Я не вижу ничего, связывающего его хоть с кем-нибудь из людей. Похоже, что он возник из преисподней и снова исчез в ней… Нужно рассмотреть эту загадку с самого начала. Выяснить, если удастся, в какой момент он впервые появился на сцене — этот красноглазый свадебный гость.

Вопрос. — (к мисс Дери). Когда вы и мистер Сент-Эрм впервые решили, что сегодня отправитесь в свадебное путешествие? Сколько денег у него было с собой? Кто знал о вашей поездке?

Ответ. — Мы решили пожениться только вчера за обедом. Я не знаю точно, сколько денег было у Иниса, но не меньше, чем две с половиной тысячи долларов. Никто не знал, куда мы едем. Даже мы сами не знали…

Выходит, прошло лишь около тридцати часов от момента, когда она и Сент-Эрм решили пожениться, до минуты, когда я увидел ее на дороге.

Они вместе обедали в маленьком ресторанчике неподалеку от ее работы. В таких ресторанчиках столы стоят во внутреннем дворике с фонтаном — типа испанского патио — а рядом поют птицы. Был солнечный августовский день, и они знали друг друга уже около двух месяцев.

Сент-Эрм никогда раньше не говорил о женитьбе. У самой Элинор об этом и мысли не было. Возможно, иногда у нее, как и у всякой девушки, в подсознании мелькала мысль о будущей свадьбе, как о возможном завершении их знакомства. Но ей и в голову не приходило думать об этом как о чем-то реальном и близком. Слишком велика была между ними разница в возрасте и общественном положении. Элинор думала, что примерно через год Инис, может быть, сделает ей предложение, если они по-прежнему будут встречаться, и он будет находить ее общество приятным. И тогда она подумает, как поступить.

Прежде ей никогда не приходилось иметь дело с влюбленным мужчиной, и она не могла понять, что Инис влюблен.

Но это был Нью-Йорк, а не Спардерсбург, и Сент-Эрм был не мечтательным мальчиком, а человеком действия. Они оба были одиноки в Нью-Йорке и во всем мире; о них некому было позаботиться, кроме них самих. Все время, что они были знакомы, они вместе ужинали, ходили в кино, в центральный зоопарк и в Радио-Сити, ездили паромом на Стейтен-Айленд и слушали концерты на стадионе. В общем, вместе развлекались так, как Можно летом развлекаться в Нью-Йорке. Сент-Эрм узнал о ней, наверное, уже все, что можно было узнать. Она тоже знала о нем многое. И этот обед проходил, как обычно. Инис отставил свой бокал и бросил на стол накрахмаленную салфетку.

— Давай поженимся! — неожиданно предложил он, прищурив черные глаза и улыбаясь своей застенчивой белозубой улыбкой. — Поженимся прямо сегодня.

Она знала об Инисе не слишком много — примерно столько же, Сколько знает большинство девушек о мужчинах, за которых собираются выйти замуж. Девушка должна доверять своему жениху, иначе вся эта затея ничего не стоит.

— Почему бы и нет? — с замиранием сердца ответила Элинор. Так всё и решилось — в яркий летний день после обеда, в патио, где журчал фонтан и пели птицы. Они обменялись простыми будничными словами. У них не было ни родных, у которых нужно спрашивать разрешения, ни друзей, которым надо было бы сообщить о свадьбе. Они были одни во всем мире. И им хотелось, чтобы вся жизнь была такой, как эта минута.

Сент-Эрм уплатил по счету. Из телефонной будки у выхода Элинор позвонила в свой офис и сказала, что не вернется сегодня на работу. У нее уже было предварительное разрешение взять отгул на полдня, чтобы пойти по магазинам.

На этом вся подготовка закончилась. Не составляя никаких планов, они сели на ближайшей станции в метро и поехали в Сити Холл.

И только в бюро регистрации узнали, что по законам штата Нью-Йорк смогут пожениться лишь через три дня. Тогда Сент-Эрм, как и многие другие люди, оказавшиеся в таком положении, Подумал о Коннектикуте. Многие до сих пор считают этот штат раем для влюбленных — может быть потому, что первую железнодорожную станцию этого штата — Гринвич — путают с Гретна Грич. Хотя на самом деле в Коннектикуте давным-давно действует закон о пятидневном сроке.

