Ксюша взялась вынести пакеты со старым мусором, но перед этим хорошенько в нём покопалась. В мусоре нашлись длинные рыжие волосы, много смятых обёрток и банок из-под точно таких же сухпайков, которые она теперь постоянно таскала из Башни в подвал, ещё шприцы с иголками, упаковки из-под таблеток, картонные коробочки с длинными сложными названиями и вскрытые ампулы.

Лекарств Ксюша почти не видела. Медпункт находился выше сорок восьмого этажа, и после реанимации Кощей её туда не пускал. Лишь изредка, когда Ксюша болела, приносил ей таблетки.

Саша тут же предположила, что в квартире кто-то держал сумасшедшую, вот для чего нужны все лекарства, наручники, цепи. Потом сумасшедшую запер, а сам сбежал. Ксюша сказала, что, будь здесь сумасшедшая, они бы нашли скелет.

– Ну, хорошо, а зачем тогда вообще уходить из такого классного места? – спросила Саша. – Здесь же век можно жить!

– Может и не уходили? Просто не вернулись из города.

Саша задумалась. В городе и правда легко пропасть ни за червивый гриб, и никто не узнает, где помер, потому кутыши не любили выбираться наверх из подвала – опасно, да и на одежде и волосах можно притащить в Котёл споры ложных грибов.

Ксюша пообещала, что замурованная квартира станет их тайным местом. Саша охотно с ней согласилась, и вместе они решили обустроиться так, как умели. Ксюша нашла ножницы и показала Саше, как вырезать снежинки из серебряных упаковок. Саша тут же отругала её за обрезки, свернула постельное бельё в большой тюк и пообещала выстирать сразу за платьями. Страшные цепи, ножи и дубины поснимали с крюков, сбросили в две коробки и задвинули под верстак. Саша хотела отнести ружья Вире с Тимохой, но Ксюша подумала, что звероловы начнут задавать слишком много вопросов про дробовики. В конце концов она пообещала при случае сама отдать ловчим находки. Ксюша замотала оружие в старый коврик и поставила в угол прихожей вместе с ведром патронов. Напоследок Саша перемыла всю посуду на кухне, Ксюша протёрла мокрой тряпкой тумбочки, подоконники, телевизор и полки с книгами.

К сумеркам квартира засверкала почти как новенькая, обе хозяйки рухнули в глубокие кресла без сил. А ведь ещё топать обратно! Кому в Котёл, кому ещё дальше в Башню.

– Наверное, он любил её, эту сумасшедшую, раз держал здесь, на цепи, кормил и лечил, – протянула усталая Саша, глядя в открытую спальню и на ошейник на койке.

– А что такое вообще любовь, Сашка? – повернулась к ней в кресле Ксюша. – Мне вот всякие сказки рассказывали, что один ради любви четыре раза на смерть скакал, пока его не изрубили, другой из-за любви в костёр прыгнул. Они что, все сумасшедшие? Самое ценное – это жизнь, вон как за жизнь все боятся. Причём тут любовь?

– Что за жизнь без любви, Ксюшка? – посмотрела на неё в ответ Саша. – Вот прожила ты жизнь, четыре стенки вокруг видела и умерла в слезах, никто тебя не любил по-человечески, чтоб всерьёз, чтоб только одна ты у него, на всю жизнь, чтобы он ради тебя и в костёр, и на нож, и вообще… Лучше страшной смертью погибнуть, но любить хоть разок, чем от старости и совсем без любви сдохнуть. Когда любишь, Ксюша, в мире у тебя будто целых два солнца: одно утром встаёт, на него смотреть долго нельзя, а на другое глядишь – не насмотришься. От обоих тепло, если хоть одно солнце погаснет, тогда и смерть. Ну что ещё может быть лучше в жизни, что ценнее? Ради чего бы ты, Ксюшка, с ума сошла и жить расхотела?

Саша отвела серо-зелёный взгляд в пустоту вечерней квартиры.

– Я бы ради Виры умерла, если надо…

– Он женатый, – напомнила Ксюша.

– Женатый, и что? Тут ведь жизнь или смерть, чего сейчас бояться? Он свою Зойку бросит, вот увидишь, бросит, потому что она хуже твари. Люди ошибаются, но с ошибками жить не хотят.

– Любовь, Сашка, это как платье, – вдруг промолвила Ксюша. – Вот есть у тебя платье, тебе кажется, что другому оно подойдёт, а оно тесное или слишком большое, или просто не нравится. Знаешь, что главное в этом всём? То, что ты думала, что твоё платье самое замечательное, а оно… не по моде… Я тебя люблю, Саша, – протянула она руку к кутышке.

