– Это еще не все. Загляни в шкатулку, – глухо посоветовал князь.

Как завороженная, я послушно опустила руку, вытащив со дна нож в бурых, давно высохших пятнах крови.

– Твой отец был милостив лишь на словах. Днем объявив о ссылке, той же ночью он отправил отряд убить Двэйна. Я храню этот нож как память обо всем, – как Лэйгис не пытался сдерживать эмоции, в голосе промелькнула затаенная боль.

– В это все равно слишком сложно поверить, – запустив пальцы в волосы, честно призналась я. – Наши отцы ведь росли вместе, были как братья! Как можно поднять руку на того, кто стал твоей семьей?

– Они росли вместе. Но не дружили, – вновь похолодевший голос мужчины пробрал до мурашек. – Ардал был высокомерным, двуличным и тщеславным типом. Его интересовали лишь власть и собственная выгода. Он без малейших сожалений использовал свое окружение, врал и манипулировал всеми вокруг. Карран до последнего надеялся, что сумеет достучаться до сына, наставить на правильный путь, но жить честно казалось ему слишком скучно.

– Ничего не понимаю, – не в силах усидеть на месте, я вскочила. Не обратив внимания на упавшее одеяло, принялась мерить шагами комнату

Ужасно соблазнительно было отмахнуться от всего услышанного, вновь обозвать Лэйгиса лицемером и клеветником, но внутри таки поселился червячок сомнений. Где-то глубоко в душе я знала: он может оказаться прав. Отец действительно дорожил своим титулом, любой намек на то, что рано или поздно придется расстаться с княжеским венцом, неизменно злил его. Да и подданными он правил железной рукой, не терпя и малейшего своеволия.

– Хорошо, пусть так. Пусть именно мой отец злодей и негодяй, почему же тогда ты ждал столько времени? Почему не обнародовал завещание раньше? – замерев напротив князя, я обвинительно ткнула пальцем ему в грудь.

– На то имелись свои причины, – на лице Лэйгиса не дрогнул ни единый мускул.

– И какие же? Сам ведь рассказывал, как тяжело и голодно вы живете, – передразнила я. – Плохой из тебя князь, раз не в состоянии позаботиться о подданных.

– Именно этим я и занимаюсь. У твоего отца слишком длинные руки, а если убьют и меня, мой род прервется, – все же ответил мужчина. – Как думаешь, какой приказ он отдаст, когда узнает о готовящемся заговоре?

– Вырезать всех… – я поспешно зажала рот руками, но было поздно, слова сами сорвались с губ.

С мятежниками отец действительно не церемонился. Повторяя, что не допустит повторения случая с дедом, жестко расправлялся с целыми семьями по малейшему обвинению в измене. Как он не уставал повторять – в назидание другим, обязанным беспрекословно чтить волю князя.

Перед глазами встала картина: разрушенный замок, распростертые, изуродованные тела, лужи крови повсюду… Залетевший ветер всколыхнул шторы, сквозняком пронесся по комнате, заставив меня поежиться.

– Думаю, достаточно на сегодня откровений, – словно прочитав мои мысли, сочувственно произнес Лэйгис. – Понимаю, что это прозвучит издевательством, но все же спокойной ночи. Ложись спать, обдумаешь все на свежую голову.

– Спать? А…

Язык внезапно прилип к нёбу, щеки вспыхнули огнем. Понимая, что не смогу закончить вопрос даже под страхом смертной казни, я смущенно уставилась на пол.

Князю, впрочем, хватило одного взгляда на мои руки, нервно комкающие поясок халата, чтобы самому все понять.

– Ложись спать, Айлантария, – мягко повторил он. – Не бойся, я тебя не трону. Может, я и полный мерзавец, но уж точно не насильник.

Подняв упавшее, да так и позабытое одеяло, князь осторожно накинул мне его на плечи, после чего вышел из комнаты.

ГЛАВА 4

– Как спалось?

– Спасибо, замечательно.

За завтраком подданные могли полюбоваться на поистине идиллическую картину. Сидя за столом, мы с Лэйгисом так мило улыбались, что со стороны наверняка напоминали самых настоящих, безумно влюбленных друг в друга новобрачных.

– Выглядишь бледной. Может, хочешь отправиться на прогулку, развеяться? Сложно поверить, но здесь есть удивительно красивые места.

– Как-нибудь в другой раз, сейчас меня взбодрит крепкий чай.

