Лестина уже не задумывалась о том, куда ступить, даже не пытаясь отвлечься от своих последовательных размышлений, когда пересекала цветочный луг, лежащий совсем близко от ее постоянного убежища. Ноги сами собой несли легкую вампиршу вперед, как невесомую пушинку подкидывало ее на пару метров вверх каждое соцветие, какое она выбирала опорой. Охотница надолго задержалась здесь в первый раз, не совладав с прыгучими цветами, которые тогда около часа швыряли ее из стороны в сторону, не давая сделать ни шагу вперед. Однако теперь опасаться было нечего: девушка быстро разгадала тогда секрет лепестков после того курьезного происшествия и научилась правильно группироваться и пользоваться своим маленьким весом, что, как оказалось, только ускоряет перемещения. Сейчас Лесли просто продолжала движение – с цветка на цветок, подобно трудолюбивой работящей пчеле; с нежно-розового на янтарно-золотой и бирюзовый, подобно чуткому художнику. Приторный аромат разных цветов мешался в один головокружительный, что мог легко заморочить дурманом голову; соцветия совсем по-разному реагировали на вторжение вампирши, будто целенаправленно стараясь сбить ее с ритма, какой она чувствовала всем своим существом… – словом, даже на этом раннем этапе Южный Лес не был таким простым, как мог бы показаться, допуская к своей сокровищнице далеко не всех. Упорство и идеальное ориентирование – вот что помогало достичь Реки. Как можно догадаться, не каждому даровано такое сочетание; не каждый умеет отличать истинную красоту и магию от бесцветной пустоты; не каждый знает путь сюда. Поэтому, окромя Лестины, едва ли кто-то еще заглядывал сюда, бесстрашно углубляясь во владения эльфов – единственного коренного народа Леса, единственного приемлемого для чащи.
Ловко спустившись с последнего цветка, напоминающего отпечаток звериной лапы, девушка отряхнулась от пыльцы и пошла дальше, разводя заросли ладонями. Некоторое время Лазурная Тропа, – одна только ведущая к Реке, – просто петляла среди деревьев, то сужаясь, то расширяясь, словно бы Капéльная чаща примерялась, – стоит ли пускать вампиршу сегодня? – а потом резко пошла вверх.
«Тенистые Холмы, » – машинально подумала охотница, слегка ускоряя шаг.
Последние пред Великим Истоком врата представились лавандово-лиловыми пригорками, идущими по обе стороны от Тропы волнами. По зарослям всех оттенков сирени бродили разнообразные магические звери со светящимися крупинчатым блеском шкурами, оставляя в травах свои путаные ходы и объедая необычные спиралевидные черные ягоды с цветущих все тем же фиолетовым растений. Тени, падающие на пустошь со стороны освещенной солнцем части рощи, давшие этому обширному лугу название, были здесь частыми гостьями, поэтому волнистые полосы не удивили Лесли, спокойно проходящую мимо. Куда больше бы ее интересовала другая загадка, когда б она была отвлечена от своего диалога с голосом разума. Обыкновенно животные Южного Леса боялись другого магического и человеческого народа, окромя тех же лесных эльфов, и разбегались от посторонних, если те все-таки умудрялись дойти досюда. Однако с Лестиной все было иначе: невзирая на то, что девушка являлась вампиршей, звери частенько подпускали ее до того близко, что она могла погладить кого-то из них, не напугав, и ответа с пояснением тому сама охотница не находила…Запретила искать.
Но вот Тенистые Холмы остались позади, и у Лазурной Тропы вновь выстроились ряды деревьев. Река ближе, чем могла бы быть, случись что-нибудь; она близка, как никогда.
