Настоятельно желание выгнать нахального князя сегодня же и отправить куда-нибудь далеко, хоть в Вятку, хоть в Иркутск, незаметно исчезло. Более того, теперь его придется настоятельно держать в Зимнем дворце, пока он окончательно не расследует, казалось бы, архисложное и очень трудное дело. Спокойствие в семье и чистое имя одного из почтенных членов Романовых важнее, чем наглая, но все же мелкая интрижка князя.

Константин Николаевич посмотрел на Михаила Павловича, взглядом попросив извинения, что говорит вместо него.

— Можно попробовать, ваше императорское величество, — согласился с просьбой монарха князь, сам потом спросил: — кажется, сейчас я увидел в приемной гвардейцев. Это по следствию?

— Да, пока можете провести ваш следственный эксперимент, — судя по саркастическому тону, Николай Павлович все же не очень-то и верил действиям князя. Его дело! Но свое пфе император все же сказал: — гвардейцы очень недовольны очернением их благородного имени. И обещали в так сказать неофициальных условиях с вами поговорить. Я попросил их сильно вас не бить, но вы все-таки от меня в дворце далеко не отходить. Конечно, они потом обязательно извинятся, но, в любом случае, переломы рук и ног будут тяжелы и болезненны.

Князь Долгорукий со скепсисом посмотрел на него. Гвардейцы, разумеется, воины и умеют пользоваться оружием, но они хоть раз участвовали в банальной уличной драке? А вот он дрался с преступниками, как с ножами, заточками, так и пудовыми кулаками. Впрочем, проблема даже не в этом. Сейчас он совсем не принадлежит себе. Как полицейский чиновник он должен будет провести государственную экспертизу, несмотря на настроение свидетелей. Такова процедура в полиции в любой век, хоть в XXI, хоть в XIX.

Ваше императорское величество! — обратился Константин Николаевич официально, — сейчас в присутствии вашей дочери и меня, играющих роль свидетелей, вы посмотрите несколько гвардейцев. Все они будут в мундирах штаб- или обер- офицеров, но без знаков различия. На голове они будут носить английское кепи, которые закроют большую часть головы.

Ваше императорское высочество! — обратился он к Михаилу Павловичу, — не соблаговолите ли и вы присоединится к господам гвардейцам?

— Да но… — заколебался он, посмотрел каменное лицо вельможного брата, уже твердо сказал: — да, разумеется, я подойду к ним.

Пока гвардейцы и великий князь переодевались и строились, Константин Николаевич и Мария (почти нечаянно) отвлекали сердитого императора.

Константин Николаевич коснулся очень серьезной темы, когда же в ту ночь императорская семья с императором приехала в Зимний дворец. Можно ли считать, что они действительно приехали раньше, чем обычно?

Николай Павлович, как человек твердый и прямой, по-прежнему считал, что раньше. А вот Мария, имеющая более гибкий разум, уже засомневалась, поглядывая на князя. Его логичный и твердый ум опять показал, что с упором на одни эмоции лучше выводы не делать.

И все же спор закончился ничем, поскольку в разгар поединка между отцом и дочерью Константин Николаевич вдруг обратился к гвардейцам.

Николай Павлович заинтересовался и обернулся. Раздосадованная Мария тоже.

Шесть гвардейцев и великий князь стояли к императору спиной. Одинаковые мундиры, похожие тела, головы прикрыты кепи с назатыльниками.

Николай Павлович, до этого твердо считавший, что он хорошо знал внешний облик брата, хотя и со спины, и что именно его он видел тем темным вечером, вдруг засомневался.

— Какие-то они все одинаковые, — рассердился он и на гвардейцев, и на своего родного брата. Потом замолчал, остывая. Окружающие никак не были виноваты, и император не должен был на них гневаться.

— Папа, ну просто покажи на того, кто тебе, кажется, похож и все! — начала уговаривать его Мария. Любимая ли дочь была виной или Николай I сам почувствовал, что они уже опаздывают на вечерний чай и заставляют ждать родную жену и милых детей, но император быстро, хотя и нехотя ткнул на одну спину. И, естественно, не угадал. 7 к 1 это было много.

