– Если это правда, – осененный вполне очевидной идеей, заговорил Ада, – нужно немедленно поручить ему сложить балладу о возвращении в строй «Уницефалона 40-Д».
В самом деле, очевиднее некуда! Макс Фишер тут же вернется в изначальное положение, к должности резерв-президента, лишится какой-либо власти, и всем проблемам конец!
– Именно, – согласился доктор Ясуми, – но есть тут один нюанс. Слагая по вашему поручению политические баллады, Рэгс Парк тоже неизбежно поймет, что к чему. Ведь если он сочинит песню об «Уницефалоне», а затем «Уницефалон» действительно…
– Да, вы совершенно правы, – признал Ада. – Такое «совпадение» даже Парк из виду не упустит.
Умолкнув, он с головой погрузился в раздумья. Выходит, потенциально Рэгленд Парк куда опаснее Макса Фишера? Конечно, малый он славный, порядочный, подозревать его в склонности к злоупотреблению властью, как Фишера, резонов нет, однако…
Однако подобная власть в руках одного человека – это уже чересчур. В любом случае чересчур, будь он хоть сущим ангелом.
– Поэтому впредь сочиняемым Рэглендом песням следует уделять самое пристальное внимание, – резюмировал доктор Ясуми. – И редактировать содержание заблаговременно… возможно, вам лично.
– Мне бы хотелось как можно меньше…
Осекшись, Ада щелкнул тумблером зажужжавшего на столе интеркома.
– Прибыл мистер Джеймс Брискин, – доложила секретарша.
– Давайте его прямо ко мне, – в восторге распорядился Ада. – Ито, он уже здесь!
Действительно, распахнув дверь кабинета, он обнаружил перед собой Джим-Джема – предельно серьезного, с глубокими морщинами возле уголков рта.
– Как видите, господин Ада вас вызволил, – сообщил Джим-Джему доктор Ясуми.
– Знаю. Весьма вам признателен, Ада.
Как только Брискин переступил порог кабинета, Ада тут же захлопнул и запер дверь.
– Послушайте, Джим-Джем, – без предисловий заговорил он, – у нас беда. Беда, каких еще не бывало. Угроза со стороны Макса Фишера в сравнении с нею – ничто. Сейчас нам предстоит иметь дело с безграничной – абсолютно, не относительно безграничной властью. Зачем я только связался с этим Рэгсом Парком? Кому вообще пришло в голову пригласить его выступать на «КУЛЬТУРе»?
– Вам, Ада, – напомнил доктор Ясуми. – Вам и пришло, и я, если помните, незамедлительно предостерег вас о…
– Распоряжусь-ка я, чтобы Рэгс больше не сочинял новых песен, – решил Ада. – Это первое. Позвоню в студию прямо сейчас. Что, если он, упаси Господи, сложит балладу, как все мы отправились на дно Атлантики или, скажем, в открытый космос, за двадцать астрономических единиц от Солнца?
– Без паники, – негромко, но твердо оборвал его доктор Ясуми. – Вы, Ада, снова слишком легко поддаетесь эмоциям. Как всегда, нестабильны. Прежде всего успокойтесь и оцените ситуацию трезво.
– Как же тут успокоиться, когда этой деревенщине под силу вертеть любым из нас, будто куклой?! – взорвался Ада. – Когда в его руках вся вселенная?!
– Вовсе не обязательно вся, – возразил доктор Ясуми. – Возможно, его власть имеет свои пределы. Видите ли, природа псионического дара не слишком-то хорошо изучена до сих пор. Предмет слишком труден для лабораторных исследований, слишком неудобен для продолжительного скрупулезного наблюдения…
Умолкнув, доктор задумчиво поднял взгляд к потолку.
– Хм-м, – промычал Брискин. – Насколько я вас понимаю…
– Да, вас вызволила из-за решетки баллада, сочиненная по моему распоряжению, – объяснил ему Ада. – Сработала безотказно, но теперь возникает вопрос: как быть с ее сочинителем?
Сунув руки в карманы, владелец «КУЛЬТУРы» беспокойно зашагал от стены к стене.
«Как же быть с Рэглендом Парком?» – в отчаянии думал он.
