1. Последние шаги.

Солнце клонилось ко закату. Ветер носился над землёй в своих извечных играх. Он старался не мешать людям, наоборот он дарил им прохладу в этот жарких летних дней. На вершине холма росло дерево с красивой, пышной кроной. В его тени покоилась могила, у которой сидел древний как сама жизнь старик. Его волосы развевались на ветру, иногда мешая ему смотреть на заходящее солнце. Возможно, именно в этот раз закат станет последним в его жизни. Возможно, это именно его закат.

Старик сидел на не большой, каменной скамейке. Всё в этом месте, включая самого старика, было пропитано седой стариной. Могила была настолько старой, что каменное надгробие над ней уже давно стало походить на простой камень. Сам старик выглядел не моложе этого камня. Он был настолько древним, что каждый его вдох казался даже ему самому, последним.

Время казалось остановилось для него, не давая прожить последние остатки его тяжкой жизни, и тем самым мешая ему умереть. Старик ждал своего часа. Он так долго ждал его, что даже ветер привык к нему, и уже не представлял себе этот холм без вечного старца. Солнце клонилось к горизонту. Оно пристально всматривалось в одинокую фигуру на холме, и вновь задавалось вопросом, а увидит ли оно этого старика завтра.

Облака в своём не торопливом полёте уже давно потеряли интерес к одинокой фигуре на вершине самого высокого в этих местах холма. У них было и без него на, что посмотреть. Так проходил день за днём у этого почти потерявшего свои силы старика. Он посмотрел ещё раз на могилу и с трудом, опираясь на скамью и свой не менее старый посох, встал.

– До встречи милая. Надеюсь, в этот раз я увижу тебя. – Слова, как и каждое движение, давались старику с превеликим трудом. Но он продолжал здороваться и прощаться с покойно, будто с живой. Он пошёл прочь с холма шаркающей походкой «живого мертвеца».

Спустя некоторое время, которое течёт для каждого по-разному, старик вошёл в ту самую деревню, по улочкам которой он вот уже долгих много лет, ходит к могиле на вершине холма. Люди в деревне уже давно привыкли к то приходящему, то уходящему старику. Он никогда не просил местных не о чём. Он просто шёл мимо и пристально смотрел себе под ноги, словно боясь потерять землю под собой.

Поколения сменяли друг друга, а старик всё жил, и проходил мимо их всех. Вот уже около ста лет этот чудаковатый старикан приходит на холм и обратно. Он был словно не видим для людей. Может он и больше бродит по земле, это ровным счётом никого не интересовало.

Местные мальчишки старались его ка-то задеть, как-то раз даже забросали его тухлыми яйцами. Но старик всё шёл себе и шёл, будто всё происходило не с ним. В конце концов, даже неутомимые сорванцы потеряли к нему всякий интерес, оставив его в покое.

Вот и в этот раз он держал свой путь обратно, с холма. Следующий раз он появится на окраине деревни на рассвете через три дня. Он жил где-то в лесу, но где именно никто не знал. Он приходил каждые три дня, а после уходил, исчезая меж деревьев в лесу. Дикие звери, наверное, тоже не находили его вкусным. Даже самые голодные волки наверняка больше жалели его, чем видели в нём добычу. Старик настолько пропах старостью, что люди старались лишний раз на его не смотреть, словно старость и ветхость были заразны. А тем временем старик шёл своей дорогой. Шёл дорогой мертвеца. Каждый его шаг приближал его к смерти, каждый его шаг всё больше и больше тратил его сил.

Маленькая девочка по имени Салмана, выбежала к старику, когда он поравнялся с её калиткой. В её маленьких ручках была кружка, доверху наполненная водой.

– Деда, попей водички. Мама говорила, вода студёная, дарит силу великую. – Девочка лет пяти от роду была не по возрасту смышлёная. Её мать и отец умерли полгода назад в прошлую зиму. Зима тогда нужно признать выпала на удивление суровая и голодная. Родители девочки от чего-то заболели и перестали жить. Дитя приняли дальние родственники её матери, но уже по прошествии недели, девочка пожалела, что не умерла вместе с родителями.