– Я почти у цели! – пробормотала вампирша сама себе, стремясь быстрее преодолеть то маленькое расстояние, что отделяло ее от Реки. Пара десятков шагов – и ей открылось настоящее Чудо… Сбежав мягко с пригорка, Тропа исчезла, превращаясь в Реку…
Прямо перед вампиршей разлилось упругим перламутром в пастельную бирюзу широкое руслом течение, несущееся неустанно вниз и тем самым постоянно тревожа покой лежащего пластами блеска, который шел под напором самой природы хрупкими абстрактными узорами с мягкими неограниченными контурами, сливающимися друг с другом в водном потоке. Эта вода была собой настоящей в границах физических понятий, и она всегда становилась блеклой, чуть серой версией жидкости, если вдруг, – не дай Небесные Светила такого ни Лезертону, ни Лесу, ни люду их, – кто-то из не-магических существ проберется сюда каким-либо образом. Лесли неслышно подошла легкой поступью к берегу белого мелкого песка с вкраплениями кристальной крошки, какую выносили животворящие Ключи Реки на свет, рождаясь в древних богатых подземных пещерах и гротах, и медленно опустилась на его поверхность, распределяя равномерно вес на колени. Людям, – как раз тем алчным и лукавым существам, какие истребили некогда такое количество эльфов сами, – невозможно было быть допущенными к Великому Магическому Истоку Реки, куда знали врата одни только маги да эльфы… и еще Лестина. Здесь, под сенью этого священного места, запрещено было упоминать даже одно название народа, не имеющего в своих жилах магии, не то, чтобы позволять себе мысли о них, когда ты не из тех, кто живет здесь, в этой чаще, от самого своего появления. Вытянув к воде руку, вампирша опустила в толщу пальцы и совершила ими неуловимое движение, вроде того, какое совершает музыкант, перебирая струны арфы. Вода вокруг ладони Лестины прошла белой блестящей рябью, и та маленькая рана, оставшаяся еще со времен охоты на малолетнюю эльфийку прошлой ночью, тут же стянулась, впитывая обратно всю драгоценную кровь. Вздохнув, девушка подняла из течения конечность, оставшуюся абсолютно сухой, обратно и перенесла точку опоры чуть вбок, упираясь спиной в ближайшее дерево, бросающее прохладную голубоватую тень, и подбирая под себя согнутые ноги. Тряхнув головой, чтобы убрать от глаз приставшие волосы, Лесли перевела взор обратно на Реку, следя взглядом, как магическая влага, походящая на ощупь на что-то невесомое и небесное, но никак не на воду, уносится вниз по течению, после падая в Развилке сотни крошечных Водопадов, камни которых поросли дивными нежными цветами, и как она рассыпается серебряным напылением по воздуху, орошая флору, подобравшуюся достаточно близко. В струях Реки играли многочисленные миниатюрные радуги, лучащиеся из соцветий молчаливых кувшинок… Здесь и жила Гармония… Только здесь был всегда истинный Райский Уголок, нерушимый своим умиротворением и благоговением перед жизнью… Только тут смирялись все тревоги души и только тут можно было ощутить, что есть на самом деле Любовь-к-Жизни.
Лестина никогда не искала в своей беспорядочной неравной сражениями жизни, имеющей лишь вид выживания, борьбы и вид бесцельного, в общем-то, существования, миг для того, чтобы о чем-либо задуматься. У нее никогда не было возможности поразмышлять о чем-то более далеком, чем о том, что имеет прямое отношение к практике. Охотнице приходилось завсегда быть кем-то для этого мира достаточно сильным, чтобы не погибнуть, а погубить. Такова суровая и жестокая ее реальность при ее происхождении – останови их, – не страхом, так уважением к себе, – или они раздавят и втопчут тебя в почву без следа. Выбирать не приходилось по миллиону разных причин, назвать которые без исключений можно и одним кратким предложением печатного слога… Но это только до тогда, до когда Лестина не оставляла свой прообраз безлико Лезертону, не становясь на данный ему момент ни угрозой, ни союзником, и не шла сюда, к Реке, где всегда царил священный покой. Теперь, сидя у этой воды, охотница позволила себе немного погадать о том, кто она есть. Она ведь и сама привыкла уже к сторонним, свыкнувшись с мыслью о том, что она по своей натуре полукровка, и этого у нее уже не отнять. В этом объединении разных родов, конечно же, были и свои преимущества, но только в последнее время эта ее «особенность» сильнее обычного обострилась, не просто присуждая вампирше какую-то иную природной энергетику, которую немедля уловили другие члены охотничьей элиты, но ставя девушку саму под удар: ей вновь пришлось идти сюда только для того, чтобы исцелиться…
