— Роман! Ты что творишь⁈ — попытался воззвать к голосу разума своего попутчика я, — ты хоть знаешь, что тебе за это будет⁈

— Не видишь? Тебя убиваю! — зло хохотнул Роман и опять выстрелил.

— Да за что⁈ Что я тебе сделал⁈ — попытался оттянуть время я.

Но Роман больше отвечать не стал, он просто опять выстрелил. Пуля срикошетила от колеса и больно обожгла меня по скуле.

К сожалению, от накопленной за эти дни усталости, я размяк в телеге и, когда Роман напал, я спрыгнул, а вот нож остался там. Хотя, чем бы он мне сейчас помог?

— Генка, осторожно! — выкрикнул Енох, который появился из воздуха.

— Сделай что-нибудь! — прошипел я.

— Сейчас сделаю! — хохотнул Роман и выстрелил опять. На этот раз пуля попала мне в плечо. От пронзившей меня адской боли я завалился на бок, но тут же попытался встать.

Тут бы мне и конец, но Роман, подобно герою третьесортных боевиков решил перед моей смертью толкнуть речь.

Держа меня на прицеле, он подошел ближе и присел напротив меня, насмешливо глядя, как я корчусь под телегой.

— Не надо было лезть, куда тебя не просят, — поучительно сообщил он.

— Жертвоприношения в Хохотуе — твоих рук дело? — сдерживая стон, скрипнул зубами я.

— Нет, не моих, — насмешливо покачал головой Роман, — но если ты о братстве, то да, я там состою. И мне поручили разобраться с тобой.

— А в ангаре?

— Ты о шайке Рыжего что ли? — скривился Роман. — В Хлябове все служат братству.

— А Тарелкина с Лёлей зачем повесили? — спросил я.

— А вот это уже не твоё дело! — зло ощерился Роман.

Но я заговаривал зубы, и когда он отвечал на последний вопрос — я резко выбросил тело и перекатился за телегу, вторым перекатом я оказался между ног лошадей, молясь, чтобы они меня не лягнули копытом. Был расчёт на то, что Роман пожалеет животных и палить не будет. А я тем временем что-то придумаю.

Но я опять ошибся. Роман пальнул в меня, нимало не заботясь, что может попасть в лошадь. Я юрким ужиком бросился опять за телегу и вовремя — от звуков выстрелов лошади словно взбесились. И теперь я молил всех богов, чтобы кони не разнесли телегу, и чтобы не ускакали вперёд, оставив меня перед Романом беззащитным.

Я сидел, съёжившись, в ожидании выстрела и судорожно пытался сообразить, как выкрутиться из этой ситуации. Вот-вот грянет выстрел и я понимал, что для меня он будет последним.

Я даже было потянулся мыслью к вредному дедку, похожему на Николая-Чудотворца, который забросил меня сюда. Вдруг он наблюдает и поможет разрулить.

Не помог.

Поэтому оставалось сидеть и ждать выстрела. Проходило мгновение, второе, третье… а выстрела всё не было.

Да что ж это такое! Он меня решил на нервной почве укокошить⁈

Полыхая в душе от гнева, я осторожно выглянул из-за телеги и обомлел — Роман лежал на земле, широко раскинув руки, дымящийся наган он так и не выпустил. Его грудь была раскурочена так, что торчали окровавленные, исходящие паром рёбра. Над ним стояла Мими и с интересом рассматривала обагрённое пузырящейся кровью, ещё бьющееся сердце у себя в руке. Ноздри её при этом хищно раздувались.

— Даже не думай! — предупреждающе рыкнул я.

Мими укоризненно посмотрела на меня и вдруг сжала сердце Романа в руке так, что кровь брызнула во все стороны. Оставшийся ошмёток сырого мяса, бывший когда-то сердцем человека, Мими зашвырнула куда-то в лесные заросли.

От увиденного, меня всего аж скрутило, хорошо, что я не завтракал. Да и не ужинал тоже.

— Зря ты ругаешься на Мими, Генка, — посетовал Енох, — она, между прочим, тебе жизнь спасла. Если бы она так вовремя не появилась — он бы тебя точно укокошил.

