– Больно?

Таймин отрицательно качнул головой. Медик сдвинула брови. Надавила с внешней стороны уже пальцем. Дождалась только еще нескольких капель крови. Обернулась к приглашенному специалисту.

– Знаешь, что это? Видел похожее?

– Не… Нет. Не видел, – испуганно отозвался Санис и отодвинулся от кровати.

– Ты даже не посмотрел! – прикрикнула Хисару, начиная злиться на его трусость. – Не думаю, что это заразно, раз никто из нас не получил что-то подобное за столько времени! Иди ближе! Файен?

Файен просунул голову в дверь.

– Вира?

– Возьми соскоб и быстро изучи, что это такое. Санис?

Повар затряс головой.

– Не видел. Не знаю!

– Травник нашелся! Иди к своим кастрюлям!

Кажется, в непроглядной полосе тумана наметилось какое-то подобие дороги.

Хисару приложила ладонь к ледяному и мокрому лбу Таймина, вновь уплывающему куда-то. У него не было даже сил держать открытым рот, поэтому вставила между его зубами два пальца и удерживала так, пока Файен срезал ткани на анализ. При процедуре ректор даже не поморщился.

– Странно это, – заметил Файен. Упаковал черный кусочек в пробирку, закрутил крышку. – Ты вообще чувствуешь что-то во рту?

– Язык, – выдохнул Таймин. – Да.

Хисару взглядом велела химику поторапливаться. Он унесся с пробиркой в свою лабораторию. В квартиру вернулась Рихана. Сумела справиться с собой, в чем ей помогла, скорее всего, ледяная вода: вся голова намокла, как под краном ее полоскала. Потерла щеки.

– Я побуду здесь, – показала губами, чтобы не беспокоить зыбкий полусон Таймина, в котором он, хотелось думать, чувствовал себя лучше, чем в реальности. Хисару кивнула, пригладила темные волосы ректора, тусклые и ломкие, в которых уже ржавчины стало больше, чем каштановых прядей. Как выцветали сами по себе – выгорание, обычно происходящее под воздействием солнечных лучей. Которых под землей и в помине не было.

– Разрушается пигмент, – напряженно проговорила, более внимательно разглядывая длинные пряди. Таймин уронил голову набок, а в пальцах у нее осталась та самая прядь, которую изучала. Рихана зажала рукой рот и ее затрясло, когда белая вира подняла в воздух волосы и показала ей, а потом быстро встала. – Это уже симптомы. Которые можно хоть с чем-то сравнить. Останься с ним и не вздумай реветь! Не можешь – позови Тиена.

Рихана задрала голову вверх, прогоняя слезы, которые все никак не заканчивались. Постояла так немного, продышалась.

– Я в порядке. Я смогу, – сказала вире Хисару. Медик, проходя мимо, крепко обняла ее и подтолкнула к кровати.

Белее он стать уже не мог, однако за те полчаса, что боролась со своей паникой под ледяной водой, он сделал это. Рихана слепо схватилась за деревянные перекладины кровати. До боли сжала руки.

«Господи, Господи, пожалуйста! Только не он! Только не он… Пусть я, забери меня вместо него…»

– Ри? – Таймин разобрал ее потуги не дышать так громко. Увидел ее молитву? Или почувствовал дрожь, ее сотрясавшую, которую она передала кровати? Рихана отдернула руки.

– Как ты? – тихо спросила. Легчайшим движением убрала мокрые волосы с его лица. Посиневшие веки чуть дрогнули.

– Наверное, я все же… Мне жаль. Оставлять тебя… – пока пытался объяснить, Рихана молча глотала слезы.

Райер ей как-то рассказал, по какой причине ректор избегает любви. О том, что он не хочет оставлять после себя разбитое сердце. И теперь его смутные тогда, но реальные сейчас опасения почти сбылись. Рихана видела немало людей в различных состояниях, и могла бы с уверенностью сказать, что этот человек не дотянет до следующего дня. Но не могла это признать, только не с Таймином.

Он криво усмехнулся, все так же не открывая глаз, а Рихана едва совладала с надрывным воем, рвавшим все внутри.

– Не говори, – вымучила. Как хорошо, что он не смотрит, не видит, насколько перекосилось ее лицо. – Ты не оставишь. Это просто… – дыхание перехватило, продолжить не смогла. Только отыскала его руку и сжала ее. Такую ледяную, как кусок льда.