– Я тоже тебя люблю, – легко улыбнулась Саша, взяла Ксюшу за тонкие пальцы и нежно пожала.

– Знаешь, а Вира меня завтра на Вертолёт позвал, пойдём вместе?.. Вообще-то он тебя тоже позвал.

– Чего за Вертолёт такой? – расстроилась Ксюша, что они так быстро вспомнили ловчего.

– Ты что, это же все знают! – удивилась Саша. – Ещё при Сером Повелителе в высотку на Жукова вертолёт врезался, так и торчит из двадцать четвёртого этажа. Но до него не добраться. Говорят, наверху еды завались. Моровые Зимы ударили, некому было ползти, да и как залезешь? Под вертолётом этажи рухнули, прямо в лепёшку сложились, и лестницы тоже. Много кто хотел заползти, никто не смог. Давай слазаем?

– Жукова рядом с Центром… – засомневалась Ксюша.

– Рядом, но не Центр! Бандиты там не караулят! К тому же, ты с нами пойдёшь, верно? Пойдёшь же?

«Вот зачем Вира меня позвал», – с досадой подумала Ксюша. С другой стороны, лишний день не давать зверолову шушукаться с Сашей было приятно. Она пообещала прийти завтра утром на этот их Вертолёт, и вместе залезть на высотку.

Даже у кутышей в городе нашлось своё развлечение. В байку, что в рухнувшем вертолете полно еды, Ксюша не верила, но, если еда в хронобоксах и не вывалилось при падении, кто знает, может и стоит рискнуть.

Двадцативосьмиэтажный дом стоял по улице Жукова на самой окраине Центра. Высотка, кажется, ничем не отличалась от других многоэтажных домов, такая же обветшалая, с выпирающими рёбрами внешней отделки, усталыми лоджиями, пустыми проёмами окон и редкими плексигласовыми панелями. Вокруг слухового окна на фундаменте ютилась молодая стопельная грибница, но столь неуверенно, что её серые чешуйки не дотянулись даже до подоконников на фасаде.

И всё-таки дом по улице Жукова отличался. Изнутри пролома на двадцать четвёртом этаже торчал вертолётный хвост и маленький стабилизирующий винт. При катастрофе машина не взорвалась, но врезалась в здание так неудачно, что оставила косой шрам и разрушила множество квартир и лестничных колодцев на этажах под собой и над собой.

Оставалось только гадать, какой кошмар творился на улицах и в небе над городом во время Исхода. Про городскую историю Кощей рассказывал скупо: Обледенение, он же Первый Мор, грянул шестьдесят четыре года назад и выкосил сотни тысяч городских жителей. Спустя тридцать пять лет случился Исход Орды, и сразу за ним Второй Мор, снова десятки тысяч замёрзших. Все эти даты и цифры из глубокого зазеркалья совсем не волновали Ксюшу, пока она сама не увидела последние бандитские Каланчи и Котлы кутышей. А ведь ещё до Серого Повелителя и Исхода в городе выживали целыми районами и лес наступал не так сильно. Из-за страшных морозов и неудачного переселения на запад людей в городе почти не осталось, они растворились среди камней, ржавчины, грибов и деревьев.

Но выжившие всё-таки были. Вира, Саша и Ксюша подошли к дому по улице Жукова, чтобы подняться на разрушенный двадцать четвёртый этаж и поддержать свой Котёл и своих родных новым кладом.

Вира хорошо подготовился, взял лёгкую раздвижную лестницу, два мотка крепкой верёвки с самодельными кошками, сумку с инструментами перекинул через плечо. Такие предосторожности показались Ксюше ненужными. Она привыкла бегать по этажам, и дом перед ней, пусть запустелый, был в два раза меньше Башни. Может лестница и верёвки пригодятся им в самом конце восхождения, когда они доберутся до разбитых вертолётом этажей?

– Полезу первым, девчонки, лестницу потащу, путь буду выбирать, – предупредил Вира. – Сашка, слышь, верёвки возьми, за мной потащишь, Серебряна последняя. Рюкзак пустой у тебя?

Конечно же не пустой! Ксюша прихватила в дорогу еды и питья на троих, но место в рюкзаке оставалось, и Вира сунул в него свёрнутые рулонами пустые тряпичные сумки – на случай успешного приключения. Да, именно так, Ксюша думала про подъём, как про приключение для кутышей. Зачем вообще лезть, если не развлекаться? Еды она могла натаскать в Котёл сколько угодно, хоть весь подвал до потолка завалить. Неужто зря рисковать ради пары банок протухших консервов?