Девушка взлетела на дерево так, словно бы эти ловкие движения ничего не стоили для нее. Повесив лук на шею и временно закрепив колчан на поясе, она раскинула руки в стороны и прошла по ветке, что ближе других росла к дуплу. Этот тайник, выгодно замаскированный густыми тенями и листвой, что не переставали быть надежной маскировкой, случись измениться ветру или времени суток, она обнаружила относительно недавно, но он уже выручил ее бесчисленное количество раз. Недалеким эльфам и в голову не придет искать здесь что-то подобное, значит, ее оружие никто не найдет. Как только лук и стрелы оказались в заветной гулкой темноте дупла, вампирша с той же легкой грацией опустилась на поляну, где лежала убитая девочка. Вновь подойдя к телу, девушка резко выдернула из горла эльфийки свой кинжал. Лезвие засеребрилось от обилия крови и засияло так маняще, что на этот раз вампирша не стала бороться с естественной, казалось бы, тягой и пробежала по нему языком, очищая от клякс. Разом выдохнув весь воздух из легких, которые, вопреки всем ожиданиям, работали точно так же, как и человеческие, она с наслаждением зажмурилась. Так жмурятся дети, уплетающие вкусное мороженое в знойный летний день. Так же жмурятся и те, кто, например, надкусывает сочный тропический фрукт, на секунду-другую отрешаясь от реальности и уходя в какое-то сахарное заключение яркого вкуса. Но вампирше нельзя было поддаться такой непозволительной более роскоши, как тратить стремительно убегающие вперед секунды, за которые ее легко могли бы вычислить конкуренты, так что она спрятала кинжал в ножны и повернулась к мертвой эльфийке. Даже сейчас, уже будучи мертвой и отстраненной от реального мира, та все еще истончала поднебесную шелковую красоту. Вампирша вновь протянула к ней руку, околдованная особыми природными чарами эльфов, и провела ладонью по ее светлым волосами. Нет в человеческом мире того, что могло бы хоть приблизительно описать ту удивительную небесную материю, из какой сотканы эльфийские волосы… На все это великолепие слишком легко купиться. Поэтому, наверное, люди, увидев творцов и магов, проживающих поблизости, решили не просто разделить эту магию со своими обладателями, но присвоить ее себе коварством, ложью и подлостью.

«Алчен земной человек к причуде эльфов,» – решила для себя вампирша, бросая перебирать белокурые локоны и возвращаясь мыслями к главному.

Только сейчас она не без досады заметила, что в лужицах серебристой крови уже прорастают цветы. Еще один ее промах! Право, что с ней сегодня? Если не поторопиться, то, как известно, все тело мертвого эльфа превратится в разные цветы, что точно привлечет внимание оставшихся собратьев этой девочки. Так что, чем считать созвездия, вампирша вновь достала кинжал и отсекла эльфийское заостренное ухо. Путем проб и ошибок, она установила, что именно эта часть тела останется в своем первозданном виде до момента разложения. Так что это самое ухо можно без риска вычисления оставить здесь. Витая в своих мыслях, девушка не уследила за положением ножа и ненароком проколола себе руку. Ругнувшись под нос, она запустила порезанный палец в рот и тут же ощутила, как алая кровь, максимально приближенная к земной, скатывается единственной каплей вниз по пищеводу. Да, совершенно не то. Вкусно, но не утоляет жажды. Земная кровь больше безвкусная и тяжелая, она не пойдет ни в какое сравнение с зефирной серебряной субстанцией, курсирующей по венам эльфов.

– Хватит с вас на сегодня, – пробормотала с ухмылкой вампирша, пряча кинжал и запуская отрезанное ухо в темноту.

Пришла пора тела. Будь она сейчас достаточно далеко от сердца эльфийской территории, она бы, не задумываясь, отсекла бы голову девочки еще до того, как та испустила бы дух, слушая ее крики, приравнивающиеся к целебному бальзаму для ее черствой души. Но, увы, другие чудом выжившие эльфы были, если верить расчетам, слишком близко, так что вампирше не оставалось ничего, кроме как заняться обезглавливанием девочки в другом, более подходящем для этого месте. Вздохнув, девушка сгребла тело в охапку и помчалась через ночной лес подобно молнии, пробивая собой плотный ночной воздух.

