– Там его мать. Она почти умерла. Спаси её. Она ещё пока жива, спаси её, дитя не должно быть без матери, спаси её. – Нохва немного пришла в себя, но продолжала плакать. Вонрах стремглав помчался по деревне, в том, в чём был. Люди были изумлены. Сперва одна сумасшедшая неслась домой, словно за ней гналась сама смерть, потом этот, её постоялец. Почти голый, босиком по снегу, он мчался не разбирая дороги.
Выбежав за деревню Вонрах смог позволить себе иное поведение. Делая один шаг, но продвигался на несколько метров. Такой образ передвижения ему показал когда-то Белый странник, в те далёкие времена его молодости. Вонрах одним прыжком оказался у лежавшей на снегу девушки. Он схватил её в охапку и обдавая жаром своего тела помчался обратно. Он не мог себе позволить открыть портал, и это могло стоить девушке жизни. Но огонь в его теле продолжал растапливать лёд, проникавший в тело молодой матери. Когда Вонрах бежал по деревне, неся на руках почти умершую девушку, всем стали понятны причины столь нервного поведения его, и Нохвы.
Вонрах отнёс девушку в ещё не успевшую остыть баню. Уложив её на полке, он стал срывать с неё одежду. Сразу после этого в баню вбежала Салмана, она стала помогать Вонраху. Оставив Салману наедине с девушкой, Вонрах отправился за дровами, нужно было протопить баню, как следует протопить. До утра все в доме боролись за жизнь двух несчастных. Нохва ни на минуту не покидала ребёнка. Салмана не отходила от его матери. Мужчины помогали женщинам, помогали и ждали. К утру, девушка открыла глаза. Она не понимала где находиться, но то, что она была жива, было очевидно даже для неё самой. Она не могла позволить себе такой роскоши как озвучить свой немой вопрос.
– Ребёнок жив и здоров, он спит. Поспи и ты, тебе нужны сила. Ты в надёжных руках, теперь с вами ничего не случиться. – Салмана сказала всё, что девушка хотела услышать, прежде чем вновь впасть в беспамятство. Она вновь пришла в себя только вечером того же дня. Её малыш поел в очередной раз, и уснул, улыбаясь своим снам.
Девушка непонимающе огляделась вокруг, попробовала встать с кровати, на которой она лежала. Салмана была рядом. Она помогла девушке почувствовать крепость собственных ног. Её одежда была постирана и высушена. Она лежала сложенная рядом с кроватью. Девушка посмотрела на неё, потрогала рукой и от чего-то, заплакала.
– Ну и чего плакать, всё же обошлось. – Салмана обняла несчастную за плечи и прижала её к себе, поглаживая по голове. Девушка понемногу начала успокаиваться, в дом вошли Нохва, Вонрах и Годшин. Они были чем-то довольны, увидев сидящих на кровати Салману и спасённую ими девушку, сразу же направились к ним.
– Как дела у нашей милой гостьи? – Вонрах спросил первым. Его вопросу вторили взгляды его спутников. Они спасли ребёнка и его мать, но ведь где-то были её родные. Много вопросов готовы были задать этой красивой, и несчастной девушке. В дверь постучали, Годшин метнулся к кровати и прикинулся не излечимо больным. Девушка непонимающе смотрела на притворство молодого, с виду здорового парня. В дом вошли старейшина, и двое его сыновей. Старейшина брезгливо посмотрел на ту, кого нёс на руках, на глазах всей деревни, Вонрах. Девушка почувствовала себя виноватой. Она съёжилась от колких взглядов старейшины и его сыновей. Ей захотелось провалиться сквозь землю, только бы не чувствовать на себе этих ненавидящих взглядов.
– Вы по што, приволокли в деревню невесть кого? – Старейшина решил отыграться на своих недругах посредством этих несчастных. – А что если они прокляты, и принесут своё проклятие в деревню? Кто ответит за это, я в ответе за людей. – Он смотрел на Вонраха немигающим взглядом, он знал, что втроём они его одолеют.
– Самое большое проклятие в деревне это ты, и твои подонки, сыновья. А что бы ты мразь понял, от чего мы старались успеть, я возьму твоих сынков, поломаю их слегка и брошу в лесу, да так, чтобы ты их подольше искал. Может тогда ты дрянь поймёшь, почём пуд лиха. – Вонрах выглядел почти спокойным, но его голос выдавал в нём желание драться. – Уйди, и больше не показывайся мне на глаза. Если ещё раз встанешь на пути моём, я тебя научу жизни, так, как умею только я. – В его словах было столько решимости сделать то, о чём он говорил, что старейшина поспешил убраться, не забыв прихватить своих горе-сыновей.