Тем не менее, князю Долгорукому этого было достаточно. Поскольку князь был поставлен здесь главным, то он распорядился гвардейцам уйти. Правда, о чем-то некоторое время негромко выспрашивал. Но потом гвардейцы вышли.

— Господа, приглашаю вас пить чай! — громко пригласил император окружающих, — князь, надеюсь, что вы сможете нам сказать об итогах вашего следствия на сей день. Брат, ты тоже можешь подходить к нашему обеденному столу.

Кажется, император Николай Павлович перестал злиться на своего брата. Иначе он бы просто промолчал. А тут сам позвал. Лицо Михаила заметно посветлело. А вот самому монарху сохранять дурное настроение причин было множество и первая — поведение старшей дочери.

За обеденным столом, прямо при отце, Мария собственноручно обслуживала князя Долгорукова, несмотря на явную неприязнь родителей на такую вежливость дочери. Даже Константину Николаевичу стало как-то неудобно.

— Садитесь, ваше императорское высочество, — улыбаясь, сказал он, — иначе его императорское величество обвинит меня в неуважении монаршей семьи.

— Ну, в этом, может быть, и не обвиню, — сказал с улыбкой Николай Павлович, показывая, что он слегка шутит, — но за это вы полностью скажите нам о ходе следствия!

— О-о! конечно, скажу, ваше императорское величество, но только общие оценки, следствие –ведь еще идет и не все детали раскрыты, сообщил князь, отпивая глоток ароматного чая, — сначала самое понятное. Это касается великого князя Михаила Павловича. Следственные факты все более показывают, что обвинять его в краже никак нельзя-с!

— Мы в этом и не сомневались, — вклинилась в его речь императрица Александра Федоровна.

— Да, — живо поддержала ее Мария.

— Конечно, — не возражал Константин Николаевич, — но одно дело, опираться на голые эмоции, а совсем другое — опровергать действенные факты. Я жду только последний довод из обсерватории, и при его наличии официально, как полицейский чин, ведущий это дело, сниму с его императорского высочества все обвинения. Это ведь, безусловно, не он!

— Не знаю, право, что вам даст обсерватория, — хмыкнул Николай Павлович, — астрологический прогноз следствия опишет?

Все, все! — сказал он с улыбкой Марии, которая хотела горячо поддержать князя Долгорукого, — не буду больше шутить. Ни по какому поводу. Скажите лучше, князь, есть ли другие кандидаты в грабители.

— Конечно, ваше императорское величество. Ведь призвание сегодня гвардейцы официально происходили смотр — я об этом громко сказал, — в рамках поиска грабителей. Конечно, гвардейцы высказали мне упрек, но итог был действенный. Из названных кандидатур почти все пришли. Кроме одного. И это еще один результат эксперимента, о котором я пока не сказал.

— Поручик Нейгард? — удивился Николай Павлович, — Смышленый молодой человек. И умен, и красив, и из хорошего дворянского рода. Что же, в чем вы его обвиняете?

— Пока ни в чем, хотя его неявка на визит, где как раз будет разбираться виновник, очень занимательна. Гвардеец не болен и не занят по службе. Почему он не смог прийти к своему августейшему повелителю?

Сказано было немного туманно и для всех пьющих чай непонятно, но ведь следствие, хе, еще идет! Не мог же попаданец сослаться на смышленых петербургских торговок, которые уже замусолили фамилию поручика, как одного из главных обвиняемых в краже бриллиантового гарнитура! Да и, по правде говоря, слова уличных торговок, хотя и заметно уточнили картину преступления, но сами по себе никаким доказательством быть не могут. Вот и промолчал попаданец!

Потом после вечернего чая они опять собрались в служебном кабинете императора — сыщик князь Долгорукий, государь Николай Павлович, его брат Михаил Павлович и его императорское высочество Мария Николаевна. Последняя была сейчас почти не нужна, более того, по мнению князя, совсем не нужна и даже мешала, но император ее пригласил, а Константин Николаевич не стал протестовать. Оно ему нужно? Тем более, он в нее не просто влюбился, а, грубо говоря на простонародном сленге XXI века, просто втюрился. И только тихонько радовался этой нечаянной радости.