Когда мы говорим о насилии, мы подразумеваем любую форму насилия: физическое, эмоциональное, включая злоупотребления и использование, сексуальное насилие. Однако здесь, на этой мастерской, мы не сможем заниматься всеми формами насилия и поэтому будем много говорить о сексуальном насилии как об одном из наиболее тяжких по последствиям для жертвы и трудных в сопереживании для многих психотерапевтов и консультантов (в дальнейшем мы будем употреблять слово «психотерапевт», подразумевая как психотерапевтов, так и психологов-консультантов).

Я (Е. А. Соловьева) думаю, что каждый человек, пострадавший или страдающий от насилия, нуждается в помощи и милосердии, в уважении и признании его человеческого достоинства. Дело не только в том, что семья и общество часто уклоняются от позиции активного сочувствия жертве, более того, склонны обвинять жертву в причиненном ей страдании. Дело в том, что независимо от того, в каком биологическом возрасте находится жертва, главным объектом насилия и страдающей частью «я» является наиболее ранимое и беззащитное детское начало или, по терминологии Э. Берна [3], внутренний Ребенок. Насилие – это катастрофа большего или меньшего масштаба, в зависимости от того, кто причинил насилие и с какими последствиями. В любом случае насилие вызывает кризис доверия к себе самому и к миру. Таким образом, две главные опоры – на себя и на окружающий мир оказываются сотрясенными или обрушенными. В этой ситуации, независимо от того, насколько свежа травма, главная, основная задача – установление отношений доверия, поддержки, опоры и защиты со стороны психотерапевта или консультанта-психолога. Одна из задач – стать на время Родителем для Ребенка клиента, чтобы защитить его как от нападений внутреннего Родителя (самообвинения, упреки, стремление к самонаказанию, ведущие к разного рода компульсивному поведению, бессильному гневу, изоляции и подавленности, агрессии и аутоагрессии вплоть до суицидального поведения), так и от вероятных нападений других людей, которые таким образом защищаются от чувств ужаса, бессилия, растерянности. Если жертва насилия – совсем юный человек или ребенок, психотерапевту предстоит временно стать «приемным родителем» для всей семьи, потому что родители тоже травмированы и не всегда готовы психологически поддержать жертву, сами нуждаясь в поддержке и защите.

Вероятно, это осуществимо при наличии безусловной уверенности психотерапевта в том, что жертва насилия абсолютно не виновна в причиненном зле ни при каких обстоятельствах (это особенно важно тогда, когда клиент склонен обвинять в происшествии себя). То есть необходимо быть уверенным, что ваше сознание совершенно свободно от всех следов предубеждений, которыми традиционно защищает себя бытовое сознание, просто не умеющее справиться с таким грузом, как знание о причиненном беспомощной жертве насилии – и поэтому отрицающее саму оскорбленную личность.

Чтобы убедиться в том, что наше собственное сознание свободно от бытовых предубеждений, вот несколько вопросов для обсуждения**:

1. Виновата ли женщина или девушка, если она сама пришла в дом к насильнику? Села в машину?

2. Если она кокетничала и заигрывала с насильником, и, как он говорит, вела себя вызывающе?

3. В какой момент взаимодействия женщина (или мужчина) все еще может сказать «нет» и отказаться от секса?

4. Если девушка принимает от мужчины услуги (развлечения, подарки, трудоустройство, бытовая помощь), получает ли он дополнительные права на нее?

5. Существуют ли случаи, когда допустимы жестокие телесные или эмоциональные наказания, оскорбления?

6. Виновата ли женщина, по отношению к которой муж (или другой член семьи) долгое время вел себя оскорбительно или жестоко – а она оставалась с ним?

7. Виновата ли жертва, которая испытывала сексуальное удовольствие при изнасиловании?

Если хотя бы на один вопрос кто-то в круге отвечает «да», это тема для дискуссии. Если в процессе общения с жертвой насилия вы замечаете что-то вроде внутреннего голоса, произносящего «сама виновата», это повод обратиться к супервизору или к группе поддерживающих вас коллег.