***

Даже тогда, когда наступала ночь, жизнь в Лезертоне не затихала ни на секунду, поэтому для проживающих здесь охотников всегда было большой проблемой найти более тихий уголок для того, чтобы без свидетелей расправиться со своей жертвой. Для многих начинающих в этом деле как раз эта часть и была наиболее сложной, иногда даже невыполнимой. И действительно: большой город, готическим сгорбленным особняком подобравшийся зданиями, – так подбирает лапы дикий зверь перед атакой, – над рекой, со своим бешеным ритмом и сумасшедшим бурным движением отпугивал многих, как отпугивает лук и острая стрела зазевавшегося лесного эльфа. Но для вампирши, обошедшей каждую улицу вдоль и поперек и знавшей каждый даже самый отдаленный уголок и закоулок, мостовая, начинавшаяся сразу за воротами, скорее приветливо моргала затухающими к трем фонарями. Из различных заведений, вроде тех кабаков и таверны, куда девушка захаживала исключительно для ознакомления со свежими вестями, доносились смех, оживленные разговоры, звон посуды и переплетающаяся с ними музыка, изредка прерываемая особо громкой руганью и грохотом; Река, окружающая город блестящим в свете луны кольцом, тихо плескалась о насыпные берега; где-то стучали по булыжникам улиц колеса, да гремели в своих излюбленных подворотнях нищие и попрошайки. Оглянувшись, вампирша перебежала площадь, посреди которой высилась статуя, окруженная аккуратно подстриженными кустарниками, деревьями и все еще издающими блеклый к восходу желтый свет фонарями, пролетела ураганным порывом мимо скамеек, на которых в дневное время всегда можно было встретить тот неприятный тип горожан, что любил выпытывать у случайных прохожих все, что только можно было бы произнести вслух, и переместилась на теневую сторону проулка, где уже потух огонь, освещающий мощеное покрытие. Никто не заметил ни черной метнувшейся фигуры в плаще, ни мертвого серебрящегося тела убитой эльфийского дитя. Превосходная чистая работа. Ухмыльнувшись, вампирша обежала взглядом оставшуюся за спиной пустующую площадь и уже хотела было идти дальше, когда услышала приближающийся шорох. Шуршащий звук доносился откуда-то спереди, из темного угла между заброшенным маленьким ресторанчиком, ныне пришедшим к виду довольно жалкому, и жилым домом, в котором в редких окнах еще теплились на подоконниках кривобокие растаявшие свечи.

Подворотня, куда свернула охотница, славилась своими враждебными темными обитателями, но для девушки, обладающей по своей природе великолепным ночным зрением, именно это место и стало тем укромным уголком, где можно совершить финальные превращения тела жертвы. Так что без труда вглядевшись в темноту, вампирша увидела чей-то силуэт, лежащий на земле. Очередной нищий. Фигура, облаченная в грязные лохмотья, слепо приподняла голову и прислушалась к шагам охотницы, после чего, уловив ее присутствие, поползла к ней по земле, чуть слышно повторяя:

– Монету… Монету…

Забавно. Эти существа, обитающие в грязи, казалось бы, не стоят драгоценного времени и внимания «сливок», так сказать, но они – единственные как раз из тех, кто все еще считает охотников аристократией и относится к ним так, как следовало бы относиться всем остальным.

Девушка с отвращением отступила назад, не позволяя нищему прикоснуться к ее сапогам, а когда тот замер, кончиком обуви сбросила подранное подобие капюшона с его лица. Это была относительно молодая ведьма. Можно было бы подумать, что недурная внешность и побудила ее пойти попрошайничать, ведь случались дни, когда попрошайки получали больше, чем… Да даже чем элита охотников. Но один взгляд на растрепанные волосы, все те же лохмотья, в которых все-таки не было ни искринки чар, и неестественную худобу, и вампирша смогла подлинно сказать, что перед ней действительно голодающая бездомная. Низшее создание. Хмыкнув, охотница достала из потайного кармана в складке плаща червонец и бросила монетку на дорогу. Услышав звон, ведьма ринулась вперед, но тут же натолкнулась на других попрошаек, которые уже успели тенями выскользнуть на улицу в общей суматохе и присвоить себе ее добычу. В темноте немедля завязалась шумная потасовка, смотреть на которую у вампирши не было никакого желания. Взвалив мертвую эльфийку обратно на плечо, девушка уже продолжила было свой путь, но в подол ее платья вцепился какой-то старик, отчаяннее своей предшественницы крича: