– Девушка! – вдруг окликнули её посреди улицы. Ксюша вздрогнула и обернулась на старого бандюгана. Про опасности города не стоило забывать ни на секунду, а она замечталась. Бандит стоял в дверном проёме двухэтажного магазина и ласково ей ухмылялся. Все они раньше наглели, но это лишь до той поры, пока она не подпалила пару десятков загонщиков. Этот же бандит в пальто и сапогах как будто с луны свалился. Он совсем не боялся Ксюшу и фамильярничал.

– Чего такая яркая крсоточка делает-то в нашем городе, да ещё одна ходит? – без грубостей и жаргона подмазывался к ней бандит. Напрасно старается! Ксюша зарычала, и шлем исказил её голос. Бандит облизнул толстые губы, но продолжал слащавенько лыбиться.

– Может в Башню тебя проводить?

Ксюша насторожилась. Не к добру он её задержал и так нагло подманивал. Она включила сканер движения и обвела магазин и соседние здания взглядом. Где-то там засели его дружки? Рамка фиксировала одного бандита в дверном проёме, как угрозу средней опасности. Для удара Перунцей – недостаточно, ему следовало сделать или подумать что-то плохое о Ксюше, захотеть ей навредить. Но слегка разведённые руки бандита – пусты, а глаза плутоваты, он ничем ей не угрожал, не хотел чем-нибудь кинуть, только лишь улыбался, как будто и правда пришёл лишь поговорить.

Ксюша развернулась и пошла прочь. Научились не нарываться на её Перуницу? Вот и молодцы. Пусть пользуются, пока могут. Всё равно терпежу не хватит, полезут!

– Да куда же ты, девушка! – окликнул бандит. Ксюша не оборачивалась. Пусть только попробует зашвырнуть ей чем-нибудь в спину – узнает, как действует защита от скрытых угроз.

– Куда почесала, Ксюха! – громко гаркнул ей в след бандит. Ксюша так и замерла – не надо было этого делать, тем самым она подтвердила, что её и правда зовут Ксюшей. Но бандит едва ли ткнул пальцем в небо. Он точно знал, кто она, знал её имя, и знал, что она человек!

– Ни хера ты борзая в сопливой шкуре! – нагло щерился бандюган. Вежливость слетела с него как случайно приставшая блёстка. – Вот как стащим с тебя шкурямбу твою, так завизжишь у пацанов, а мы уж тебя – хором! Ты сколько братвы запалила – знашь, сука? За каждую мизгу корячиться на курятнике будешь! Чё буркаешь, крыса подвалохшная, язык в жопу засунула? Раскупорь хавало-то!

Надо скорее убить его. Хоть бы только он один узнал правду. Ксюша сделала шаг, Перуница почувствовала её настроение и переключила метку бандита со средней угрозы, на высокую. Бандит убежал в магазин. Первый разряд осыпал крылечко искрами. Сканер показывал, что в здании никого, кроме одной-единственной мечущейся цели. Ксюша вошла внутрь, не веря ещё, что кто-то из этих мразей, кто-то из поганых Центральных, хоть бы один из них выяснил её имя!

Бандит спотыкался и бежал к щербатой лестнице. Ксюша за ним. Перуница загудела, набирая заряд, захватила бандитскую спину рамкой, и вдруг потолок рухнул на Ксюшу! Доски, цемент, штукатурка, кирпичи – всё полетело ей на голову! В шлем что-то с хрустом ударило. Ксюшу повалило с ног, засыпало, иконки перед глазами мигнули, погасли, выскочила красная рамка об ошибке системы.

Темнота… Она жива, или мертва? Нет, вот дыхание: вдох-выдох – дышать под завалами, кажется, может. Осторожно пошевелила рукой – хорошо, теперь другая рука, ноги – по очереди: правая, левая. Всё болит, но слушается, шевелится. Повезло, наверное. Ничего, кажется, не сломала. Конечно, спас комбинезон, он отвердел при ударе. Потолок рухнул, но не раздавил её, и не искалечил. Только завалил намертво, она погребена под обломками, света не видно.

– Братва, она тут! Где-то тут манду завалило! – услышала Ксюша. По обломкам зашорхали шаги – много-много людей. Откуда загонщики? Кашляя, задыхаясь – наверно, от поднявшейся в руинах пыли, они с шумом камней начали разгребать завалы, подсказывали кто кому, и искали… искали её! Ксюша задрожала, затаила дыхание. «Пусть не найдут! Пожалуйста, пусть не найдут! Только пусть не найдут меня! Пожалуйста!»

– Тут она, братва! Нашёл! Вот же ж мля, не размазало! – закричал рядом голос. – Я коленку запалил! Вот она, коленка торчит! Коленка серебряная!

Вокруг Ксюши в камни вцепились руки, зашуршала, заворочалась злая работа. Бандиты копали, и вот скоро шлем отгребли. Ксюша увидела свет, а вместе с ним торжество на грязных пропитых лицах.

– Вот она, сучка! – обрадовано улыбался бандит, кто заманивал её в магазин. – Давай, братва, взяли! Вытаскивай её, ща побазарим! – махнул рукой он и командовал, как нахрап.

За Ксюшу крепко схватились и выволокли в два рывка из-под завалов. Сразу четыре бандита намертво держали её за руки. Остальные загоны столпились вокруг – всего человек двадцать. Нахрап выдернул из развалин кусок свинцовой трубы.

– Не толпись, крысюки! Мож она щас молнией ёпнет! – остерёг один бандит.

– Да могла бы, давно уже ёпнула! Пришибло её, всё – амба Динамо!

Нахрап замахнулся трубой и ударил Ксюшу по бедру. Она вскрикнула. Прут отскочил от ноги, как от деревяшки. Всё равно больно! хоть комбинезон защитил. Её крик сбил с бандитов последнюю робость и раззадорил. Они заоглядывались друг на друга, в глазах сверкнул лютый азарт.

– Ну чё, шкура, довыёпывалась? Знай Скиперских! Сколько пацанов наших пожгла заживо! Полсотни! Всё, амба тебе, Динка, мы тоже тя живьём замурлыжим. Грабли, копыта – отрубим, хрюкало тебе коцанём – свинюгой общей заделаем: жить, жрать, срать – будешь, а мы тя…

Нахрап пояснил, на радость загонам, что и как они сделают с ней на Каланче. Куда там её кошмарам! Когда он помянул сожжённых братков, лица у бандитов остервенели. Каждый смотрел на Ксюшу, как на гнилую кучу дерьма с порослью ложки.

Нахрап с шорохом ткани начал ощупывать комбинезон, искал застёжку. Может они её прямо здесь, на развалинах изнасилуют, а может просто хотят снять Перуницу, чтоб не ударила? Только застёжки всё никак не находилось, а резать комбинезон нахрап не хотел. Может под ошейником кнопка? Нахрап полез под ошейник. Внутри шлема мигнула красная рамка: «Перезагрузка системы – девяносто процентов». Нахрап нащупал под ошейником клапан, дёрнул Ксюшу за голову…

Через миг в окнах магазина мелькнула белая вспышка. По улице прокатился трескучий гром. К полусотне сожжённых бандитов из Скипера прибавилось ещё двадцать.

*************

Конечно, её предали. Кто-то из подвальных предал – рассказал бандитам о том, кто она, как её зовут по-настоящему, и как работает Перуница. И эти предатели могли быть только в одном подвале.

Ксюша с яростью хромала к Котлу Тимофея. Если бы не отшибленное бедро – шла бы быстрее. С комбинезона сыпалась пыль, забрало шлема пересекла трещина, индикаторы то и дело мигали, дважды Перуница гасла совсем и перезагружалась. Подумаешь! Кощей починит! – зло засмеялась Ксюша. Ну нет, теперь-то Кощей ничего не починит, а она не попросит чинить.

«Вот вы со мной как? Вот вы как!» – твердила про себя Ксюша. – «Мало вам? Я же для вас, я всё для вас, сволочи, столько я для вас сделала! Ты говорил, Тимоха, что я для тебя как родная, как семья твоя! Говорил, и не верил?..» – Ксюша прикусила губу, сдержала плачь и волоклась по тропинке в Котёл. А если их отыскали? Кутышей могли отыскать, запугать, запытать, пока Ксюши не было. Тимоха, Лёля, Ульяна, Юрка и Костик! Страх охладил изнутри, Ксюша сорвалась на бег, как могла – захромала!

Вот и двор, где дыра в Котёл. Вот она видит дом и знакомые ей грибы. На окаменелом грибе возле самого входа сидят Лёля с Ульяной. Вход завешан брезентом, и дверца машины на месте, вход не разорён, не раздербанен. Но Лёля-то и Ульяна почему тут? Женщины, с еле прикрытыми волосами, сидят у входа в Котёл, и слёзы отирают.

Ульяна первая завидела Серебряну. Лёля подняла мордашку – припухшую, мокрую, но суровую, как у ребёнка, кто чем хочешь готов помочь маме, только не знает, как бы её успокоить.

«Наверное, что-то с Тимохой» – тревожно подумала Ксюша. Ульяна с недавних пор не поднималась из Котла: живот сильно большой; не сегодня, так завтра рожать.