– И я даже знаю как! – Весело перехватил инициативу Вонрах. – Я стану до осени тебе носить дичь, и буду носить её, пока ты не скажешь достаточно.

– Достойный договор. – Кендун впервые за всё время улыбнулся. Он понимал, на сколько выгодно обошлась ему его собственность. И соседи теперь не станут на него косо смотреть за то, что помог Нохве. А значит дочь с женой не пострадают от ненавидящих взглядов, и шёпотков за их спиной.

Он пошёл в сарай и вывел корову, не самую худшую, нужно было признать. Вонрах протянул Кендуну руку, в которой в лучах солнца блестел золотой. Сосед принял монету, и тут же спрятал её в сапог. Потом проводил гостя и закрыл за ним калитку.

Когда Вонрах шёл домой, его встречали удивлённые глаза его женщин. Нохва всплеснула руками, не имея представления о том, как ей себя вести. Корова в доме – это твёрдая уверенность в будущем. Значит будет молоко, масло, сметана, творог и сыр. Значит голода точно не будет, значит сын будет сыт, и возможно пойдёт на поправку. Значит, жизнь вновь набирает свои обычные обороты, значит, семья обогатела.

Корова войдя в свой новый двор, непонимающе огляделась, сперва ей было страшно. Потом она испытала самое радушное гостеприимие хозяев, и решила, что здесь тоже коровы живут. Простившись со своими худшими опасеньями, корова пошла в свой новый сарай. Сено её ждало наисвежайшее, только скошенное. Настроение у коровы поднялось, и больше не портилось.

Вечером пришла новая хозяйка. Она долго разговаривала о чём-то с ней, поглаживая её по спине, словно собственную дочь. Потом уселась на маленькую скамеечку, и приступила к дойке. Молоко покидало вымя коровы, облегчая коровью жизнь. Такой доброй хозяйке не грех и молока принести, промелькнуло в мыслях блаженствующего животного.

Молоко. Такого угощения Годшин не пробовал уже слишком давно. Он уже стал забывать его пьянящий вкус. Он выпил столько, сколько смог, но не столько сколько хотел. Как было приятно, вновь ощутить вкус, парного молока. Уже взрослый парень не удержавшись, уронил скупые слёзы радости. Ему было стыдно за свою слабость, но он ничего не мог с собой поделать.

Вечер был похож на новый год. Всем было от чего-то очень весело и хорошо. Таких дней не было давно. Нохва то плакала от радости, то смеялась наравне со всеми, по малейшему казалось пустяку. Спать не хотелось. Она не удержалась и отправилась в сарай. Ей всё казалось, что корова ей почудилась. Что не будет этой радости с восходом солнца. Но войдя в сарай, так долго не знавший постояльцев, она услышала дыхание дарующего блага животного, и невольно улыбнулась.

Она просидела с ней до полуночи. Гладила по тёплым бокам, и обещала жалеть. Корова слушала все эти обещание, и понимало, как ей повезло с новой хозяйкой. Вернувшись домой, Нохва крепко поцеловала Вонраха, потом Салману, и отправилась спать. Как она могла отблагодарить тех, кто вдохнул в неё и её несчастного сына жизнь.

Месяц подходил к концу. Вот и пролетели четыре недели как-то не заметно для всех. Корова окончательно освоилась на новом месте, и после выпаса возвращалась в свой новый дом, словно она и не знала иного. К хорошему привыкают быстро, даже коровы. Лето катилось к своему закату, оно не минуемо должно было закончится. Годшин окреп, и уже невзирая на невыносимую боль, мог сам вставать с постели. Дальше стола он зайти не мог, но прогресс был уже на лицо. Вонрах продолжал носить мясо, добытое им на охоте. Половину он всегда отдавал соседу, как и было раньше договорено. О их сделке уже давно прослышали все в деревне, некоторые не скрывая завидовали хитроумному Кендуну. Всё было хорошо, но старейшина перестал спокойно спать.

Он и его сыновья стали пристально следить за тем, как Вонрах приходит и уходит. Столько дичи как он, не приносил никто. Но в лесу сыновья главы деревни постоянно теряли пришлого из виду, как только тот входил под покров деревьев.

Лето подходило к концу, последний месяц его был особенно сложным. Звери как сговорились. Они словно по чьей-то команде покинули здешние места. Вонраху приходилось уходить всё дальше и дальше каждый день. Всё больше времени уходило на одну дорогу. Он не перестал добывать дичь, но это становилось всё труднее сделать.

