Я поворочался на кровати туда-сюда и понял, что всё зря. И нужно вставать.

Только я завершил все гигиенические процедуры, как вернулся Енох.

Был он возбуждён и преисполнен собственной важности.

— Ну что там? — спросил я.

— Дознаватель отчитывался своему начальнику, и они совещались, — начал издалека Енох.

— Давай ближе к делу! — велел я, — что они говорили? Кого подозревают.

Енох на такое моё нетактичное замечание надулся. Пришлось его слегка поуговаривать. А когда мне это надоело, я пригрозил, что позову Мими. Это сразу сделало Еноха более сговорчивым, и он чётко и внятно рассказал все три версии следствия.

По первой версии выходило, что это Зубатов. Он якобы поругался с Ириной, убил её, а когда неожиданно вошел официант — убил и его. А сам притворился мёртвым и потом «воскрес», чтобы отвести от себя подозрения.

По второй версии это был Рыжий. Бывший возлюбленный Ирины. Который якобы из ревности устроил все это — убил бывшую любовницу, её нового друга Зубатова и случайно подвернувшегося официанта.

А вот по третье версии — это был я. Тот журналист всё-таки сдал меня. И они решили внедрить в нашу Агитбригаду своего агента и посмотреть, какие у меня были мотивы.

Дальше наше совещание с Енохом прервал стук в дверь.

— Открыто! — крикнул я, продолжая валяться на кровати. Вставать было лень.

В открытую дверь проскользнула Клара. И вид её разительно отличался от привычной Клары Колодной, слегка зачуханной костюмерши Агитбригады, причём не первой свежести. А вот сейчас это была Женщина. С большой буквы. Глаза её горели каким-то таинственным блеском, на припухших губах блуждала еле уловимая улыбка.

— Капустин, — сказала она и победно улыбнулась.

И её улыбка мне совсем не понравилась.

— Чего? — спросил я.

— Хотела сказать тебе спасибо за Зубатова! — прощебетала она. — Это было восхитительно! Чудесно!

Я не стал комментировать, что раз ей не с кем сравнивать, то как она определила, что это чудесно?

Но промолчал.

— Капустин! — Клара встала напротив меня и вонзила тяжелый взгляд. И этот взгляд мне тоже очень не понравился.

— А?

— Говорить спасибо тебе за Зубатова не буду, — хмыкнула она, — ты и так должен был сделать всё это еще давно. Когда я тебя просила.

Я не стал комментировать, а Клара продолжила.

— Но раз у тебя так хорошо получается, сделай теперь так, чтобы я была руководителем Агитбригады! Срок тебе — две недели.

— А Гудкова мне что — убить? — не выдержал наглости я.

— Как хочешь. Мне без разницы.

— Ты с ума сошла, Клара, — покачал я головой.

— А если не сделаешь, я всем расскажу, как ты оживил Зубатова.

В комнате мгновенно стало тихо — я изумлённо воззрился на Клару, а Клара победно уставилась на меня.

— Ты меня, надеюсь, хорошо понял? — её тонкогубый рот растянулся в триумфальной ухмылке.

Рядом злобно зашипела Мими. Но я зыркнул на неё предупреждающе и она, недовольно урча, утихла.

Да, сейчас Клара перешла грань. Прошлый раз, я её пожалел. Считал, что она — бедная влюблённая дурочка, барышня не первой молодости, некрасивая. И шансов у неё привлечь яркого Зубатова не было. Поэтому она и бросается в крайности от отчаяния и любви. Так, по крайней мере, я её тогда оправдал. Но вот сейчас я смотрел на неё и понимал, что нельзя таких вот оправдывать. Под маской жертвы обычно прячется подлый манипулятор. Про таких раньше говорили: «Волк в овечьей шкуре». Поэтому с заблудшей овечкой нужно срочно разбираться. Иначе будет, как в сказке про золотую рыбку.

— Хорошо, Клара, — сказал я, не заостряя конфликт, — только дай мне хотя бы три недели? За две, боюсь, не успею.

— Не ври, Капустин. Всё ты успеешь! А если не успеешь за две недели — я тебя сдам!

— Но почему так мало времени? — возмутился я (а на самом деле мне стало любопытно).