Они с Сент-Эрмом, конечно, этого не знали. Поэтому он и предложил поехать в Коннектикут. Но в тот день ехать было уже поздно, и они решили отложить выезд на утро. Сент-Эрм предложил добраться туда машиной, а потом сразу ехать дальше и провести медовый месяц в Мэне или в Монреале.

Инис не привез свою машину с Востока, потому что его шофер был сейчас в армии и из-за сложностей с горючим. Он решил, что вместо того, чтобы брать напрокат лимузин с шофером, можно взять машину у Декстера, а за руль сядет Элинор.

Инис не сказал, что не водит машину из-за слабого зрения, а просто объяснил Элинор, что у него никогда не было времени получить права. Но она, конечно, умела водить, потому что всегда ездила на машине своей бабушки. Даже старые Амишские леди, считавшие современные изобретения, вроде кнопок, греховными, любили сидеть в машине в своих черных платьях, сложив руки на коленях, глядя, как уплывают назад дома, деревья, телеграфные столбы и коровы, как уходит в прошлое все в этот век резины и бензина.

Элинор всегда нравилось водить машину. Она даже купила за полтора доллара Нью-Йоркские водительские права на три года сразу, как только приехала в город. Девушка надеялась, что со временем сможет привезти в Нью-Йорк свой старенький седан. Но его покрышки были вконец изношены, и душеприказчик ее бабушки продал машину в Спардерсбурге за семьдесят пять долларов. Итак, эта часть ее жизни окончательно ушла в прошлое.

За ужином они обо всем договорились, и Сент-Эрм сразу же позвонил Декстеру. Тот пообещал одолжить серый «Кадиллак» спортивной модели на любой срок. На следующее утро мальчик-негр из гаража Декстера подогнал машину к дому Эвелин и несколько раз объехал с ней вокруг квартала, чтобы она освоилась с управлением.

— Я должна дать вам расписку или достаточно имени мистера Сент-Эрма? — спросила она у мальчика, когда отвезла его к гаражу, находившемуся в нескольких кварталах.

Тот покачал головой.

— Мистер Декстер передал через дежурного, чтобы утром машину доставили к вам. О расписке он ничего не говорил.

— Наверное, мистер Декстер захочет сам поговорить со мной до того, как я возьму машину, — сказала Элинор. — Это прекрасная машина, и я бы не хотела, чтобы он волновался из-за того, что я могу ее разбить.

— Я думаю, что мистера Декстера в гараже еще нет, — сказал мальчик. — Он никогда не приходит так рано. — Просто запомните, что рычаг переключения скорости у вас на рулевой колонке, и вам не нужно искать его внизу. Я уверен, что вы не из лихачей и не повредите машину. Ясно, что вы ее не собираетесь украсть. Если кто и решит украсть этот «Кадиллак», то он далеко на нем не уедет. С таким же успехом можно попытаться украсть пожарную машину. Вы только послушайте гудок.

Выходя из машины, мальчик нажал кнопку сигнала. Послышался пронзительный завывающий звук.

— Это она говорит: «Вот я мчусь, как огромная серая шаровая молния. Убирайтесь с дороги, вы, никчемные черепашки!» — с улыбкой сказал он. — Я уверен, что когда-нибудь и у меня будет такая же машина. Господи, да тогда все будут жаться к обочине!

В дверях гаража показался невысокий бледный лысый толстяк в несуразном перепачканном маслом костюме.

— Мисс Барри? — спросил он, протирая руки ветошью. — Мистер Декстер уже звонил, спрашивал, взяли ли вы машину. Он не был уверен, что оставил правильный адрес. Но, я вижу, все уже в порядке.

— Мисс Дери, — поправила Элинор. — А я было подумала, что вы — мистер Декстер. Поблагодарите его за меня и за мистера Сент-Эрма.

— Я — Декстер? — расхохотался человек. — Боже мой, я всего лишь Гус. Декстер в два раза больше, в два раза приветливее и в два раза молчаливее меня. Так от кого передать ему благодарность? От мистера Сатурана? Впрочем, не важно. Я думаю, Декстер и сам поймет, от кого. Он никому не дает эту машину, кроме ближайших друзей. Ваши бензобаки полны, талоны на бензин и документы лежат в бардачке. Вы, наверное, задумали дальнее Путешествие? Отправляетесь провести медовый месяц, или что-то в этом роде?