Дров он заготовил на две зимы. Хотя бы об этом он мог не беспокоиться. Но его всё больше беспокоил тот факт, что дичь исчезала из леса. Сам-то он приготовился к долгой и голодной зиме, а вот не прозорливые деревенские, начинали роптать. Только Кендун, был в полном порядке, и теперь ему больше завидовали, чем осуждали за проведённую сделку с Вонрахом.

Однажды утро началось с промокшего, и неприятно влажного тумана. Оно больше напоминало вечер, нежели начало нового дня. Вонрах сидел на крыльце, и не спешил покинуть его пределы. К нему вышли две его женщины. Салмана подозрительно всматривалась в туман, словно она искала в нём причину своих тревог. Нохва грустила, вторя погоде. Вонрах чего-то ждал.

Туман оседал на траву, и на крыши домов. Влага которую он источал предупреждала о будущем дожде. Потом зыбкое тело тумана разорвали свинцовые струи дождя, окончательно сводя его на нет. Теперь серый дождь выполнял серую роль тумана. Холодные его струи скрывали всё, что мог видеть человек на несколько шагов перед собой. Шум падающей с небес воды заглушил все остальные звуки.

Люди предпочли остаться в домах. Нохва затопила печь, спасаясь от сырой непогоды. В доме поселилось тепло и уют. Вонрах снял рубаху и вышел поприветствовать дождь. Холодные капли стекали по его могучему телу, с радостью даруя ему свой холод. Земля под ногами очень быстро превратилась в сплошное месиво, идти было трудно и утомительно. Но теперь у Вонраха были развязаны руки. Он бродил по деревне и прислушивался к своим ощущениям.

Внезапно его поразили до боли знакомые чувство. Оно было очень знакомым, но давно забытым. Он остановился и посмотрел вокруг себя. Его интересовало то, от куда идёт угроза. Потом он вспомнил. Так себя он чувствовал, когда творилось зло. Теперь осталось найти виновных. Он мгновенно вспомнил все свои сражения с теми, кто восставал против человечества. Так пахнет страх людей, и вселить его могли только одни существа – демоны.

Страхом пропахла вся улица. Но те, кто так сильно боялся демона, продолжали быть с ним рядом. Вдруг он оказался у дома старейшины деревни. Ставни были распахнуты, и в доме была обычная обстановка, но самого старейшины и его жены не было в доме. Зато из сарая доносились до боли знакомые тембры голоса. Вонрах подошёл по ближе, прислушался.

– Я могу выполнить твою просьбу, но предупреждаю, расплата может задеть и твоих детей. Так ли хочешь сделать задуманное?

– Да, я так хочу. Мои дети знают о той цене, что им предстоит заплатить, как и я в их возрасте. – Голос старейшины был твёрд в своём убеждении. Зато голос демона был насмешлив. Демон явно не впервые выполнял заказ людей из этой семьи. Теперь было понятно, чьими стараниями дичь предпочла убраться подальше. И многие другие совпадения в деревне тоже теперь стали легко объяснимы. Но о чём старейшина просил демона в этот раз. Его дети много раз безуспешно старались навредить Вонраху в любом его начинании. Наверняка и его самого мог зацепить гнев обеспокоенного старейшины. Но за себя Вонрах не беспокоился, и даже за Салману. А вот Нохва и Годшин, и наверняка Кендун, могли реально пострадать.

Диалог старейшины и демона прекратился, и Вонрах предпочёл убраться поскорее восвояси. Настроение у него внезапно стало очень даже хорошее. Астралы принесли столько дичи, сколько было необходимо. Никто не видел странных существ, приблизивших к постояльцу Нохвы, и этому виной был тот самый дождь. Вонрах вернулся домой, и только теперь заметил по лицам своих домашних, сколько он на самом деле провел за пределами дома. День был похож на вечер, и время словно остановилось. Но вернувшись в дом он понял, что давно наступило именно вечернее время.

Ужин давно стоял на столе, и все ждали его самого. Вонрах вытер воду, ручьями стекающую с его тела, и сел за стол. Он был задумчивый и загадочный. Его внешний вид говорил о многом и не очень добром одновременно. Женщины были немного напуганы, Годшин, больше заинтригован.