И тут я понимаю, что, явившись на похороны Ольги Сергеевны, я, скорее всего, встречу и свою семью тоже. В груди начинает тревожно ныть. Я не видела их целых пять лет, интересно как они ко мне отнесутся? Все еще злятся на меня? Смогли ли простить мне мой побег? Что, если я потеряла их доверие навсегда? Что, если я уже не та, кого они помнят и любят? Тогда было столько обид, недомолвок, слёз. Я так хотела доказать им всем, что смогу добиться успеха без чьей-либо помощи. Хотела показать, что я сильная, независимая.

Звоню своему директору, и сообщаю, что мой отпуск в Японии отменяется, и я лечу в Россию. Если будут какие-то срочные дела, то я буду на связи и буду выполнять их удалённо. Настроение вообще на нуле, на глаза наворачиваются слёзы. Я засыпаю не спокойным сном.

И, как всегда, вижу преследовавший меня уже много лет кошмар.

Я бегу по темному саду, и слышу, как сзади раздаются шаги, они все ближе и ближе. Оборачиваюсь назад. Черный злые глаза моего жениха прожигают меня насквозь:

— Что, собралась сбежать? Не получится! — И он хватает меня за руку.

— Пусти меня! Нет…. — Кричу я.

Артём

Сижу в самолёте и жду, когда объявят взлёт, в руках держу журнал, который мне зачем-то дали, когда я прошел в салон. Место рядом со мной пока пустует, но бортпроводница говорила, что самолёт сегодня полный, и свободных мест быть не должно. Тут ко мне подходит совсем молоденькая девушка на высоченных каблуках, здоровается, почему-то, по-русски, улыбается и садится рядом. На вид совсем еще молодая девчонка. Светлые длинные волосы забраны в хвост, пушистые ресницы обрамляют огромные голубые глаза, совсем не похожа на индонезийку. Да ещё и говорит по-русски.

— Добрый день. — В ответ здороваюсь я. — Приятно слышать русскую речь.

— Я сразу поняла, что вы из России, вы читаете русский журнал. — Улыбнулась девушка. Она уселась на место у окна, сразу пристегнула ремень и заглянула в иллюминатор.

— Ужас, какой сильный дождь! Неужели, самолёту дадут разрешение на вылет?

— Скорее всего да. — Ответил я. — Сейчас самолёты приспособлены, чтобы летать в такую погоду.

В подтверждение моих слов капитан воздушного судна объявляет о взлёте. Мимо нас пробегает стюардесса, проверяя ремни безопасности. На взлёте капли дождя сильно стучат по фюзеляжу, из-за чего в самолёте стоит грохот. Моя соседка невольно ёжится в кресле, цепляясь руками за подлокотники.

— Боитесь летать? — Спрашиваю я.

— В целом летать не боюсь, но в такую погоду лечу впервые. Когда ехала в аэропорт, то уже была готова к задержке рейса. Не ожидала, что нам разрешат вылет.

Самолёт всё-таки взлетает под ужасный грохот и стук, периодически его болтает из стороны в сторону. Смотрю на свою спутницу: глаза закрыты волосы прилипли к лицу. Она, видимо, находится в состоянии жуткой паники. И тут внезапно лайнер сильно дёргается. Инстинктивно девушка хватает меня за руку. Начинается ужасная тряска, самолёт буквально кидает из стороны в сторону. Капитан объявляет, что мы попали в сильную зону турбулентности и просит сохранять спокойствие. Девушка крепко вцепилась в мою руку, и я совсем неожиданно для себя, вдруг притягиваю её к себе и обнимаю. Если честно, мне самому очень страшно. Но стараюсь не выдать свои эмоции. Прижавшись головой к моей груди, одной рукой она держится за мою руку, а второй крепко обнимает меня за талию. Я почувствовал, как ее рука дрожит в моей ладони. Я ободряюще сжал ее руку, нежно улыбнувшись. Наши пальцы переплелись, создавая невидимую связь между нами.

— Мы сейчас упадём? — Слышу сквозь грохот её испуганный голос.

— Скорее всего нет, от турбулентности самолеты не падают, даже от такой сильной. — Уверенно говорю я, стараюсь успокоить её я. Чем больше я смотрю на нее, тем больше понимаю, что мой интерес к ней выходит за рамки простого любопытства. В ней есть что-то особенное, что сразу привлекло мое внимание. И дело не в этой экстремальной ситуации….

