***

В доме Саннортов Эдмунду было некомфортно. Он жил с ними уже семь лет, но все еще не мог воспринимать их как близких людей. И чувствовал себя так, будто навечно застрял в гостях.

Проходя по коридору, Эдмунд услышал доносившийся из кухни мягкий джаз. Судя по запаху свежих луковиц, чеснока и болгарского перца, его приёмная мать готовила ужин. Она всегда любила слушать музыку за готовкой. Говорила, что так она лучше погружается в процесс. Жаль только, что приёмный сын уже семь лет не пробовал ее блюд… И всегда отдавал коту Уискерсу, жившему у Саннортов. Судя по его аппетиту, питомец, быстро опустошавший тарелку, высоко оценивал навыки своей хозяйки.

По дороге на кухню Эдмунд заглянул в гостиную, надеясь обнаружить там Стивена Саннорта, приемного отца. На полу комнаты лежал большой персидский ковер, а стены пестрели фотографиями семьи с разных праздников и поездок – Стивен, Дженнифер и их дочь Маргарет. Все с густыми светлыми волосами, простодушным взглядом голубых глаз и белоснежными улыбками. Словно Стивен и Дженнифер специально искали друг друга по внешней схожести, чтобы потом у них родился такой же ребёнок.

Темноволосый, сероглазый и вечно мечтательный Эдмунд даже здесь выделялся. И на снимках в основном отсутствовал. Сам отказывался участвовать в семейных фотосессиях.

В дальнем углу комнаты располагался стеллаж, доверху заполненный юридической литературой, которую годами собирал мистер Саннорт. Он работал юристом, а в будущем искренне надеялся посвятить в свою профессию приемного сына, в котором он почему-то видел идеального адвоката. Вот только Эдмунд правом никогда не интересовался. И библиотека Стивена вместе с его профессиональными историями вызывали у него только скуку. Обычно он из вежливости изображал увлеченность. Но на самом деле ни разу не брал в руки ни одну из книг со стеллажа.

В соседнем шкафчике аккуратно выстроились яркие детские книги и учебные материалы Дженнифер Саннорт, педагога младших классов. Она хотела, чтобы ее дочь пошла по ее стопам, однако Маргарет предпочла моду. И хорошо – Эдмунд представлял, каким бы она стала невыносимым учителем.

Несмотря на различные интересы, все Саннорты разделяли любовь к городку М. Украшали дом тематическими сувенирами: керамическими чайниками, подушками с вышивкой, изящными фарфоровыми фигурками и фотографиями с изображением живописных мест самого города, по которым они частенько прогуливалось вместе. Разве что без Эдмунда. Как обычно.

Мистера Саннорта, которого надеялся застать Эдмунд, в гостиной не оказалось. Он опять собирал очередные юридические документы для рабочей поездки в Лондон. Так что Эдмунд поспешно отправился на кухню, чтобы поговорить с его женой.

– Миссис Саннорт? – неуверенно произнес Эдмунд. Маленькая, скромная и уютная кухня с мебелью в пастельных тонах и минимальным количеством утвари располагала к кулинарным экспериментам.

Его приемная мать в это время, как он и предполагал, увлеченно готовила ужин, нарезая овощи в такт музыки. У её ног с довольным мурлыканьем вертелся рыжий пушистый кот. В ответ на голос она подняла голову и улыбнулась, отчего в уголках ее глаз появились морщинки.

– Мама… – мягко поправила она, однако в ее тоне прозвучало разочарование.

– Мама, – смущённо пробормотал Эдмунд, чувствуя, как это слово отдает чужеродным привкусом на языке.

Миссис Саннорт явно задевала его отстраненность, которая не прошла даже с течением лет, проведённых в семье. Дженнифер очень хотела стать ему настоящей матерью, создать доверительные отношения, но так и не сумела. Эдмунд и сам был бы не против – но не мог. Она – посторонняя. И никогда не станет ближе.

После неловкой паузы он продолжил:

– Я задумался о смене школы. Хотел перевестись в Среднюю школу на Флауэр Стрит. Это возможно?

– Почему?

Миссис Саннорт с озабоченностью поправила свой белый кружевной фартук, вышитый литературными цитатами. Ее лицо раскраснелось от жара на кухне и неловкости момента.