Подобная ничего не значащая беседа длилась вот уже пятнадцать минут. Я прекрасно понимала, что на самом деле интересует князя, но прямой вопрос он отчего-то не задавал. То ли прощупывал почву, отслеживая мою реакцию и пытаясь предугадать дальнейшее поведение, то ли банально не желал портить аппетит неприятным разговором.

Изобилием завтрак не баловал. Овсяная каша, тыквенная запеканка, да пара кусков хлеба – вот и все, чем предлагалось утолить голод. Я, впрочем, по-прежнему «переваривала» вчерашний рассказ. Ночь закончилась слишком быстро, чтобы мне хватило времени определиться со своим отношением к новой правде об отце.

– Если у тебя есть какие-то просьбы или пожелания, говори, не стесняйся, – заметив, что я стараюсь лишний раз не отрывать глаз от тарелки, ободряюще улыбнулся Лэйгис.

– Одна просьба действительно есть, – отложив столовые приборы, я подняла голову, встречая его взгляд. – Раз уж в замке никто не сидит без дела, я бы тоже предпочла внести свою лепту и сделать что-то полезное.

– Что? – такого ответа мужчина точно не ожидал, и его левая бровь невольно изогнулась, выдавая неприкрытое удивление. – Зачем?

– Ну, совет ведь состоится через месяц. До этого времени я тебе не понадоблюсь, сидеть без дела скучно, а вам же явно не помешают помощники – скомкано объяснила я. И, пытаясь скрыть волнение, нарочито бодро продолжила. – Так что, куда меня отправишь – на кухню или огород?

– Княжна и за грязной работой? Не побоишься испачкать руки? – продолжил смотреть с недоверием Лэйгис.

– Испачкать руки возможно лишь кровью. Трудиться же во благо остальных не стыдно. Я не хочу быть обузой и зря есть хлеб, он слишком тяжело вам достается, – честно призналась я. – Мой поступок не искупит вины отца, но надеюсь, хоть немного загладит ее.

– Значит, теперь ты мне веришь? – сделал правильные выводы князь.

– Пусть решение примет король, – я передернула плечами, отказываясь принимать груз ответственности. – Моя роль – не мешать и поддержать правого.

– Большего я от тебя и не требую, – заверил Лэйгис.

– Значит, разрешишь? – вернувшись к первоочередной теме, с надеждой уточнила я. – Или страже легче меня охранять, когда я безвылазно сижу в комнате?

– Охраны не будет, ты больше не пленница, а моя жена и вольна ходить, куда хочешь. Что же касается твоей просьбы… – князь сделал паузу, явно подбирая слова. – Если чувствуешь в себе потребность быть полезной, я не против, рук нам действительно не хватает. Но я бы советовал выбрать другой способ, то же шитье или вязание. Мирайн как раз занимается починкой одежды, а вы вроде бы поладили.

– И все же начну кухни, – несмотря на то, что девушка действительно проявила дружелюбие, вновь сталкиваться с ней не хотелось. – Как раз и познакомлюсь со всеми.

– Только не расстраивайся, если сразу не получится, – поколебавшись, предупредил Лэйгис. – И… Айлантария, спасибо, что пытаешься понять нас.

– Не называй меня так, – отгоняя не вовремя проснувшуюся совесть, я поморщилась. – Лучше Айла.

– Тебе не нравится собственное имя? – удивился мужчина. – Почему? Оно ведь очень красивое.

«Издевается? Или, в самом деле, не понимает, как унизительно осознавать, что из всего перечня красивое тебе досталось только имя?».

Из груди сам собой вырвался судорожный вздох. Я была долгожданным ребенком. По каким-то причинам боги долго не посылали родителям детей, и они почти отчаялись, когда высшие силы смилостивились. По всем приметам им предрекали рождение сильного, здорового мальчика, но в положенный срок вместо наследника родилась я. Маленькая, слабая, не сумевшая толком даже закричать в момент появления на свет.

Впрочем, в тот момент родителей это не волновало. Слишком счастливые, что их род не прервется, они выбрали мне достойное и звучное имя, надеясь, что оно окажется судьбоносным. «Айлантария» означало принесшую добрую весть, свет и процветание. Обладательница столь особенного имени и сама обязана была стать особенной. Вот только, чем старше я становилась, тем меньше соответствовала ему и тем сильнее жалела, что меня не нарекли куда более простым и скромным именем.