Лю с силой прикусывает щеку и собирается с духом.

– Спасибо, что не дал.

Хатко кивает.

– Мне не сложно. Но я напишу об этом в рапорте. Все-таки нестабильное эмоционально-психическое состояние сказалось на операции. Тебя отстранят.

– А ты и рад будешь.

– Не скрываю. – Альдранец оскалился, и Лю захотелось, чтобы выстрел лазера все-таки попал в голову. Но не в его.

– Подонок. – Он шипит и дергается. Веревки держат. – Развяжи меня, гнида.

Хатко только хмыкает.

– Как я могу быть уверен, что ты не попытаешься меня застрелить?

Лю копирует его мерзкую улыбочку.

– Ты прав, попытаюсь. Жаль, что с первого раза пристрелить не получилось.

– Это взаимно. – Хатко подходит к кровати и ловко развязывает узлы. Когда последняя веревка упала на пол, Лю даже не двинулся. Все тело кололо и пронзало тысячами маленьких игл. Он только и мог, что прошипеть сквозь зубы:

– Ублюдок. Клянусь, я убью тебя.

Хатко не отвечает, но по нему прекрасно видно, что он нарочно затянул веревки так туго. А ведь это пока еще не проступили синяки… Одна мысль об этом вгоняет Лю в злую тоску. Однако он больше не ругается. Потому что они все же добрались до ночлега. И потому что сил поднять хотя бы палец у него больше не было. Поэтому он просто лежит и смотрит в каменный потолок, по которому неровными фигурами расползлись коричневатые и зеленоватые пятна от воды.

Откуда тут вода?

– Как мы добрались? – Он не смотрит на Хатко, старается не смотреть, а альдранец в свою очередь тоже не обращает на него никакого внимания. Лю приходится подождать, пока тот усядется обратно на стул и возьмется чистить свое драгоценное оружие. Вгоняющее в ужас оружие.

– Я тебя донес.

– Ясно.

Лю не будет думать каким образом альдранец его донес. Перспектива оказаться закинутым на крепкое плечо как мешок с ортынами, как поверженная добыча, вымораживала душу космическим холодом. Он не может… он не должен…

Рука, невзирая на адскую боль, медленно накрывает глаза.

Ему давно стоило признать. Он проиграл. Без боя.

– Скажи… – Голос хрипит как старый несмазанный вентиль, и Лю замолкает, собираясь с мыслями сам еще не понимая для чего.

Хатко молчит. Ждет. Лю не надо видеть, чтобы чувствовать, как он на него смотрит. Что он на него смотрит. Этот взгляд чувствуется всем его существом. Всем телом, каждой клеточкой. Чертовы мутировавшие гены.

Лю судорожно вдыхает.

– Вы… Вы, альдранцы, правда не считаете Людей ничем большим еды? – Перед глазами встает образ: каюта, тела, фиолетовые глаза напротив, кровь, капающая с клыков, чужой смех, – и Лю стискивает зубы до слышимого скрежета, сжимает руки так что короткостриженые ногти впиваются в ладони. И закрывает глаза.

Хатко молчит. Все еще молчит. И Лю молит. Скажи, что да. Скажи. Скажи!

– Нет. Не все из нас так считают. Уже давно.

Лю резко выдыхает.

– Я так и знал. – Он садится на кровати и смотрит на своего напарника, с которым знаком уже второе десятилетие. Безумно долго, если так подумать. – И тебя это не оскорбляет?

Хатко с иронией выгибает бровь. Тоже не по-человечески, если приглядеться. Излом чуть более выраженный, угол не тот. Все не то.

– К чему вопросы?

Лю пожимает плечами. Что сказать? Сам клялся убить. Сам уверял в ненависти. Да и что поменяется если внутренний голос окажется прав? Это изменит мировое отношение к альдранцам? Нет. Не изменит. Поэтому он просто отмахивается.

– Да так. Интересно стало.

Хатко как-то слишком понимающе хмыкает. Ну да. Животные чуют эмоции своих хозяев. С какого момента у Людей так прочно засело в голове это сравнение? С момента, как стали создавать специальные пары человек\альдранец? Этакая попытка примирить две расы, создать мир во всем мире. Путем построения отношений человек\его питомец. У Лю где-то даже завалялся поводок Хатко в виде вшитого под кожу электрошока. Только кнопка от него давно потерялась. Но альдранцу это знать не обязательно, будет смеяться еще долгие годы над своим нерадивым «хозяином», пока не придет следующий. Следующий в очереди быть сожранным. Или убитым.

