Правая дверца и сиденье были забрызганы кровью. Рядом с машиной валялась втоптанная в грязь панама. Вокруг было много огромных бесформенных следов, словно маленький убийца, обмотав ноги обрывками одежды или сумок, обошел вокруг машины, потом ушел к лачуге Джона Флейла, опять вернулся сюда и ушел в никуда. — Этой девушке очень повезло, что она осталась жива, — доверительно сказал мне Стоун с той же неизменной улыбкой. — За жизнь Сент-Эрма я сейчас и гроша ломаного не дал бы. Этот парень наверняка маньяк-убийца. Наверное, он хотел сбросить труп Сент-Эрма в какой-нибудь глубокий овраг у глухой дороги и ехать дальше. А на Топкую дорогу свернул, видимо, по ошибке, рассчитывая срезать путь. Видно, парень никогда не бывал в этих краях. Или уехал очень давно и забыл здешние дороги. Если бы он не свернул, то давно выехал бы в Стоуни-Фолз на шоссе Сорок Девять-А и к тому времени, когда был объявлен розыск, проехал бы добрых полсотни миль. Конечно, мы все равно быстро нашли бы машину. Но если бы убийца догадался бросить ее заранее, на окраине какого-нибудь городка, то найти его было бы гораздо труднее. Труп Сент-Эрма он наверняка спрятал, так что когда этого типа возьмут, мы не сможем ничего доказать. Но в случае с Джоном Флейлом убийство было наверняка.

Я уже знал, что здесь произошло убийство. Ведь я прикоснулся к нему в девяти милях отсюда, на площадке у озера. Если бы я осмотрел тело Джона Флейла, когда мы с Мак-Комером его обнаружили, то, наверное, сразу определил бы, что с ним произошло.

— Забавно, что я подумал, будто ваша фамилия Ридер, — Стоун снял с печи кофейник и поставил на стол чашки. Я с удовольствием отметил, что на этот раз они были чистыми. Из умывальника исчезли горы грязной посуды, и сама раковина сверкала чистотой.

— Я подумал, что вы, может быть, родственник старого Ридера, который жил здесь когда-то. Этот дом принадлежал старому Генри Ридеру. Его сын, молодой Гарри Ридер, исчез семь лет назад, после того как зарубил топором всю свою семью. Люди думают, что он утонул в болоте. Вы, наверное, читали об этом в газетах?

Полицейский протянул мне чашку ароматного дымящегося кофе.

— С тех пор здесь никто не жил. Люди старались обходить этот дом стороной. А в марте я чуть не лопнул со смеху, когда услышал, что этот дом покупает профессор Мак-Комер, знаменитый специалист по психологии убийства. Мой двоюродный брат, Джордж, работает в Редсфилде, в агентстве по продаже недвижимости. Он рассказал мне, что старик купил дом с участком не глядя. Как и многие другие горожане, он видел только фотографии в нью-йоркском офисе агентства. Тем не менее Джордж получил свои комиссионные. Мак-Комер решил, должно быть, что получил хороший дом по дешевке. Он, конечно, подновил фасад, все покрасил заново и перекрыл крышу, выполол сорняки в саду. Но я бы ни за что не согласился жить на этой ферме. Всегда есть шанс, что сюда снова заявится молодой Гарри. Забавно док, что я подумал, будто ваша фамилия Ридер!

— Нет, — ответил я. — Моя фамилия Ридл. Доктор Генри Н. Ридл Младший из Нью-Йорка. И я не люблю, когда меня называют «док».

Какая-то машина подъехала к дому и остановилась позади моей. В кухню вошел человек. Это был высокий худой мужчина с тремя длинными, аккуратно прилизанными волосками на макушке. На нем был высокий крахмальный воротничок и черный галстук-бабочка.

Человек сказал, что его зовут мистер Квелч. Он работает почтмейстером в Уиплль-Вилле — небольшом поселке у выезда на шоссе номер семь. Он услышал по телефону об этом сером автомобиле и сразу приехал сюда. В семь-тридцать шесть автомобиль подъехал к почте. В нем сидел смуглый парень в панаме и девушка в очках с голубой оправой. Они спрашивали насчет места для пикника. А на заднем сиденье был этот заросший тип. Смуглый парень здорово смахивает на Пита Флейла по кличке Два Пальца. Только он гораздо лучше одевается и, конечно, интеллигентнее и богаче Пита.

— Это был не Пит, — объяснил ему Стоун. — Это человек из Нью-Йорка по имени Сент-Эрм.

