– Я раскладываю красиво и шампанское откупориваю шашкой, остальное умею исключительно портить. Оно вам надо на этом празднике жизни?! Мечите тарелки, готовьте шансовый инструмент! Но сначала настроиться – покурить и Машку встретить, – манерно поднимаясь и виляя в сторону выхода, бросила Левина.

Звонок! А у меня руки грязные:

– Дашуль, откроешь?

Душицкая метнулась к домофону.

Да, физическая форма – великое дело! Молниеносная у неё реакция – набегали летом.

Голос Дарьи из коридора еле слышу, но сдаётся мне, зовёт. Интересно, кто там?

– Привет! – долговязая Катька смешно краснеет поверх веснушек.

Толпимся на крохотном пятачке: я с руками, поднятыми, согнутыми в локтях, точно хирург во время операции, Ксюшенция с незажжённой сигаретой в зубах и Дуся в недоумении.

– Это к нам. Девочки, Катя! Катя, девочки. Катя девушка Михея, клавишника группы Дена – и бывшей группы мудака.

– Я салат принесла, – протянула матерчатую сумку рыжеволосая, уже в край бордовая.

Вдруг у неё тоже нет подруг? Видела Катерину только с Михой. Всегда. А почему тоже? У меня‑то есть. Теперь и у неё, может, будут. Никто не заслуживает одиночества. Я-то знаю.

– Грибной?

Улыбаюсь со всей приветливостью, которую способно изображать лицо.

– Ты же сказала «без грибов»? Или я что‑то не так поняла?

Нехорошо издеваться над скромностью и кроткостью, Аля, срочно прячь сучность. Желательно поглубже и в задницу.

– Сарказм! У Ксю научилась! – смотрю на Левину, высовываю язык. Ксю затянулась, выпустила плотный клуб дыма, подняла бровь и показала средний палец из-за Катиной спины.

– Приятно познакомиться, проходи! Неизвестно когда, но в обозримом будущем притопает Маруся, и начнём «продуктивно» ждать, – схлопнула неловкий момент Дарья.

Только разошлись, как на лестнице послышались шаги, а затем крик Тощей Мари:

– Чую левинский дух! Снизу сигаретами пасёт! – рысью поднимается, небось налегке. Угадала! Зато с бутылками. Кто бы сомневался, опять же.

– Машка, это что? – задаю максимально тупой вопрос, знаю же, что именно она пьёт.

– Хорошее настроение в виде вариаций на тему ликёров в количестве трёх штук и кубинского рома. Кола есть? – беззастенчиво перечислила стройная, высокая русая барышня с неприлично густыми волосами. В обтягивающих джинсах, пуховике нараспашку, красном свитере, и никакой шапки (естессно).

– Куда ж без неё! А остальное абсолютно лишнее. Никто не пьёт. Всё? Расшаркались?! Давайте наконец «выйдем из судорога» и рассосёмся хоть куда‑нибудь?

Набились и топчут тут. Убирать не буду. Это не моё.

– Я пью! Левина сто пудов составит компанию. Спорим, парни не откажутся? – резонно заметила Маруся.

– Они по вискарю. – Интересно, Бек будет алкоголь? Ни разу не видела его подшофе. А вдруг он буйный?

Судя по всему, сидя никто здесь не поместится. Белый кухонный советский раскладной стол пришлось ценой немалых усилий перетащить сквозь узкий дверной проём в гостиную и пристроить вплотную к чехословацкой стенке, в аккурат напротив дивана.

Левина не обманула, накрыла филигранно. Какие‑то ветки отщипнула от фикуса Кузьмы, раскидала между блюдами, мисками и остальной посудой так, что выглядит вполне себе элегантно. Хочу видеть реакцию Дена на это – обкорнали любимого питомца. Чипсы, орехи, солёные крендельки пришлось расставлять в ряд на подоконник.

Готово! Ждём-с!

В то время как переставшая стесняться девушка Михея что‑то увлечённо рассказывала Дарье, а Левина свалила на очередной перекур, мы с Марусей закрылись переодевать меня в миллиметровой «бабушкиной спальне», переделанной под рабочий кабинет Дениса.

– Люша! Ты прям образцовая «жена» получишься: Kinder, Küche, Kirche (киндер, кюхе, кирхе)[2]…

– Для детей рано (мы предохраняемся, если ты об этом), готовка меня успокаивает, а с церковью совсем мимо – жидомасоны не про «попов с паноптикумом». Тебе ли не знать, Фельдман ты моя?!