Лю вздрагивает, случайно натыкаясь на внимательный взгляд отдающих фиолетовым глаз. И Хатко хмыкает. Он знает. Он все знает. И о Лю, и о его мыслях.

Нет. Даже если альдранцы не такие, как их показывают миру, личной ненависти Лю это не изменит. Как и личной боли.

Он разминает запястья с красными следами от веревок, а затем встает, не торопясь потягивается. Хатко все так же чистит меч, и Лю старается не ловить собственное отражение в блеске этой холодной стали. Потому что там может промелькнуть не он. Он. Тот, кем он был в прошлом. Тот, чью команду загрызли острые зубы альдранских охотников почти столетие назад.

Сердце, большое глупое сердце. Почему именно ты хранишь воспоминания, а не мозг? Почему именно тебе суждено прожить дольше всех в морозильной камере биологической лаборатории? И почему, почему ты досталось именно мне?

Лю скользит взглядом по мечу, или лучше называть это саблей? Невольно рассматривает длинные цепкие пальцы с острыми ногтями. Как у настоящих хищников, рассматривает широкие ладони и мелкую сеточку шрамов, наверняка полученных в процессе обучения владению клинком. У Лю тоже такие есть. От боевого ножа. Только они не тонкие, а больше походят на ожоги.

От стали люди отказались очень давно. А альдранцы чтят ее как нечто священное. Поэтому клинки, настоящие клинки, это символ мастерства, чести, почета, признания. Символ высшей касты. Символ избранных. Только лучшие из лучших достойны держать в руках меч. И Хатко был одним из таких. Лучших. Как он достался в пару Лю? Одни боги ведают. Сам он никогда не хотел иметь ничего общего с альдранцем. Но как-то звезды так сложились.

Лю вздрагивает, когда его застывший на загорелых предплечьях взгляд сталкивается со взглядом Хатко. Вопрошающим, внимательным, озадаченным. Лю только взмахивает рукой и спешно направляется к двери. Он убегает. Даже не прощается и не говорит куда. Даже не зная, где находится, он выходит из здания, совершая очередную глупую ошибку в своей жизни.

Поистине. Человеческая тупость не знает границ.

Отчет от ххх.ххy.ххyyххzz

Все прошло, как запланировано. Корабль потерпел крушение на Ракуа согласно полученной инструкции. Подозрений не вызвали. Помощь запросили. Направляемся к точке забора. Примерное время задержки – четверо местных суток.

Следую плану.

Лю уныло брел по одинаковым улочкам рассветного города и клял себя за невнимательность. Зажатая в руке карта ничуть не помогала. Он смял ее, сейчас абсолютно бесполезный кусок бумаги, и в очередной раз пнул все еще холодный песок.

Рассвет занимался над городом, расцвечивал каменные дома в розовые и оранжевые цвета. Лю мог бы сказать, красиво, если бы не промерз, продрог и задолбался. Поистине, человеческая глупость безгранична. Нет бы спросить своего недоврага, куда тот его притащил. Нет бы.

Он несколько часов болтался по этим улицам. И битый час пытался вспомнить, откуда же пришел. Не вспомнил. Только примерно. Но все дома походили один на другой, все улицы одинаково плутали, путались и прятались под крышами. Лю устал. Хотелось пить, есть и полежать.

– Святые звезды Шаорана… – Он опустился возле одной из стен и огляделся. Справа и слева тянулся однообразный коридор домов, над головой – стык двух крыш, сквозь маленькую щелку пробивается солнце. Прекрасное рассветное солнце планеты-пустыни. Еще немного, и оно начнет печь, превращая песок под собой в мелкие горящие угли.

Лю посмотрел на свои ноги, все еще босые, и тихо вздохнул. Вот вроде взрослый человек, а ведет себя как подросток в пубертат. Нет. Так дальше идти не может.

Он встал, еще раз огляделся, вспоминая откуда пришел, и зашагал в ту же сторону. Ноги оставляли следы прямо рядом с такими же, одинокая дорожка обретала заветную пару. Лю хмыкнул собственным мыслям. Поэтично получилось. Хотя поэтика была также далека от него как галактики друг от друга. Особенно после…