— Потому что как раз закончится следственный процесс, и мы сможем уехать отсюда, — отрезала Клара, — и к этому времени я уже хочу управлять Агитбригадой. Здесь нужны перемены и умный руководитель!

С этими словами она вышла из моей квартиры, напоследок смачно хлопнув дверью.

— Вот мразь! — прокомментировал её поведение Моня, который тут же материализовался из воздуха.

— Почему ты запретил Мими её укокошить? — возмущённо спросил меня Енох. — Это отдаёт слабостью. Она чувствует и вьёт из тебя верёвки. Поверь, Генка, моему опыту, даже если ты укокошишь Гудкова и сделаешь её руководителем Агитбригады, на следующий день она что-то новое придумает!

А Мими просто уставилась на меня с удивлением.

— Всё просто, — объяснил я неживому коллективу, — укокошить Клару мы всегда успеем. И, скорей всего именно так потом и сделаем. А то у неё крыша совсем поехала, и она действительно стала опасной.

— Почему потом⁈ — проворчал Енох, — ждёшь, когда она потребует сделать её секретарём ВКП(б)?

— Нет, — покачал головой я, — если бы ты пошевелил мозгами, то вспомнил бы, что мой нож, который дал Софроний, кто-то украл. Кроме того, на меня недавно покушались, и на Мими покушались. А ещё все эти странные жертвоприношения…

— Так ты решил сделать из неё приманку? — первым догадался Моня.

— Ну не из себя же я жертву буду делать, правда? — хмыкнул я.

Мои призраки повеселели, и даже Мими одобрительно кивнула.

Вот и ладненько.

В связи с тем, что в Хлябове произошло столько печальных событий, было принято решение, что наша Агитбригада театральные и цирковые выступления не даёт. Да и остальные концерты и показ кинофильмов были отменены. Но, так как мы приехали, и средства на нашу дорогу были затрачены, кроме того, нужно было продолжать вести разъяснительную работу среди населения, то нам все мероприятия заменили на лекции и беседы.

Причем и лекции, и беседы разделили между всеми членами Агитбригады. Кроме Жоржа и меня. Но хитрый Жорж спрыгнул, мол, лошадь захромала и ему нужно животное подлечить. Да и фургоны наши пора проверить, а то дорога предстоит дальняя, хоть бы выдержали. Поэтому его отпустили по хозяйственным делам (всё равно оратор из него был так себе). Зёзик пытался тоже в помощники напроситься, но Гудков так на него гаркнул, что больше к этой теме не возвращались.

А вот меня в расчёт не взяли сразу. Мол, недостаточно авторитета. Мал ещё, чтобы почтенных жителей Хлябова агитировать на путь атеизма и светлого будущего.

Но я на такое решение совсем не обиделся. Ведь когда мне ещё такая красота выпадет? Все эти две недели я буду предоставлен сам себе!

И вот сегодня все наши агитбригадовцы ушли в клуб готовиться к лекциям, а я немного ещё повалялся на кровати и решил, что пора искать похитителя моего ножа и обидчика Мими.

— С чего начнём? — задал вопрос Енох, который сегодня был настроен решительно.

— Сперва завалюсь куда-нибудь в кафешку. Нужно позавтракать.

— Это такая дыра, — хмыкнул Моня, — здесь все заведения раньше вечера и не открываются.

— Тогда надо идти на рынок, — потянулся я так, что аж в спине хрустнуло, — там всегда чего-нибудь прикупить можно.

Так и решили. Отправились на рынок.

Первоначально я хотел оставить кого-то из призраков дома на дежурстве, но они так разнылись, мол, столько лет торчали в ограниченных помещениях, что сейчас любая прогулка для них в радость.

В общем, победили меня количеством нытья и жалоб.

Рынок встретил меня разноголосым шумом, суетой и запахами. Да, запахи сейчас были самыми главными. Пахло свежей сдобой, дёгтем, жаренным на углях мясом и сырой рыбой. Мой живот жалобно квакнул.

Я оглядывался в поисках рядов, где торговали готовой едой. Сырая рыба меня интересовала мало.

— Туда, — сказал Моня и полетел сквозь толпу, показывая мне дорогу.

Я пошел за ним, негромко матерясь себе под нос — Моне-то хорошо, он сквозь любую преграду проходит, а мне пришлось лавировать и толкаться.