— Я и сам понимаю, что это не Пит, — согласился мистер Квелч. — Пит гораздо старше. Но этот Сент-Эрм наверняка знает, как снимать девочек. Или они сами к нему подкалываются. Девушка, которая сидела за рулем серой машины, была просто сногсшибательная. Настоящий цветочек. Такая хорошенькая, что ее хотелось съесть…

— Сейчас она здесь, в соседней комнате, — сообщил Стоун, чтобы прервать его излияния.

Тут мистер Квелч отмочил новый номер. Он двумя руками поправил галстук-бабочку, вскинул голову и двинулся в гостиную, старательно приглаживая ладонью волоски на макушке…

Позже Квелч очень подробно пересказал лейтенанту Розенблату свой разговор с Сент-Эрмом у почты. Это был скорее не допрос, а монолог Квелча. Единственная ценность этой информации была, наверное, в том, что Квелч был последним человеком, говорившим с Сент-Эрмом, и скорее всего последним, кто видел его живым. Не считая, конечно, Штопора, который видел его до самой смерти, и возможно, обменялся с ним несколькими злыми короткими фразами перед тем, как в воздухе блеснуло длинное зазубренное лезвие.

Пока машина стояла перед почтой, Квелч смог подробно рассмотреть Штопора. Он увидел всё, кроме порезанного уха, потому что тот сидел к нему другой стороной, и роста, потому что Штопор сидел. Туловище у него было нормальной длины, а руки даже немного длинноваты. Наблюдательный он человек, Квелч! Он видел, наверное, не меньше, чем заметил бы я сам. Впрочем, я никогда не видел Штопора.

После кофе Стоун собирался ехать на Топкую дорогу, чтобы включиться в поиски. Я спросил, можно ли поехать вместе с ним. Квелч — как раз подходящий человек, чтобы оставить его с молодой невестой Сент-Эрма. Забавный парень — Дон-Жуан образца двадцатых годов. Его непрерывные разговоры и бородатые анекдоты помогут ей отвлечься от того темного и загадочного, что происходит сейчас у старой лесопилки.

Когда мы со Стоуном садились в полицейскую машину, из комнаты доносился смех Элинор. Тогда она еще не знала обо всем этом ужасе.

Она и сейчас еще не знает. И не узнает, пока не проснется. И никогда не узнает, если я смогу избавить ее от этого.

Он подкрался к Джону Флейлу сзади и убил его ударом камня по затылку, а потом переехал машиной его тело.

У озера Мертвого Жениха он смертельно ранил ножом Сент-Эрма. А потом промчался по дороге, и Сент-Эрм, беспомощный, истекающий кровью, трясся на сиденье рядом с ним. Он свернул на Топкую дорогу, остановил машину и избивал полуживого Сент-Эрма дубинкой, пока не добил его. После этого — или раньше — он отпилил Сент-Эрму кисть правой руки и бросил тело в болото.

Он убил Мак-Комера, который, похоже, смог подобраться к нему слишком близко, и зарезал Унистера, когда тот с воплями мчался ко мне, чтобы рассказать об убийстве профессора.

Наверное, он убил почтмейстера Квелча — час назад я слышал его крик откуда-то из-за леса за домом Мак-Комера. Возможно, он убил и самого Розенблата, хотя, когда лейтенант бросился из дома на крик Квелча, в руке у него был пистолет.

Может быть, он убил еще многих. Сейчас полицейские привезли сюда собак. Но от них тоже не будет толку.

Унистер, баскский художник-эмигрант, который жил дальше на этой же дороге — юркий маленький человек с блестящими глазами. Когда я снова увидел его на дороге вместе с Мак-Комером и Розенблатом, его черные волосы были смочены и аккуратно причесаны. В яркой гавайской рубашке, оранжевых брюках и сандалиях на веревочной подошве он выглядел совершенно нормальным человеком. Когда мы с полицейским Стоуном присоединились к ним у дома Флейла, Унистер разразился длинной тирадой.

— Определенно это сюрреалистическое убийство. Это убийство совершил гений. В нем чувствуется символизм. Вы, полицейский Стоун и лейтенант Розенблат, не в состоянии подняться над повседневностью. Вы можете вообразить только угрюмого убийцу, совершающего преступление ради денег. Этого преступления вам не понять. Чтобы разобраться как следует, вам нужно обоим надеть леопардовые шкуры, ночные рубашки, воткнуть себе в зад перья вместо хвоста и исполнить танец штопора и бутылки. Вы, доктор Ридл, чересчур прагматичны и лишены воображения, чтобы это понять. Чего вам не хватает, это способности поверить в существование призраков, которых просто не может быть. Даже вы, профессор Мак-Комер, перестали каждый день посылать Джона Флейла за бутылкой теплого жирного молока. Молока от моей прекрасной джерсийской коровы с большими влажными глазами. А ведь только это молоко способно освежить мозг психолога. Унистер насмешливо расхохотался.