— Ну зачем я вообще села в этот самолёт? Мне так страшно! Мы же разобьёмся!

Вдруг раздаётся глухой удар, страшный грохот сотрясает корпус самолета и его почти подбрасывает и роняет вниз, начинает моргать свет в салоне. У меня у самого сердце опускается в пятки, а моя спутница невольно вскрикивает.

И тут из динамиков слышится голос капитана:

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт повреждён, в него попала молния, сейчас мы совершим экстренную посадку в аэропорту на одном из островов архипелага. Просьба пристегнуть ремни и выполнять распоряжения бортпроводников.

— Мы падаем! Мы падаем! — Шепчет девушка у меня на груди. — Что же сейчас будет?

— Успокойся, это всего лишь экстренная посадка. Нас просто потрясет сильнее, чем обычно. Сейчас приземлимся уже, смотри, земля уже близко.

А дальше всё как в тумане, сильный рев двигателей, резкое снижение, тряска самолёта от боковых порывов ветра, звуки удара о землю. Струи дождя били по стеклам иллюминаторов, создавая ощущение, что самолет приземлился под воду, а не на землю. И вот уже он катится по полосе, все медленнее и медленнее.

Слава Богу мы приземлились. Я крепче прижимаю к себе испуганную соседку. Наконец самолёт останавливается окончательно. Дождь безжалостно лупит по фюзеляжу, что в салоне стоит сильный гул, а из иллюминаторов не видно дальше нескольких сантиметров. Девушка, вся бледная, отстраняется от меня и едва шепчет:

— Мы сели… Прости пожалуйста, я не хотела! Я запаниковала….

— Ничего страшного, все хорошо, главное, что все закончилось благополучно. — Улыбаюсь ей в ответ.

Стюардесса предлагает всем пройти к выходу, за нами подъехали автобусы. Сам не знаю почему, беру её за руку, и мы вместе подходим к трапу. Трап надувной, специально для аварийной ситуации. Девушка смотрит стеклянными испуганными глазами на меня.

— Не бойся, я тебе внизу поймаю. — Уверенно говорю я. Она кивает и съезжает вниз, а я выполняю свое обещание. Я подхватываю ее, беру снова за руку, и мы вместе идем в автобус.

Алина

Это какой-то ужас! За иллюминатором сверкали молнии, громыхал гром, а лайнер трясло так, будто он вот-вот развалится. Мне казалось, что я сейчас вылечу из кресла и ударюсь головой о потолок. Меня бросало то в жар, то в холод. Ладони вспотели, сердце бешено колотилось. Хотелось кричать от ужаса, но я лишь сильнее стискивала зубы. Я должна быть сильной. Я должна пережить это. А если именно сейчас произойдёт та самая катастрофа?! Что будет с моими близкими? Как они будут жить без меня? От этих мыслей становится ещё страшнее. Мне хочется плакать и кричать одновременно. Когда же это закончится? Я готова отдать всё, чтобы оказаться дома, в безопасности. Пожалуйста, Господи, пусть всё пройдёт хорошо! Мой сосед постоянно меня подбадривает. Удивительно, как этому мужчине не страшно? Его спокойствие просто поражает. В одном он прав. В конце концов, статистика говорит о том, что вероятность погибнуть в авиакатастрофе крайне мала. Но всё же она есть… Когда же мы уже приземлимся? Что это за удар? Мы коснулись земли….

Я первый раз попала в полёте в такую сильную зону турбулентности, и теперь мне очень стыдно перед моим соседом за свое поведение в самолёте. И мне по-прежнему очень страшно. Я даже боюсь представить, что могло сейчас произойти. Я машинально делаю всё, что говорит молодой мужчина. Он за руку ведёт меня в автобус, там я стою в толпе, почти вплотную прижата к его сильному телу. Я ощущаю его тепло и слышу стук сердца, и мне сразу становится спокойнее. Нас провожают в зону ожидания терминала, и сообщают, что скоро к нам выйдет представитель авиакомпании и разъяснит наши дальнейшие действия. Молодой человек ведёт меня к столику с двумя креслами, я невольно плюхаюсь в одной из них. Он садится напротив, подзывая официанта, и заказывает два стакана виски. Нам их очень быстро приносят. Поднимая свой стакан, он произносит:

— Артём. Нам надо наконец-то познакомиться.

Беру свой стакан в руку и тихо произношу: