После посадки аппетит пропал. Пощёчиной от американцев назвать данный эпизод противостояния можно с натяжкой. На палубе, как только закончили разговор с инженерами, к нам подошли Олег с Витей, которые уже переоделись в обычную гражданку.

– Не испугался, Николя? – улыбнулся Печка.

– Нормально. Так! Поднасрали и свалили.

Пока расписывался в журналах, в голове пытался соорудить хоть какой-то план по демонстрации флага. Как только это сделать, если американцы со всех сторон? Всё видят и знают. Такое ощущение, что каждый участок моря они облетали!

По пути в каюту, меня окликнул Бурченко, подозвав к себе.

– Чего ему надо? – буркнул Николай, когда я прошёл мимо него.

– Как раз иду узнать.

– Секретики! Не забывай, Серый. Мы для тебя свои, а не он, – шепнул Коля.

– Ты не прав. На этом корабле все свои. И каждый будет рваться тебя спасать, если потребуется.

– Ага! Я на такие жертвы не пойду, – ответил Морозов и скрылся за поворотом нашего схода.

Бурченко отвёл меня в каюту и предложил чаю. Его жилище отличалось от нашего. Практически каюта командира!

– Через пять метров от меня душ. Могу вам дать ключ, чтобы вы мылись отдельно от всех. У нас чище, – улыбнулся Андрей Викторович, вынимая кипятильник из стеклянной банки.

Вода только что закипела. Бурченко достал пачку чая под названием «Букет Абхазии». Впервые мне встретился такой сорт.

– Чаинки сейчас станут, как монета. Вкус бесподобный, – восхищался чаем Бурченко.

Аромат действительно хороший.

– Я больше «со слоном» чай предпочитаю.

– Оцените и скажите вердикт. А пока к делу. Что можете сказать про Морозова? – спросил Андрей Викторович, сурово посмотрев на меня.

– Вы проводите допрос? – уточнил я.

Как быстро «переобулся» Бурченко! Только что был ценителем чая, и вдруг – следак.

– Ни в коем случае, но людей я должен знать.

– Ничего нового про Морозова я вам не скажу.

– Могу я вам кое-что сказать, если хотите, – улыбнулся Бурченко, присаживаясь на стул напротив меня.

Что мне нужно знать про Морозова? Пожалуй, ничего. Мне известно, какой он лётчик и специалист. С недавнего времени знаю и его ближайшие цели.

– В «грязном белье» товарищей не копаюсь.

– А я, по-вашему, этим не брезгую? – посмеялся Бурченко. – Такая уж работа – знать всё и обо всех. Хотел бы с вами кое-что обсудить.

– Я весь во внимание.

Андрей Викторович достал небольшую карту и показал нанесённый маршрут полёта над Чёрным морем самолёт-разведчика.

– Вы с Борзовым отогнали от авианосца Ф-111. Судя по описанию, это был самолёт-постановщик помех. Тут всё сходится. А теперь посмотрите, под каким самолётом прятался этот «ворон».

Бурченко протянул мне фотографию, сделанную, видимо, с борта нашего истребителя. На ней был запечатлён американский самолёт-заправщик КС-10 с тремя двигателями и приспособлением в хвостовой части фюзеляжа.

– Это не разведывательный самолёт, а дозаправщик, – объяснил я.

– Вот теперь и думай, что он делал в нашем воздушном пространстве, – пожал плечами Бурченко и налил мне чаю.

На вопрос Бурченко ответить было сложно. Откуда же мне знать, что там на уме у экипажа самолёта-заправщика американских ВВС! Можно представить, что он заблудился, но уж слишком тогда он явно шёл смотреть акваторию близ Одессы.

Надо быть отчаянным парнем, чтобы на «летающей бензоколонке» вторгнуться в воздушное пространство вероятного противника.

– Я вам в Москве ещё говорил про отличие от обыкновенного разведывательного полёта и данного вторжения американских самолётов.

– Но тогда вы утверждали, что они тренировались на нашей системе ПВО. Заправщик зачем?

И правда, нелогично. Лететь из Турции на Ф-111 было не очень далеко. Вполне подошли бы подвесные топливные баки. Их у нашего противника не было. Они бы пригодились, чтобы чувствовать себя уверенно на большом расстоянии от авиабазы.

