– Оставьте нас, – завидев «короля», коротко велела Джо.

Интонации у неё были такие, будто она пригласила его заключать военный союз, а не искать супружеских ласк.

Девушки послушно опустились в реверансах и, не поднимая взоров, вышли прочь. Двери за ними закрылись.

– Доброй ночи, моя королева, – Ричард медленно подошёл к ней. Поклонился. – А я уже спал, как видите. Мне сказали, вы жаждете срочно меня видеть.

Она смерила его холодным взглядом. Бордовый халат её мужа из плотного бархата сидел на Шенборне ничуть не хуже, чем на Вильгельме. Только вот опять. Это был не Вильгельм. И она это очень хорошо понимала на свою беду.

– Идите, – Джования снова отвернулась к зеркалу.

– Куда? – Ричард дёрнул бровью.

– В постель, – сквозь зубы процедила королева. – Не стройте из себя глупого. Вы прекрасно знаете, зачем вас позвали. А я прекрасно знаю о вашем разговоре с Альбертом сегодня утром.

– Как прикажет моя королева, – Шенборн картинно развёл руки в стороны и низко поклонился.

Джования фыркнула, поймав взглядом его отражение в зеркале.

Более нелепой интимной связи он и представить не мог. Но отлично отдавал себе отчёт: эта женщина сейчас чувствует себя ещё хуже. Возможно, даже пребывает в ужасе и наговорит ему гадостей. Стоило быть готовым ко всему.

Пока она гремела своими баночками за туалетным столиком, Ричард неторопливо прошёл к кровати и лёг прямо поверх одеяла. Он тотчас утонул в мягком облаке нежнейших, сладко пахнущих перин и пышных подушек. И невольно подумал о том, что, кажется, нашёл Рай на земле.

Джо краем глаза проследила за тем, как он неторопливо и с явным удовольствием вытягивается на её ложе.

– Марго поведала мне о вашей встрече в библиотеке, – задумчиво сказала она. – Полагаю, она всё верно предложила.

– Я уже всё понял. Не ходить туда, поскольку Вильгельм в библиотеку не ходил. Быть осторожнее, – тихо пробормотал Ричард. Так чтобы их не услышали из соседних комнат.

– Я не об этом, – Джования снова опустила глаза к своим кремам, но Шенборну казалось, что она попросту тянет время. – Нужно отказаться от официального общения наедине и в ближайшем кругу слуг, чтобы привыкнуть и не вызывать подозрений.

– Хорошо, моя королева, – он поглубже устроился среди подушек.

Ричард уставился в потолок. Там лепнина изобиловала всё теми же пухлыми ангелочками. Ощущение Рая это усиливало, но каким-то странным образом. Будто все эти крылатые купидончики наблюдают за тем, что не предназначено для их глаз.

– Я думала, ты не придёшь, – натянуто прозвучал голос Джовании.

– А я разве мог отказать? – Ричард усмехнулся среди перин. – Ты крепко держишь меня… в своих руках, моя королева. Признаю это.

– Фу, как грубо, – отозвалась Джо, но её тон несколько смягчился.

Звякнула ещё одна крышечка, и до графа фон Шенборна донёсся тонкий запах ванили. Стоило ли удивляться, что постель королевы пахла, как сладкое пирожное.

Ричард украдкой вздохнул. Ему стало ужасно совестно. И даже не за то, что лежал теперь на ложе супруги недавно убиенного друга. Стыдно сделалось именно за самого друга.

– У Вильгельма была любовница. Ты знала?

Баночки перестали звенеть.

Джования медленно повернулась к постели лицом, но Ричард лежал среди подушек и даже не глядел в её сторону.

– Нет, – не в силах скрыть удивления в голосе, вымолвила королева. – Кто?

– Полагаю, уже не столь важно, – ответил Шенборн. – Я поговорю с Альбертом о ней. Попробую удалить её из дворца, не вызывая подозрений. И заодно узнать о том, что и как долго их с Вильгельмом связывало.

– И всё же? – Джо медленно вдохнула носом. – Кто она?

– Не волнуйся. В этом более нет смысла. Позволь Вильгельму унести эту нелицеприятную тайну в могилу. А я сделаю всё, чтобы узнать, есть ли связь между их встречами и случившимся.

Ричард думал, что она возмутится и потребует назвать имя. Что скажет, чтобы не решал без неё ничего. Что она имеет право знать о том, с кем именно муж прелюбодействовал.

Джования молчала.

– Я обязательно поговорю с Альбертом. Обещаю, – добавил он.