Обнимаю Машку, даром что голая, в одном лифчике, стою посреди комнаты.

– Ладно, разжую для понятливых – не рановато ли бытовуха затянула? Вы в принципе куда‑то ходите, кроме учёбы, базы, спортзалов бесконечных и дома? Ку-ку! Тебе скоро семнадцать, а не тридцать семь!

Наезжает опять! Заботушка моя!

– Сейчас на курсы начну ездить. Времени нет ни на что, потрахаться бы успеть…

Машка не дала мне договорить. Отстранилась. Глаза выпучила. Смотрит испуганно.

– Откуда? Что за хрень?!

Твою ж мать, в этой бесконечной авральной готовке-распаковке забыла про… про «последствия». Чёрт меня дёрнул звать Мари постоять, пока переодеваюсь. «Едет крыша не спеша…»

– Ты о чём?

Вдруг «на дурочку» прокатит?

– Я о «жёлто-сине-багровом нечто» по всему телу! Спину видела свою? Хочешь, зеркало дам? А шея? Кто? Зачем? Неужели мать снова? После того случая со сломанным ребром, когда она тебя об угол кровати швырнула в седьмом классе, вроде охолонула?! Расскажи отцу! Сколько раз тебя просила! А ты молчишь! Типа «бессмысленно»… – обнимает меня.

Не хочу спихивать на маму. Мама не понимала, что творит, тогда и потом… так извинялась, плакала. Больше пальцем не тронула. Бешено орала, обзывалась, не разговаривала… вещами швырялась, да! Но в стену и гораздо реже.

– Машуль, это… другое…

Надеваю кашемировое платье, вытаскиваю волосы. Беру завязку, делаю хвост, вставляю серьги-кольца.

– Ну как? Денис подарил!

– Офигеть! Красиво! Но если ты думаешь, что меня так легко переключить на дорогущую шмотку и щедрость бойфренда, не на ту напала! Кто тебя отдубасил? Если не расскажешь, я добавлю! Богом клянусь! Долбану!

Пристала подруга: «нюх, как у собаки, а глаз, как у орла» – «гениальный сыщик»! Ей бы допросы в органах вести. Не зря в прокуроры намылилась!

– Перестарались… э-э-э… с Деном в сексуальных экзерсисах…

Провалюсь в фундамент сейчас. Какого рожна так стыдно?!

– Фига се! Издеваешься?! Как можно настолько перестараться? Он извращенец? Он тебя пытал? Мучил? Или ты сама докатилась до БДСМ?! Об этом «своём стиле» говорила тогда на лавочке около моего дома?

– Ничего «такого» мы… он не делал! Завышенный болевой порог, помнишь? Брови выщипывать больно, а трещину в ребре заметила на третьи сутки! А как стенку проломила локтем, когда от мудаков наших школьных отбивалась? Пушилин аж рот открыл! И отстал сразу! НЕ чувствовала я! Правда!

– ОН видел? – сухо, коротко, железно выдавила Маруся.

Киваю.

– Что сказал?

– Что больше такого не повторится…

– Узнаю, а я узнаю! Увижу, а я увижу – убью!

Ну прям Чудо-Женщина – амазонка! «Лассо правды» и короны не хватает! Даром что блондинка.

– Наше дело. Мне. С ним. Хорошо. Секс – классный. Бек всегда делает так, как мне нравится. Я всегда кончаю первая. Я всегда кончаю. На этом закрыли тему.

Молчит. Хмурится.

– Машка, успокойся. Если что‑то насторожит, пойдёт не так – ты будешь первая в курсе. Денис вчера в любви признался.

– А вот с этого места поподробнее! Как? Когда? Выкладывай в деталях!

Оттаяла Снежная Королева. Но знаю, не забудет.

На последние пятнадцать минут репетиции к группе Бека зашли посидеть Эльдарон с Машей. Андрей с интересом слушал, кивал в такт музыке и с некоторой завистью поглядывал на Юру.

Когда ребята начали сворачиваться, гитарист «Страмослябов» кинул Денису впроброс:

– Поделишься талантливым басистом?

– Зачем тебе? Илья отвалился? – поинтересовался в тон будто невзначай Ден.

– Пойми меня правильно, Лой старается, но раздолбайский дух явно берёт верх.

– Не старается он, просто отрабатывает номер. И то не всегда, – тихо заметила высокая, грустная брюнетка – девушка Эльдарона.