Огромное значение также имеет социальная реабилитация жертв насилия. Для этого необходимо существование позитивной среды, готовой принять тех людей, которые чувствуют себя отверженными в обществе, пораженном разного рода предубеждениями относительно тех, кто страдает от различных обстоятельств социального, экономического и тому подобного характера: беженцы, вынужденные переселенцы, многодетные и неполные семьи, безработные, одинокие и так далее. Одна из причин, по которой многие испытывают на себе несправедливое отвержение та же, что и в случае с жертвами насилия: общество и люди, его составляющие, не могут справиться не только с конкретными социальными задачами, но и с чувством беспомощности, даже вины, просто не знают, как реагировать на несчастье, и поэтому переносят свой гнев на тех, кто переживает эту беду.

Один из путей решения этой задачи – создание общественных объединений, клубов, соединяющих людей вокруг любой конструктивной деятельности на основе гуманистической идеологии при участии психологов и психотерапевтов. Это могут быть оздоровительные или семейный клубы (например, существовавший в Москве в 80-х годах прошлого века клуб «Здоровая семья». Этот клуб привлекал к себе любителей здорового образа жизни – бег, купание круглый год, йога, вегетарианство и прочее. Членами клуба были люди из всех слоев общества, занятия вели энтузиасты бесплатно или за символическую плату, доброжелательность и принятие дали возможность многим людям окрепнуть и поверить в себя). Другой пример – клуб «Свеча», созданный в Москве М. З. Дукаревич (80–90 г.г.) для поддержки и реабилитации людей, переживающих последствия кризисных состояний, и шире – всех нуждающихся в психологической поддержке. Важно, что настоящая цель таких клубов должна оставаться неявной для их рядовых членов, иначе они превратятся в филиалы клиник и диспансеров и люди в них не придут, чтобы не нести на себе клеймо жертв и отверженных. Поэтому клуб «Свеча» был клубом психологических знаний, то есть там занимались просвещением, работали группы общения, проводились силами членов клуба экскурсии, и вместе с тем работали добровольцы – врачи и психологи, проводили индивидуальную и групповую психотерапию (в том числе и авторы этой статьи). Стоит заметить, что оба эти начинания прекратились потому, что держались исключительно на энтузиазме руководителей и сотрудников. Если бы местные власти оказывали подобным новым начинаниям хотя бы минимальную поддержку, у них было бы больше шансов войти в уже существующую структуру социально-психологической и медицинской помощи как ее незаменимое звено.

Несчастье может случиться с каждым человеком. При этом разумная и достаточная внешняя защита, любовь, внимание и присмотр, обучение самостоятельности, умению постоять за себя, если речь идет о ребенке, или внутренняя защищенность, в виде опыта, гармоничных отношений со средой, веры в себя и достоинства, хорошо сбалансированных доверия и осторожности, умения предвидеть и планировать, выбирать, отказываться от планов и строить новые, то есть сбалансированный гармоничный союз внутренних Родителя, Взрослого и Дитяти, снижают риск несчастного случая. Нередко жертвы насилия отличаются тягой к неоправданному риску, легковерием, импульсивностью. Все это указывает на дефицит в удовлетворении основных психологических потребностей, например, потребности во внимании, одобрении, доверии, чувстве понимания и общности. Поведение жертвы часто излишне ригидно, например, девушка, которая любой ценой стремится попасть домой к указанному сроку, садится в случайную машину (слишком жестко контролирующий Родитель). Другая крайность – отсутствие «автопилота» в виде разумных рамок поведения в обществе, опор в виде неписаных правил и ориентиров в мире людей, которым человек доверяет и на которые полагается, что приводит к серии рискованных опытов (педагогическая запущенность, протестное поведение, несостоятельный или изолированный Родитель). Часто будущая жертва насилия страдает от дисгармонии с близкими, недостатка внимания и контакта. Поэтому в случае, когда речь идет о маленьких или юных, в психотерапии нуждается вся семья. Это особенно актуально в тех случаях, когда травма свежая, и близкие либо растеряны и подавлены, либо их мучает подавляемый стыд и вина, страх перед соседями, и тогда их защитный «праведный» гнев может обрушиться на голову жертвы.