Тем временем Рэгленд Парк, сидя в главной студии «КУЛЬТУРы» на Кулоне, искусственном спутнике Земли, с гитарой и банджо под рукой, изучал депеши, поступающие телетайпом из информационных агентств, готовил баллады для следующего выступления.
В одной из сводок сообщалось об освобождении Джим-Джема Брискина из тюрьмы по распоряжению федерального судьи.
«Может, об этом балладу и спеть?» – обрадовавшись доброй вести, подумал Рэгленд, но тут же вспомнил, что про Джима Брискина уже пел, причем не раз и не два. Теперь ему требовалось нечто совершенно новое: тема Брискина исчерпала себя до дна.
– Мистер Парк, вы готовы к очередному выходу? – загремел из динамиков голос Ната Камински, дежурившего в аппаратной.
– Конечно, конечно, – кивнув, подтвердил Рэгленд.
На этот раз он слегка покривил душой, но ничего: еще минутка-другая, и все будет готово.
К примеру, как насчет истории о человеке по имени Пит Робинсон из Чикаго, штат Иллинойс, хозяине уэльского спрингера, на которого как-то раз – в людном городе, посреди бела дня – вдруг взял да напал разъяренный орел?
Нет, не пойдет: к политике не относится.
Может, о конце света историю сочинить? Как в Землю угодила комета, или, скажем, налетели тучи пришельцев, захватчиков из дальнего космоса… что-нибудь леденящее кровь, пробирающее до печенок, о людях, сгорающих в пламени взрывов, рассекаемых надвое очередями из лучеметов?
Нет, тоже не то: такой примитив и бульварщина, пожалуй, не для «КУЛЬТУРы».
«Ладно, – решил Рэгленд, – спою тогда про ФБР. О них я еще не сочинял. Люди Леона Лайта в строгих серых костюмах, с жирными свекольно-красными загривками… с колледжем за плечами, с портфелями в руках…»
Ударив по струнам гитары, он замурлыкал себе под нос:
С самого верху вопят: «Ату!
Парка терпеть уже невмоготу.
Хватит с нас Парковых басен!
Парк для властей опасен!»
Довольно хмыкнув, Рэгленд задумался: а что же дальше? Баллада о самом себе… интересная мысль! Отчего только раньше в голову не пришла?
Целиком поглощенный сочинением новой баллады, он даже не заметил троих в строгих серых костюмах, с жирными свекольно-красными загривками, вошедших в студию и прямым ходом направившихся к нему. Уверенность, с которой каждый нес при себе портфель, не оставляла сомнений: носить портфели они привыкли еще в колледжах и учебу завершили с отличием.
«А что, прекрасная выходит баллада! Пожалуй, лучшая за всю мою карьеру», – подумал Рэгленд и, взяв еще пару аккордов, продолжил:
К Парку подкрались они впотьмах,
Подкрались, прицелились и – бабах!..
Убит любимец народа
Преступной власти в угоду.
Громок, товарищи, выстрела глас,
Песня свободы оборвалась,
Так-то, ребятки, бывает,
Коль власть насквозь прогнивает!
Продолжить балладу далее Рэгленду не позволили. Опустив дымящийся пистолет, старший из оперативников ФБР кивнул спутникам и заговорил в рацию на запястье:
– Сообщите мистеру Лайту: задание выполнено успешно.
– Прекрасно, – откликнулся жестяной, дребезжащий голос из рации. – Немедленно возвращайтесь в штаб-квартиру. Сам так приказывает.
Под «самим», конечно же, имелся в виду Максимилиан Фишер: кто-кто, а агенты ФБР понимали, кем посланы на задание.
Услышав о гибели Рэгленда Парка, Максимилиан Фишер, ожидавший известий в президентском кабинете Белого дома, испустил долгий, прочувствованный вздох облегчения.
«Уф-ф… пронесло, – подумал он. – Ведь этот субчик в любую минуту мог прикончить и меня, и вообще всех до единого!»
Удивительно, что до него удалось добраться… интересно, почему? Везение, не иначе.
«А может, один из моих пси-талантов каким-то образом помогает изничтожать певцов-куплетистов?»
При этой мысли Макс расплылся в самодовольной елейной улыбке.
«А что? Если это – псионическая способность склонять куплетистов к сочинению баллад о собственной безвременной кончине…»
