— Там какая-то женщина поёт, — сказал Енох, который возник из воздуха и напугал меня так, что я аж подпрыгнул.

— Что ещё за женщина? — спросил я.

— Обычная женщина, крестьянка, — ответил Енох и, увидев, что я закипаю, моментально поправился, — видимо, из пятихатки пришла. Так я думаю. Больше поблизости жилья нету. Отдирает сейчас ставни от окна возле одной избы.

— Женщина? Отдирает? — удивился я, — это же мужская работа.

— Ну вот, что видел, то и говорю, — сказал Енох, — там, на избе и стёкла на окнах есть. Почти во всех избах повынимали, а там остались.

— Ладно, пойду посмотрю, что это за женщина такая странная, — решил я и переспросил, — ты всё проверил?

— Почти всё, осталось только последнюю улицу посмотреть.

— А Моня где?

— А он разве не с тобой? — удивился Енох. — Он же с тобой был.

— Он пошел по следам. Там во дворе были, — развёл руками я, — и что-то долго его нету.

— Сейчас гляну, — озабоченно сказал Енох и исчез.

А я вышел на улицу. Действительно, во дворе напротив копошилась какая-то женщина, что-то негромко напевая.

— Добрый день, — подошел к забору я.

— Ох, божеж ты мой! — подскочила она и уставилась на меня расширенными от испуга глазами, — вы кто⁈

— Я из Агитбригады, — пояснил я, — ехал мимо вашей деревни, хотел идеологическую обстановку узнать. Заехал сюда, а тут и нету никого. Куда жители подевались?

— Ушли жители, — торопливо сказала женщина и оглянулась, — переселились.

— И что, все дома и вещи побросали? — спросил я.

— Ну, что-то с собой увезли, что-то побросали, — уклончиво ответила мне женщина и отвела глаза.

— А вы что здесь делаете? — спросил я.

— Да ставни мне нужны, — пояснила она, — у меня свои уже старые, а здесь резные вон, красота какая. Чего же добру пропадать?

— А муж ваш почему не помогает?

— Дык нету у меня мужа, уже пять годочков как сгинул, — всхлипнула женщина, — одна век куковать буду. Так бы ещё замуж вышла, но не сватаются ко мне, потому как десятеро детей у меня, кто же на себя такую обузу возьмёт⁈

— А деда из той избы, — я махнул рукой по направлению ко двору, из которого вышел, — вы его хорошо знаете?

— Какой ещё дед? — удивилась женщина.

— Ну старик такой, весь заросший, на печи там сидел, — начал пояснять я.

— Нету там никакого старика, — испуганно перекрестилась женщина, — там раньше кривая Степанида жила. Переставилась в позапрошлом году. Больше там никто и не живёт. Изба-то совсем хлипкая.

— Но мы же видели… — начал я и осёкся, вдали появился Енох и замерцал, подзывая к себе.

— Пойду посмотрю, — буркнул я и отошел.

— Мил человек, ты бы помог? — попросила женщина, указывая топором на оставшуюся ставню, — одна я тут до вечера промучаюсь.

— Сейчас, я товарища позову, и мы поможем, — ответил я и вышел со двора.

— Что там? — тихо спросил я Еноха.

— Моню нашел, — сказал он каким-то странным голосом.

— Что случилось? — у меня аж сердце дрогнуло от нехорошего предчувствия.

— Пошли, сам увидишь, — проворчал Енох.

Когда мы подошли к какому-то сараю, я обнаружил Моню, который крепко спал, свернувшись калачиком на стожке сена.

— Ну как тебе? — злорадно спросил Енох. — Может, пугнуть его?

— Тихо, — шепотом сказал я, — пусть спит.

Я тихонько обошел сарай и вышел на огороды:

— Где баба эта может жить? — спросил я Еноха, — ты помнишь, старик говорил, что дочка у него тут, с другой стороны, живёт. Давай глянем, может и не врал старик.

— Ты думаешь, та женщина наврала? — спросил Енох.

— Я уже и не знаю, что и думать, — поморщился я, — но то, что здесь какая-то ерунда происходит — однозначно. Вот и проверим.

— Тогда пошли побыстрее, — сказал Енох и первым полетел в сторону дальней линии изб с другой стороны огородов.

Мы вышли через один из заброшенных дворов на соседнюю улицу и прошлись, заглядывая в каждый двор. Везде царила пустота и запустение.