Она не понаслышке знала, как это плохо, когда сил нет, и хочется пить. Она слишком хорошо знала, как тяжко жить, будучи одиноким. Вот и встречала она старика, которого очень жалела. Каждый раз она выносила ему попить.

Поначалу, её за это ругали, однажды даже побили на глазах у старика. Но ребёнок продолжала выносить воду страждущему, и родственники «махнули» на это рукой.

Старик остановился и поклонился, как мог. Он принял воду и отпил, сколько смог. Вода была прохладной и действительно даровала ему немного сил. Старец вернул кружку ребёнку, и опять как мог поклонился малышке. Шаг за шагом он стал удалятся от единственного яркого, цветного пятна в своей вечно серой жизни.

Девочка стояла и смотрела ему вслед. Она всегда так делала, когда он уходил. Ей казалось, что он уносит частицу и её собственной жизни. Он старый, и даже более того, он был единственным, кого она считала своим близким. Старик приходил каждые три дня, и девочка всегда ждала его. Старик проходил мимо неё, и казалось, в каждом его взгляде было больше доброты, чем она видела с момента смерти родителей. Этот взгляд измученного, слишком долгой жизнью, словно разговаривал с ней, и говорил он только хорошее. Старик наверняка тоже ждал встречи с ней, думала девочка, только он был не в силах этого высказать. Если бы он стал говорить, то вряд ли у него хватило бы сил на дорогу к вершине холма.

Одно мгновение сменяло следующее. День сменялся ночью, неделя приходила на смену предыдущей, месяц пролетал как птица. Вот и осень украсила деревья тёплыми оттенками, своего убранства. Она ударила холодными дождями, и пронизывающими ветрами. Девочка продолжала стоять у калитки с кружкой воды, и ждать своего знакомого. Дождь не пугал её, ветер не мог отшвырнуть её от распахнутой калитки, как не старался. Она боялась только одного, если старик не придёт в этот раз, то она останется совсем одна. Осенняя непогода могла отбить охоту выходить из дома у любого, но не у юной Салманы. Она смотрела вдаль с тревогой. Она боялась остаться в полном одиночестве.

Сперва слабый силуэт, потом и едва различимые звуки шаркающих шагов старика, принесли много радости маленькой девочке. Она хотела броситься к нему на встречу и обнять его, но так делать было нельзя. Она дождётся его как обычно. Она сможет. Теперь недолго осталось. Ветер, наверное, за что-то был зол на старика, он бросался на него с бешенной яростью. Старик часто останавливался перевести дух, но потом опять продолжал свой путь.

Поравнявшись с калиткой Салманы, он остановился, и посмотрел на девочку. Ветер вновь ударил в слабое тело старика, и тот упал на одно колено, а потом и на второе. Салмана аккуратно поставила на землю кружку с водой, и бросилась к старцу. Она помогла ему встать, и не отпускала его, пока не довела до вершины холма. Как же было радостно идти с ним вот так, рядом. Конечно, было нелегко. Но радости при этом, было больше. Старик не прогнал её, он принял её помощь, значит она для него тоже что-то да значила.

Девочка усадила старика на мокрую скамейку, и бросилась обратно в деревню. Теперь она молилась всем известным ей богам, чтобы родственники, не заметили её отсутствия. В этот раз ей повезло, но даже она в своём столь юном возрасте понимала, что так продолжаться долго не может. Рано или поздно родные заметят, а значит наверняка накажут, и сильно накажут. Но им придётся убить её, чтобы не дать помогать её старику.

День задался сложным, работы было на удивление много. Но к тому времени, когда старик должен был пройти мимо калитки, Салмана уже стояла и ждала его. Она смотрела вдаль, и не понимал, от чего старика всё ещё нет. Он должен был уже появиться, наверное, с ним случалась беда.

Маленькое сердечко забилось как сумасшедшее, в предчувствии худшего. Позабыв про все свои страхи, дитя помчалась к холму. Она бежала и не знала, что ей делать. Плакать было рано, радоваться вообще было нечему. Подбегая к вершине, она увидела осунувшуюся фигуру старика, который продолжал сидеть на своей скамейке, словно статуя. Его устремлённый вдаль взгляд был слегка жутковатым.