Не везёт чего-то Николаю.

Пока снимал обмундирование, слушал рассказ о выполнении задания от Олега и Вити. Саня Белевский уже направился в класс.

– Непросто сегодня было, да? – поинтересовался Виктор.

– Пощипали супостаты, но вырваться получилось.

– Мы тоже схлестнулись с двумя. Они будто знали, где Як будет дежурить. Мы ещё в зону не вышли, так они тут как тут, – возмущался Олег.

– Так мы с ними и крутились, пока вы задание выполняли, – продолжил Тутонин. – Как говорят на флоте, тихой воде не верь.

Продолжает меня удивлять морскими мудростями Витя.

– Ладно. Будем считать, что задача выполнена. Хотя, так оно и есть. Работу мы с Морозовым сделали. Все живы и здоровы.

– Кроме Николя. Чего-то его не видно, – посмеялся Олег.

– Ему нужно было отойти. Может, у него морская болезнь? – предположил я, и Печка громко засмеялся.

– Звёздная у него болезнь. Он однозначно хотел на твоём месте оказаться. Тебе удалось и задачу выполнить, и лицо сохранить после встречи с «Хорнетами». Ну-ка, Вить, что у нас там есть во флотских поговорках на этот счёт?

Тутонин задумался. Он быстро перебирал в голове известные ему фразы. Сколько же он их знает?

– Не очень в тему, но касаемо наших дел. Боишься бурь и риска – не подходи к морю близко.

Несколько минут спустя, мы уже сидели в классе. Морозов тоже успел приготовиться к разбору. А пока, очень громко с подчинёнными разговаривал Ребров. В свойственной ему одному манере. Настолько он торопился на разбор полётов, что забыл перчатки снять и подшлемник.

– Ты чего орал? Я чуть из кабинета на свежий воздух не вышел, когда ты заорал. Кто тебя там укусил? – опрашивал Вольфрамович одного из молодых лётчиков.

– На взлёте думал, что двигатель встал.

– Это я чуть в кабине на ноги не встал. И у Автандиловича чуть волосы через шлем не встали. Зачем так орать?

Из разбора полётов было понятно, что первая лётная смена прошла не совсем гладко. Я посмотрел на двух парней, которые мне запомнились во время отбора.

Паша Ветров и Гера Борзов сидели рядом друг с другом. И если первый выглядел уверенным, то второй был подавлен. У него-то что не так пошло?

– А теперь о главном. Борзов, ты где там? – позвал Геру Ребров.

Молодой парень встал, поправляя лётный комбинезон. Что ж такого могло произойти?

– Теперь слушайте все сюда. Вот этот малец не испугался. Да, его погоняли эти выпердыши дяди Сэма. Не его вина, в том, что мы только в стадии становления. Спорить тут бесполезно. Присаживайся.

Олег шепнул мне, что Борзов сел с аварийным остатком. Его настолько загоняли американцы, что он не смог даже к кораблю прорваться.

– Четыре или пять «Хорнетов» его зажали.

– А где его ведущий был? – спросил я.

– Один был. Тренировочный полёт выполнял. Вот они его и оттеснили. Караулили, заразы.

В классе воцарилась тишина. Слышно было только, как тяжело дышит Ребров. Он сорвал с себя подшлемник и бросил в сторону.

– Командир, дай сказать, – встал из-за стола Апакидзе и Вольфрамович кивнул.

– Давай, Автандилович.

– Молодёжь, понимаю всё прекрасно, что мы в меньшинстве. Слышал в эфире, как они кричали: «Добро пожаловать!» или «У себя дома мы вам рады». Я вам так скажу: – Не забывайте, кто вы. С этого дня, чтобы ни про какие заходы в хвост я не слышал. Действовать жёстко, но не жестоко. Пускай не думают, что здесь их внутренние воды. Предлагаю закончить, командир.

Не прошло и пяти минут, как в классе остались только мы. Как раз появился и Андрей Викторович Бурченко с Дмитрием Александровичем Граблиным.

– Считаю, что задачу выполнили. Данные получились не самые полные, но аппаратура себя показала хорошо. Две подлодки попали в поле зрения, – поблагодарил нас Бурченко.

– И удалось уйти от преследования. Не сильно прижимали, Сергей? – спросил у меня Граблин.

Как-то уж слишком эти двое довольны выполненной работой. Будто я и не доводил до них замеченные мной особенности.