– Э-э, ну, у меня есть друг, с которым я бы хотел учиться вместе. А дети в моей нынешней школе… – Эдмунд нервно переступил с ноги на ногу, – не очень добрые. Смеются надо мной.

Никакого друга, как и друзей в принципе, у него не было. Но стоило добавить убедительности в просьбу, чтобы женщина не начала засыпать его лишними вопросами. Если рассказать про проблемы с одноклассниками, это могло сработать.

Взгляд миссис Саннорт, впервые услышавшей от приемного сына нечто большее, чем сухое «все нормально», стал сочувствующим. И она мягко положила руку на плечо Эдмунда.

– О, милый, мне так жаль, что ты проходишь через все это. Конечно, мы постараемся перевести тебя. Спасибо, что рассказал мне.

– Благодарю вас, миссис… – он запнулся и тихо добавил: – Мама.

Миссис Мама… Как же нелепо это звучит!

– Поужинаешь сегодня с нами? Заодно обсудим твои проблемы в школе, – предложила она с надеждой в голосе, закидывая при этом в кастрюлю нарезанные овощи и помешивая их.

– Спасибо за заботу, но я уже поел в школе.

Эдмунд натянул вежливую улыбку.

– Хорошо, – вздохнула она. – Но если вдруг надумаешь, приходи, я оставлю порцию для тебя.

Хорошо хоть Саннорты не следили за его питанием. Верили на слово, будто Эдмунд никогда не садится с ними за стол, потому что предпочитает есть один. Поэтому он без труда смог отказаться от воды и пищи в пользу магии, постоянно оправдываясь, что уже не голодный, либо благородно отдавая всё коту.

Вот и сейчас, успешно уклонившись от ужина, Саннорт направился в свою комнату. Но резко остановился на полпути, когда очутился около приоткрытой двери в пустующую спальню приёмной сестры. Скорее всего, Маргарет была на очередном свидании. А ему выдалась возможность кое-что проверить.

Некоторое время Эдмунд колебался. Его рука несколько раз опускалась на прохладную дверную ручку. Наконец любопытство пересилило, и он тихонько заглянул в комнату, освещенную лишь тусклым сиянием уличных фонарей.

Убедившись, что комната пуста, он распахнул дверь и уверенно шагнул внутрь. Щелкнул выключатель, после чего глазам Эдмунда предстала буквально обитель грез девятнадцатилетней модели. Он бегло осмотрелся: на стенах висели плакаты любимых поп-звезд Мэгги и глянцевые вырезки из модных журналов, около кровати располагался туалетный столик, заваленный косметикой и флаконами духов. Наряды разных оттенков розового высовывались из открытого белого шкафа. На пушистом светлом ковре валялась целая коллекция плюшевых игрушек – медведи, кролики и даже несколько единорогов. Пахло шоколадом и сладким фруктовым парфюмом.

На кровати, в окружении подушек и плюшевых медвежат, лежало зеркальце. Внешне ничего интересного. Обычная безделушка в аляповатой розовой раме, чуть заметно блестевшая в электрическом свете. Но Эдмунд помнил её слова…

Он схватил зеркало и уставился на своё отражение, очень надеясь увидеть ответ сразу на все вопросы.

Но какая жалость – разглядел лишь самого себя. Ни параллельных миров, ни обитателей Зазеркалья, ни оживших двойников. Ничего, кроме собственного озадаченного лица на фоне розовой комнаты, кучи мягких игрушек и плаката с певцом, которого обожала Мэгги и всегда слушала на полной громкости. В голове заиграл надоедливый мотив, и Эдмунд поморщился. Гораздо больше он предпочитал классику вроде Баха или Шопена. А современная поп-музыка только утомляла его.

Эдмунд мотнул головой, отгоняя прилипчивую мелодию, и вернулся к делу. Пусть и не очень понимал, как все работает и что должно произойти. Глубоко задумался. Даже достал ключ, приложил к зеркалу обеими сторонами, слегка постучал по стеклу – но снова никакого результата. Только отражение розовой комнаты в желтоватом свете да приглушенное звяканье стекла.

Эдмунд быстро разочаровался в своём стремлении всё выяснить за один вечер. Он уже хотел вернуть зеркало на место, как случилось нечто странное. На прозрачной, идеально гладкой поверхности возникли… Слова? Да, это точно были слова, и они мягко проявлялись, словно от руки невидимого каллиграфиста.