный разрыв шаблона, конечно же.

Глава 18. Выздоровление

Оправившись от культурного шока, молодой по человеческим меркам змий, перемахнув через стены, словно через полуметровый забор, начал буквально по пятам следовать за удаляющимся конвоем, стараясь не попадаться на глаза и на чувства присутствия сопровождающих, что, как оказалось, было не самым лёгким делом. Прокрадываясь через лес гладкоствольных деревьев наподобие сосны, он несколько раз чуть не подставился, но в ту же секунду останавливался в тени. Но как только он привык к лесному ландшафту, такие ситуации сразу же прекратились, а сам змий стал передвигаться бесшумно, цепляясь за стволы вековых деревьев.

Через некоторое время он, уже зацепившись за несколько деревьев сразу, словно паук на паутине, начал рассматривать странные манёвры людей и гномов, стараясь понять их намерения, которые стали ясны после того, как аромат сокровища просто заполонил лес.

Сначала змий хотел было рвануть к Кади, но слегка застрявшее «щупальце» и реакция окружающих его существ остановили его. С первой проблемой ещё можно было справиться, просто разъединив контакт с той порцией маны, восполнить которую можно было бы примерно килограммом мокриц. А что до окружения, то в окрестностях множество существ двинулись в сторону его ненаглядного сокровища.

«Возмутительно!» — подумал бы он, если бы умел формулировать мысли словами.

И тогда начался бой. Этот бой поразил змия, так как единственные сражения, что он видел, были, как правило, между десятью особями. Но он не мог присоединиться к ним, так как должен был соблюдать статус инкогнито. Почему? Он заметил Эргана, который с лёгкостью разламывал черепа варгов. Первобытный страх перед этим существом появился у змия ещё при первой встрече, но он понимал, что этот человек так же охраняет сокровище.

Но посреди наблюдения он заметил одну странность: небольшую пластинку в небе, источавшую из себя маны столько, сколько бы не могла иметь обычная металлическая пластинка. Тогда он, слегка поднапрягшись, вырвал свою конечность из засады, прихватив при этом небольшую ветку. Быстро соорудив из неё два маленьких «боеприпаса» — обработанных кольев — змий уничтожил пластинку, зацепив при этом и её носителя. На этом он решил удалиться, чтобы не мешать работать другому хранителю его маленького сокровища внутри мальчика.

Барьера из полыхающего огня он не заметил, так как люди умели лишь манипулировать маной, змий же мог гораздо больше. Эту ситуацию можно было сравнить с нынешним Каргаделем и элитным телохранителем императора.

Но в настоящее время змий очень жалел, что поступил так.

Сначала мальчик просто лежал и спал, но вскоре его состояние ухудшилось, из-за чего змий не находил себе места, а теперь… Теперь он мало того, что болел, так ещё и всё тело было покрыто синяками!

Змию ничего не мешало просто вырваться из подземелья и прибить всех причастных, но он не мог себе позволить отойти от кровати. Тело мальчика постоянно нагревалось, и это очень беспокоило его, поэтому он обволакивал и охлаждал его.

И так каждый день, пока Кади не пришёл в себя.

«Что за…» — первая мысль, которая посетила мальчика.

Боль во всём теле и в груди в частности последовала за ней, словно пуля. Точнее, пули. Множество пуль, выпущенных из крупнокалиберного пулемёта. Любое, даже самое слабое движение отдавало болью.

— Расту, однако, — ухмыльнувшись, сказал он в пустоту, вспомнив факт из прошлой жизни.

Попытавшись поднять руку к лицу, он столкнулся как будто с препятствием, но спустя секунду это чувство исчезло, как и небольшое давление сверху. Немного попрактиковавшись в простейших движениях, он сумел привыкнуть к боли, и теперь был готов к подъёму.

«Прямо как какой-то мех с сервоприводами. Осталось только характерный звук придать, — подумал Каргадель, упёршись локтями о кровать и поднимая туловище. — Запустить ходовую часть! — скомандовал он, опуская ноги на холодный пол подземелья. — Включить гироскоп, мощность двигателей на тридцать процентов».

Быстро заняв вертикальное положение, голова Кади не выдержала и закружилась, вследствие чего он был вынужден вновь опуститься на кровать.

«Механик, мигом починил гироскоп! Сегодня мы запустим эту развалюху!» — продолжал командовать Кади.

Сейчас у него было отличное настроение, так как последнее, что он помнил — это встреча с патриархом, и тот факт, что он выжил, не мог не радовать его. Со второй попытки он всё же смог встать, в честь чего в командной рубке открыли шампанское. Но дурачества на этом не закончились, и он продолжал изображать меха.

«Захватить цель: дверная ручка».