— Старик врал, — констатировал я.

— Да, все дома брошены давно, — подтвердил Енох и спросил, — а зачем ты Моню не стал будить?

— Потому что задолбал он! — возмутился я, — то напьётся и блюет, то шляется где-то, а помощи от него нету. Вот пусть спит. Мы сейчас всё осмотрим и уедем домой. А он пусть как хочет, так потом и добирается!

— Жестоко ты с ним, — помрачнел Енох, — а ведь он тебе жизнь спас.

— Воспитательный процесс. Он такой, — развёл руками я и скомандовал, — пошли к той женщине вернемся. У меня ещё много вопросов осталось.

Обратно мы возвращались уже не через огороды (земля была сыроватой и на ногах налипло так, что было тяжело идти, поэтому я решил обойти по дороге. Так хоть и дальше, зато идти легче).

Когда мы дошли до того двора — никакой женщины там уже не оказалось. Более того, на окне ставни так и висели.

— Чертовщина какая-то! — опешил я, — я же сам, своими собственными глазами видел тут женщину. Она отдирала топором ставни. И просила помочь.

— И я видел, — подтвердил Енох, — и песню её слышал.

— Слушай, Енох, а, может, призраки это какие-то?

— Да что, я призрака не отличу, что ли⁈ — рассердился Енох, — да ты же и сам уже сколько с нами общаешься, разве походи они на призраков?

— А, может, духи?

— Так чем духи от призраков отличаются? — хмыкнул Енох, — и те, и те бестелесные. А старик и баба эта были обычными людьми. Я ничего такого и не почувствовал.

— Тогда кто это был? — хриплым шепотом спросил я, оглядываясь.

— Не знаю, — растерянно сказал Енох и тоже оглянулся.

— Слушай, Енох, — решил я, — воспитательный процесс пока что отменяется. Сам видишь, какая чертовщина творится вокруг. Так что лети давай к Моне, буди этого придурка и пусть пулей бежит сюда.

— А ты?

— За меня не беспокойся, я у меня нож есть, — сказал я, нащупав артефакт в кармане пиджака.

— Ладно, — кивнул Енох и исчез.

А я остался сам посреди двора. Тишина вокруг была такая, что аж звенело в ушах. Даже птицы не пели. Рядом со мной пролетел шмель. Молча.

Надо зайти в эту избу и посмотреть, может, там какие следы будут. Идти внутрь не хотелось. Тут и во дворе было страшно, а внутри так вообще.

Я покачал головой. Вроде никогда ничего такого не боялся, а теперь какие-то детские страхи полезли.

Сердито сплюнув, я взял себя в руки и пошел в дом.

Изба была заброшена, причём совсем недавно. Часть вещей крестьяне растащили, а вот огромный, окованный металлом, сундук остался. Я обошел всё помещение (изба состояла из чёрной комнатки, где была печь и кухонная утварь, и белой (или чистой), где были полати, стол и лежанка.

Нигде ничего подозрительного не заметил. Никаких чёрных ходов тоже. Знаков колдуна также не было.

Ну ладно.

Я вернулся в чистую комнату и подошел к сундуку. Странно, что рачительные крестьяне его не утащили. Сундук был здоровый, крепкий, тем более оббитый по углам металлом. Для любой избы такой сундук — украшение и законная гордость хозяйки. И вот как так, всё из избы вывезли, даже ухваты, а такой козырный сундук бросили?

Недоумевая, я хотел раскрыть его, но крышка сундука была заперта на замок. И вот что делать? Ключа у меня не было, Енох тоже не вернулся.

Я походил вокруг сундука, и от нечего делать попытался сдвинуть его. Я, конечно, не верил, что хлипкое Генкино тело сможет сдвинуть такой груз, но попробовать стоило. Неожиданно сундук съехал с места легко. Очень даже легко.

Ну ладно. Под сундуком, на том месте оказался люк в подпол. Конечно, глупо было лезть туда, но я решил только заглянуть и глянуть. У меня были спички, поэтому я открыл люк, нагнулся и посветил туда спичкой.

К моему разочарованию, там было пусто. Самый обычный подпол, совсем неглубокий причём.

Внезапно затылок пронзила боль. От удара у меня потемнело в глазах. Что было дальше — не помню.

Очнулся я в полной темноте. Долго не мог сориентироваться и понять, где я и что со мной. Попытался подняться и больно ударился головой и потолок. Аж искры из глаз посыпались.