– Я уже доложил, Дмитрий Саныч. Вас не смущает странности в поведении американцев?

– Ничего такого. Что тебя смутило в их подвесных топливных баках?

– Наличие двух, а не одного. Они могли нас перехватить, но сделали это только после прохода. Нас поджидали.

Бурченко почесал затылок, а Граблин внимательно посмотрел на меня.

– И что ты думаешь? – спросил Саня Белевский.

Морозов посмотрел на меня и кивнул, поддерживая мою мысль.

– Такое ощущение, что они ждали нас. И хотели, чтобы мы сфотографировали эту бухту.

Бурченко поправил воротник и задумчиво посмотрел на меня. Андрей Викторович собрался что-то спросить, но предпочёл «обкурить», высказанную мною мысль. Достав из нагрудного кармана технического комбинезона красную пачку «Мальборо», он вытащил сигарету и закурил. Пока Граблин и Ребров в очередной раз спрашивали Морозова о подробностях встречи с «Хорнетами», представитель КГБ медленно прохаживался рядом с картой, пуская клубы дыма.

– Мы можем предположить, что американцы нас заметили? – задал вопрос Граблин, указывая на карте в район острова Крит.

– Других вариантов нет. Андрей Викторович, что скажете? – спросил у Бурченко Ребров.

– Планом это предполагалось, но речь шла о самолётах вашей авиагруппы, – ответил представитель КГБ.

– И расчёт был, что действия лётчиков Гелия Вольфрамовича отвлекут на себя внимание. В это время Родин и Морозов выполнят задание, – продолжил Граблин.

– Это мы знаем. А что получилось на самом деле? – возмутился Морозов.

– Вы хотите об этом поговорить? – спокойно спросил его Бурченко тоном профессионального психолога.

Ещё и вид был у Андрея Викторовича соответствующий. Он сел на стул, положил ногу на ногу и приготовился слушать Николая. Сигарету затушил и тут же достал ещё одну.

– Конечно хочу. Наш план стал известен противнику. Они поджидали нас и перехватили в тот момент, когда мы этого не ожидали – на выходе из зоны работы. Когда мы уже были расслаблены.

Ерунду говорит Морозов. Расслабиться во время боевого вылета – получить ракету в зад моментально. Может, он и «курил бамбук», но я был сосредоточен.

– Ты к чему клонишь, Морозов? – недоумевал Ребров, обратив взор на меня. – Давай, старший группы, выскажись за всех.

Как-то Вольфрамович невежлив. Я заметил, что один глаз у него слегка начал дёргаться. Пальцы на левой руке нервно дрожат. Слишком напряжён, Ребров.

– Мой вердикт вас не обрадует. Хотели бы американцы сбить, так сразу бы взяли на сопровождение и пустили ракету. Предположу, что мы правильно рассчитали направление и высоту выхода в район бухты. Согласен, что и ПВО греков на Крите танцевали сиртаки вместо того, чтобы охранять воздушное пространство. Но так как себя повели «Хорнеты», перехватчики не ведут. Зачем поджидать, а потом сопровождать? Ещё и так, будто принуждают к посадке.

Смотрю на командный состав. То ли они реально ничего не поняли и в смятении, то ли делают вид. Выражение лица Бурченко ничего не выдаёт. И ничего в этом удивительного нет.

А вот Граблин! Кто планировал наши действия?

– Так что вы нам скажете? – спросил Морозов у Дмитрия Александровича. – Вы же всё планировали? Как так получилось? Утечка информации?

Полковника Граблина даже передёрнуло слегка. Вообще, Коля прямолинейный. Всегда говорит, что на уме. Амбиций не скрывает. Неприязнь тоже. И в данном случае вопрос задал в лоб.

– Не забывайтесь, молодой человек. Я всё же старше вас, – произнёс Граблин.

– И?

Олег Печка еле сдержал улыбку. У меня была мысль толкнуть Морозова в плечо, но любопытство пересилило. Ждал, что будет дальше.

– Не смей вести себя так вызывающе. Учить он меня вздумал.

– И? – продолжил стоять на своём Морозов.

У Николая ни одной эмоции на лице. Совершенно спокоен. Вот он, тот самый Морозов – «ледяной человек».

– Перестань паясничать! Полетаешь сколько я, дослужишься и будешь меня учить.