Хотя… кто сказал, что этот самолёт взлетал именно из Турции?

– А если предположить, что Ф-111 «Рэйвен» работал не с Турции? Он мог взлететь с базы Авиано в Италии и пролететь через воздушное пространство проливов Босфор и Дарданеллы к нам, – предположил я.

– Как туда Ф-111 попал? В Авиано только истребители.

Бурченко встал и подошёл к иллюминатору. Он всматривался в морскую даль и периодически щёлкал пальцами. Видимо, это у него такой способ думать.

Пока Андрей Викторович исполнял роль метронома, я обнаружил несостыковку. На киле Ф-111 были буквы ЛН. Значит, этот самолёт с британской базы Лейкенхит. Он как-то попал в Чёрное море, транзитом через аэродромы НАТО в странах Средиземноморья.

– Родин, что молчите? Жду решения.

– Я лишь могу сделать предположение. Решение принимаете вы. Пока что, только мысли у меня.

Андрей Викторович помотал головой и повернулся ко мне.

– Вас привлекли для выполнения этой задачи, чтобы вы предлагали решение проблем, а не создавали их. Ваши мысли оставьте при себе. Они мне не нужны, – возмутился представитель «конторы».

Вот это заявочка, товарищ из КГБ! Мол, как долго я за вас буду делать свою работу?

Чай мне пить перехотелось. Как и находиться в этой каюте.

– Тогда позвольте убыть на отдых. Завтра у нас день предварительной подготовки, – встал я со стула.

– А вот авиагруппа летает. И погода отличная, – намекнул Андрей Викторович.

– Мы по своему плану.

– Пожалуйста. Если что-то у вас появится, дайте знать, – моментально Бурченко сменил возмущение на спокойствие и отвернулся к иллюминатору.

Странно у нас разговор закончился. Я даже не успел додумать, зачем американцам такие сложности.

Хотели что-то разведать над Чёрным морем? Пускайте патрульные самолёты «Орион».

Есть нужда их прикрывать? Поднимите с базы Инджирлик в Турции Ф-16. Зачем фронтовой бомбардировщик Ф-111 тогда привлекать.

Перед тем как выйти из каюты, я остановился напротив двери. Бурченко звал меня для обсуждения «черноморского» вопроса. Меня же интересовал больше «средиземноморский». Летать и выполнять задания, зная, что кто-то сливает американцам информацию, весьма сложно.

– Андрей Викторович, так мы и не услышали вашего мнения по поводу перехвата меня и Морозова в районе Крита. Что вы думаете по поводу версии об утечке информации?

– Утечка не рассматривается. На корабле истинную задачу знали только Граблин и я. Заранее никто не знал её.

На Московское руководство намекает Бурченко. Им ничего не предъявишь в данной ситуации. Слишком они далеко.

– А командование эскадры и корабля в частности?

– В наши дела они не вовлечены. Для них это были плановые полёты. Вас даже не видели на индикаторах. Только постоянные помехи, – тихо сказал Бурченко, доставая очередную сигарету.

– Значит, хорошо у нас комплекс работал. Мы его в список испытаний включили чуть ли не последним, – подметил я.

– Успешно опробовали изделие. Так держать!

На пути в каюту меня перехватил Ребров. Лицо у него было красное, скулы тряслись и дышал он, как бык в брачный период. Ему нужно было со мной что-то обсудить, да только всё не получалось. Каждого проходящего мимо нас матроса или мичмана, он удостаивал искромётной фразой.

Вот и попался ему один из старших матросов.

– Где ботинки? Зашей, значит, раз порвались. Руки покажи, откуда растут? – спросил он у невысокого старшего матроса, пробегавшего мимо нас в тапках.

– Вот… тут начало, – показал на плечи Реброва старший матрос.

– Это у меня отсюда руки начинаются. А у тебя из другого места, раз ничего сделать не можешь! Из какого растут, показывать не хочу, боюсь оказаться правым. Бегом на свой сход!

– Есть, товарищ капитан перв…

– Это ты будешь у себя на флоте меня так называть. Полковник я для тебя. Быстро убежал!

Старший матрос исчез, сверкая голыми пятками. А я внимательно посмотрел на Гелия Вольфрамовича.

Начинаю думать, что зря на моего бывшего училищного комэску такой груз взвалил. Ещё и намекал большому начальству на его кандидатуру командира.