– Хорошо, – наконец, прозвучал тихий ответ королевы. Брату она доверяла. – Но откуда ты узнал? Она что, приходила?

– Да. Всего за несколько минут до твоей фрейлины.

– Неслыханная наглость, – произнесла Джо с едва сдерживаемым негодованием. – И что ты с ней… сделал?

– Выгнал, конечно, – Ричард подавил зевок. – А что я ещё мог сделать?

– Спасибо, – прозвучало после короткой паузы. – За то, что был со мной честен и всё рассказал. И что не называешь имени, пожалуй, тоже. Боюсь, что я бы попросту приказала отрубить ей голову на первой заре. Даже если бы инициатива исходила от одного лишь Вильгельма, а она оказалась жертвой его интереса.

Шенборн уловил перемену в её настроении. Джования вдруг притихла. И совсем перестала возиться со своими женскими штучками у зеркала.

– Тебе наверняка больно узнать подобное, моя королева, – Ричарду хотелось услышать от неё хоть что-то о том, что она думает насчёт измен супруга. Факт того, что она не была осведомлена, весьма удивил его. – Мне жаль, что пришёл с такими новостями.

Но Джо молчала, погружённая в свои мысли. Время шло. А королева всё сидела, глядя на отражение в зеркале невидящим взором.

– Как голова? – наконец спросила она, вероятно, решив сменить тему. – Лекарь сказал, ты сегодня плохо себя почувствовал после заседания.

– Уже лучше, благодарю. Кстати о лекаре, – Ричард приподнялся на кровати. – Мы точно можем ему доверять? И этому цирюльнику, который следит за моей бородой и волосами?

Джования повернулась к нему, но заметив, что Шенборн смотрит на неё, тотчас поспешила возвратиться к зеркалу.

– Да, вполне можем, – ответила она. – Они оба из Дрейгена. И оба верны Зоммерштернам. Цирюльника зовут Клаус. Он приехал в числе свиты Альберта. А лекарь – это господин Ганс Гантер. Я знаю его уже много лет. Он один из врачей моего отца. А моё здоровье и здоровье моих дочерей отец никому постороннему не доверит. Господин Гантер может быть слегка эксцентричен временами, но он отлично знает своё дело. И умеет держать язык за зубами.

– Хорошо, – Ричард снова улёгся поудобнее. – Чем меньше народу в курсе, тем лучше. Благодарю, Джо.

– Не зови меня так. Вильгельм никогда меня так не называл, – одёрнула его королева с уже привычной резкостью. А потом вдруг добавила задумчиво и печально: – Всегда звал Августой. Наверное, хотел отличаться от остальных. Хотел обращаться ко мне не так, как все вокруг.

Джования снова умолкла. Опять погрузилась в свои мысли. Принялась закручивать крышечки красивых баночек одну за другой, а потом расставлять их по местам идеально ровными рядами.

– Так странно, – она вдруг горько усмехнулась. – Я после сегодняшнего разговора с братом места себе найти не могла. Всё злилась. Преимущественно на тебя, граф. И на себя тоже. Что ты не он. Что я предательница, которая так легко согласилась на доводы касательно рождения наследника. Что это измена. Попрание памяти любимого человека, которым я дорожила. И вот спустя всего несколько дней нужно переступить через себя и лечь с другим мужчиной. А я всю свою жизнь прожила с мыслью о том, что я «только для Вильгельма Хальбурга». Я любила его и все его недостатки. А он… оказывается… изменял мне, своей живой жене. И не думал о морали. И теперь я даже не узнаю, кого из нас он по-настоящему любил.

Королева закусила губу, чтобы унять внезапную дрожь. Она порывисто встала со стула. Принялась ходить по комнате и гасить свечи красивым пламягасителем в виде цветка колокольчика на длинной, тонкой ручке. Чтобы только чем-то себя занять.

Шенборн молчал.

– И всё же он отдал жизнь именно за нас, а не за кого-то другого, – размышляла вслух Джования, занимаясь своим нехитрым делом, а в комнате становилось всё темнее с каждым погасшим фитилём. – Девочек он любил, я точно знаю. И ко мне всегда был добр. Быть может, эта девица для него ничего и не значила. Но ты правильно поступил, что прогнал её. Моя беда в том, что наследник Хальбургам нужен. И мне от этого ужасно неуютно. Ты так похож на мужа, но в то же время я знаю, что ты – не он. Только деваться всё равно некуда. Поэтому очень прошу, давай побыстрее покончим с этим. Сделаем всё. И не будем уже возвращаться. И не будем вспоминать. Никогда. Хорошо?