И снова он слабо улыбнулся. Рихана с силой прижала зубами губу. Умоляя себя не плакать над Таймином. Не расстраивать его еще сильнее. Надо было позвать Тиена, он бы точно не стал рыдать над живым еще товарищем.

Таймин едва слышно выдохнул, а у нее сердце остановилось.

– Таймин! – истерично закричала, схватив его за плечи. – Таймин, нет!!

Не сразу сообразила, что ее оттаскивают назад, а она все не может выпустить Таймина, что вцепилась в него ногтями, раздирая кожу. Расчертила его красными полосами, пока Файен не рявкнул на ухо:

– Отпусти его! Больно же!

Больно. Машинально Рихана разжала хватку. Брат рывком отдернул ее назад.

– Благодаря твоей заботе он помрет, даже если не должен был! – зло проговорил. Поставил на стол бутылочку и плеснул в стакан воды. – Поэтому родственникам не дают лечить родственников! Отойди!

– Файен…

Следом за Файеном влетела Хисару. Мельком глянула на Рихану и забыла о ней.

– Нашел?

– Попробуем, – сосредоточенно Файен отсчитывал капли в воду. Смешал все. – Должно снять интоксикацию. Не сразу, правда, но… Легче станет точно. Если не… – запнулся, оглянулся на сестру. Не стал заканчивать. – Вира Хисару, придержите ему голову. Он должен выпить.

Пить Таймин не хотел. Просто потому что не мог нормально глотать.

– Как я сама не догадалась, – прошептала Хисару. Файен осторожно вливал по ложке лекарство, ждал, пока мышцы горла расслабятся и оно попадет внутрь ректора. И заново. Рихана подобралась с другой стороны кровати, следила. Держала Таймина за руку. – Его не тошнило. Ни расстройства никакого, ни болей.

– Плесень. Он мог притащить ее с одеждой, вещами из глубин. Что-то, чем он каждый день пользовался. Долго же она его травила, – Файен допоил Таймина и вернул на стол пустой стакан. Поднял глаза на Хисару. – Это первая помощь. Его нужно теперь основательно почистить от яда.

– Яда? – чуть слышно повторила Рихана. Таймин так незаметно дышал, что почти не видела движения легких; грудь оставалась практически неподвижной. Всхлипнула, тогда как Файен покосился на сестру.

– Ри… Не впадай в истерику только, умоляю! В язвах я нашел споры. Осицила. Эта дрянь угнетает нервную систему. Отсюда апатия, притупление всех основных рефлексов, дисфункция органов. И разрушение пигмента. Потому он и белый такой, и волосы обесцвечиваются. Ко всему прочему работает как обезболивающее. Ректор ни на что и не жаловался просто потому, что ничего не чувствовал.

Изучил отчет, оставленный медиком в приемной штаба. Ничего серьезного в нем не обнаружил и успокоился. Направился к лифту, экономя время. Глава Хоён после обеда, на котором отсидел гранитным памятником самому себе, направился обустраиваться в казарму, отклонив предложение виры Архан остановиться в ее доме. А Дайтор, на время оставив невесту за кругом своих забот, поспешил в штаб.

Невыносимо зудел от нетерпения увидеть Сайю Синору. В новом для нее статусе женщины. После того, как отпер ее потайной вход, так и не довелось понаблюдать за ней. Лишь на прощание выполнил обещание и подровнял ей волосы. Ножом, потому как ничего другого под рукой не оказалось. К тому же вышло очень даже неплохо, должно в любом случае отбить у нее желание в дальнейшем заниматься подобной ерундой.

У нижней камеры его встретили два стражника. При виде следователя принялись вытягивать из решетки провод обогревателя.

– Оставьте, – придержал их инспектор. Чтобы попасть в камеру, ему не нужна была настежь открытая дверь. Только вот решетка, пропускающая голоса, сейчас была некстати. – Покиньте этаж. Вернетесь через час.

Стражники переглянулись. В какое-то мгновение Дайтор приготовился к тому, что они начнут цитировать инструкцию. Порядок проведения допроса, который инспектору и так был известен.

Однако они ушли, их шаги затихли у лифта, прошуршал подъемник.