– Он прав, на мне проклятие лежит. – Девушка говорила без особого желания. – Меня зовут Вадна. Я жила в доме своего отца и была поругана тем, кому когда-то отказала. Юноша предложил мне замужество, но я была молода, и горда своей красотой. Я отвергла его и продолжила искать своё счастье. Мой отец и мать, растили меня в любви и заботе. Откуда ж я знала, как могут быть страшны люди.
Он подстерёг меня у родника. Там всё и случилось. Потом он сказал, что если я скажу о том хоть кому, он спалит мой дом, и моих родных. Я испугалась, и не сказала никому об этом. Но прошло время, и мой живот сказал за меня всё сам. Первая заметила мама. Но она была доброй женщиной, и не стала меня бранить. Она успокоила моего отца. Она уговорила его смириться, и так мы стали жить.
Люди отвернулись от меня. Те, кто был моими друзьями, смотрели на меня как на заразную. А тот, кто всё это сотворил, женился на моей подружке. Он приходил ко мне ещё один раз, но в этот раз я была готова. После того, нашего разговора на его лице остался приметный шрам.
Шло время, а моя подружка не могла заиметь детей. Ведунья сказала, что детей у ней может и не быть вовсе. Моему малышу тогда пол годика было, когда он пришёл в третий раз. Он был зол, и при себе имел своих трёх братьев. Он сказал, что хочет забрать своего сына, моего Жамнара, и уедет из деревни навсегда. Мой отец был сильным и гордым человеком, он вышвырнул его, и его братьев вон. «Я отомщу. Жизнь моего сына станет для вас проклятием, не он и не вы не будете жить». Так сказал тот страшный человек уходя. Но потом всё как-то стихло само собой. Мы продолжали жить, как жили раньше. Мой обидчик на самом деле съехал из деревни, и больше о нём никто не слышал. Но в одну из ночей наш дом содрогнулся от страшной силы. Отец выбежал во двор, а вернулся, истекая собственной кровью. Он умер на руках своей жены, и я поняла, кто наслал на нас это проклятия. Но ребёнка я отдать не могла.
Когда лютые и страшные существа ворвались в дом, я уже бежала прочь от него. Крик умирающей моей матери был моим благословением. А потом наш дом вспыхнул как адский костёр. Они гнались за мной, но почему-то отстали. Я шла три дня, может и больше. Потом сил больше не осталось. Я присела отдохнуть, а когда пришла в себя, то уже была здесь. Ваш человек прав, я принесу только несчастье и вам, и всем в этой деревне. Если можете, дайте мне немного еды, и я пойду, куда ни будь. Бог даст, не пропадём. – Она верила в то, что ей лучше уйти. Единственное сомнение, это был её сын. Он вряд ли бы вынес ещё один удар зимы.
– Ну знаете ли. Если так рассуждать, то каждый человек проклят. Но это всё брехня. Никуда ты не пойдёшь. И сын твой станет на свои ножки в этом доме. Пока ты с нами, никто не посмеет вас тронуть. – Вонрах говорил сами собой разумеющиеся вещи. Все его понимали, только молодая гостья смотрела на него с налётом некоего сомнения.
– Милая, – Нохва говорила мягким, и успокаивающим голосом, который может быть только у любящей матери, – Вонрах прав. Мы никуда тебя не отпустим. Пока ты с нами, ни с тобой, ни с маленьким ничего не случится. Подумай о сыне, он ведь не вынесет ещё одного испытания. А мы. Разве ж мы сможем спокойно спать, зная, что вы там, в зиме. Но только тебе нужно будет следовать некоторым очень простым, но от того не менее для нас всех, важным правилам. Я тебе расскажу потом, а пока давайте поедим. – Женщины сообща стали накрывать на стол. Вадна ничего не знала в этом доме, но как опытная хозяйка быстро приспосабливалась к домашней работе.
За ужином было немного веселее. Вадна старалась вести себя тихо и скромно. Но даже она не смогла удержаться от смеха, когда Вонрах по своему обыкновению, стал рассказывать всем, сколько раз Годшин падал в снег, стараясь подняться на гору.