Я в душе с ним был абсолютно согласен, но всё равно, призраков я разбаловал донельзя и так не должно было быть. Иначе даже не представляю, чем всё может закончиться. Если бультерьер или овчарка перестают слушаться хозяина, обычно это заканчивается крайне плачевно для обоих.

Мне бы этого не хотелось.

Поэтому я сказал:

— Спасибо, Мими, что не позволила Роману убить меня. Но в следующий раз согласовывай всё со мной.

Мими обиженно ощерилась.

— Да-да, — подтвердил свою претензию я, — мы с ним разговор не закончили. Он был в Братстве. А теперь как я в него попаду? Других членов этой секты я не знаю.

Мими посмотрела на меня понимающе-проницательным взглядом, от которого я аж поёжился.

Всё понимает, чертовка, — мелькнула мысль.

— Ты умеешь управлять лошадьми, Генка? — спросил Енох.

— Не так чтобы очень, — задумчиво ответил я, рассматривая телегу и лошадей, которые уже успокоились и теперь меланхолично пощипывали глухую крапиву, густые поросли которой забили поляну, вытеснив другую растительность.

— Лопаты у тебя нет, это плохо. Даже не знаю, что и придумать, — вздохнул Енох.

— Зачем мне лопата? — не понял я.

— А как ты могилу для Романа рыть будешь? — удивился Енох, — руками?

— Я не буду рыть для него могилу, — фыркнул я.

— В Писании сказано: «… люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных…»* — поучительно сообщил Енох, — даже самый последний враг не заслужил такой участи!

— Ты что, решил, что я собираюсь бросить его в лесу? — теперь уже удивился я.

— А как ты повезешь его в город? — парировал Енох, — и, главное, как ты объяснять людям будешь, что это не ты его убил?

— А я не буду, — развёл руками я и усмехнулся. — ты помнишь, как та старушка сказала?

— Какая? Ивановна?

— Да нет, утренняя старушка, — растянул губы в усмешке я.

— Она про примус говорила, — задумчиво начал вспоминать Енох.

— Нет, не то… — отрицательно покачал головой я, — главное, что она сказала, так это то, что сила призраков, то есть тебя, Мони и Мими может расти. И зависит она от роста моей силы.

Енох и Мими переглянулись и преданно уставились на меня.

А я продолжил безжалостно добивать их:

— Хотя, как моя сила может расти, если вы моих команд не выполняете? Вчера бросили меня у Шарлотты одного. Сегодня вон Мими Романа убила и даже не спросила меня. Так зачем мне вас развивать? Мы вроде как с вами договорились, что после выявления братства и этого колдуна, который жертвоприношения делал, мы с вами расстанемся.

Мими и Енох опять переглянулись.

— Ладно, — подвёл итоги диспута я и поставил точку, — нужно придумать, как загрузить Романа в телегу так, чтобы он не испачкал её. Мне же ещё в Рживец ехать. И чтобы там грузчики реквизита труп не увидели. Енох, отведёшь глаза?

— Я лучше придумал, — сказал Енох и опять переглянулся с Мими. — Мы оставим Романа тут, а на обратной дороге заберём. Да и в Рживице придумаем, что взять, чтобы его обмотать.

— А вдруг его кто-то увидит? — засомневался я.

— Не увидит, он тебя далеко от дороги завёз. Здесь даже грибники не ходят, — успокоил меня Енох.

— Ну, значит, звери его сожрут, пока нас не будет, — резонно возразил я.

— А мы здесь Мими оставим, так что не сожрут. Даже муравьи, — хмыкнул Енох. — Уж поверь.

Мими посмотрела на меня внимательно и согласно кивнула. И тут же уселась рядышком с трупом Романа и принялась внимательно рассматривать цветочки глухой крапивы. Зуб даю, пару раз даже понюхала.

Я не знаю, что там красивого, в этих цветочках, но решил, что на этот раз призраки правы.

— Тогда поехали, — сказал я и запрыгнул на телегу.

— Я буду тебе дорогу показывать, а то ты заблудишься, — торопливо сообщил Енох и полетел впереди лошадей.

Мне оставалось только рулить за ним.

На обратной дороге из Рживеца, я заехал опять в тот же лес, следуя указаниям Еноха, который дорогу запомнил отлично. Там я замотал труп в кусок дерюги, который (тоже с помощью советов Еноха) я спёр из чьего-то забора.