Вот там пришлось понервничать обоим. Они уже тогда начинали вынашивать идею совместного дела в жарком влажном климате, а потому сначала посетили один из выставленных на продажу участков на некотором удалении от моря. А уже оттуда планировали спуститься к пляжам.

Чтобы не делать приличный крюк по асфальтовой дороге, решили свернуть на просёлочную – всего каких-то четыре-пять километров, и вот оно, Гарибское море. Погода была солнечная, сухо, грязи на дороге не ожидалось. Спросили у работников приткнувшейся у развилки авторемонтной мастерской, можно ли проехать по этому просёлку в джунглях на маленькой машине. Те, взглянув мельком на «ярис» Марибель, уверили, что без проблем. Езжайте.

Они и поехали. Сначала, и правда, дорога была хорошо накатана, ровная. Но через каких-нибудь полкилометра стала плавно ухудшаться, пока не превратилась в глубокую колею среди засохшей грязи, по которой нормально ездить можно разве что на гусеничном тракторе.

Марибель, как примерный водитель, до того ездившая только по асфальту, норовила направлять машину именно в колею, невзирая на её глубину. Логично – надо ехать там, где все ехали.

А дорога уже похожа на глубокие канавы, петляющие, разветвляющиеся так, что Сергею уже пришлось вылезть из машины и пятиться перед ней задом, указывая его насупившейся подруге, куда поворачивать колёса, чтобы не сползти в колею и не сесть намертво на днище. Повернуть назад уже не было никакой возможности. А вокруг – заросли с тропическими звуками, и ни души. Кроме обезьянних.

Вот так они и ехали несколько часов эти четыре километра. Слава богу, как-то удалось не застрять посреди душных джунглей под удивлёнными взглядами обезьян. Но атмосфера напряглась и натянулась так, что у Сергея уже почти не возникало сомнений, что это была их последняя встреча. Как говорится, прошла любовь, завяли помидоры.

Марибель не жаловалась, не ругалась, только переживала за машину – она её так берегла, так лелеяла, и тут – на тебе, нашёлся старый пень, который завлёк в дебри, и угробил всё. За машину Сергей тоже переживал не меньше, чем за маячивший на горизонте разрыв в отношениях. Особенно, когда её днище всё же цепляло за какой-нибудь выступ засохшей грязи.

Они уже старались не смотреть друг другу в глаза, до того было паршиво. Оставалось только молча высматривать, не кончаются ли впереди эти чёртовы канавы.

Какое же было облегчение на душе, когда они, наконец, выбрались на основную асфальтированную дорогу, проходящую вдоль берега.

Постепенно напряжение спало. Однако уже вечерело, нужно было искать отель. А цены в них оказались такие, что славскому управляющему креольским ранчо не по карману.

После долгих поисков среди роскошных дорогих отелей, в конце концов, всё же нашлись довольно приличные, особенно по цене, кабины, практически у самого пляжа, где порядком подуставшие путники и остановились. И даже были, как ни странно, единственными постояльцами. Продукты у них были с собой, и даже бутылочка красного вина. А после ужина напряжение от пережитых треволнений окончательно отпустило, и они уже вспоминали их как забавное приключение.

В июле они съездили на не так давно приобретенный Сергеем участок в Туриальбе, и сделали даже его крупномасштабную съёмку. Причём Сергей быстренько научил Марибель работать с теодолитом, а сам бегал с рейкой по крутому склону.

В начале знакомства никто из них не планировал жениться или выходить замуж – в этом их желания совпадали: никаких брачных уз, исключительно, что называется, длительные отношения к обоюдному удовольствию. Но всяко случается. Так что, как раз после этой поездки они решили пожениться.

Свадьба состоялась на ранчо в тесном семейно-дружеском кругу в конце августа, через девять месяцев после их первой встречи.

А ровно через год, в сентябре 2011-го Сергей уволился. До февраля присматривал в Северной провинции за одним маленьким отелем знакомых, бывших земляков по РОСС, иммигрировавших в Ганаду. А когда вернулся в Сан-Уго, зять предложил пожить в его доме, где нашлась свободная комната. Херардо был просто рад тому, что его тесть будет рядом, и можно будет по вечерам, за чашкой кофе на кухне, поговорить «за жизнь». От него Сергей узнал, что в большом семействе сильно сдавшего за последнее время дона Мигеля началась борьба за его наследство.

Марибель стали готовить к операции, делая массу всяких анализов. С ней практически постоянно находилась её мать. Она много лет работала волонтёром, правда, в другой больнице, знала все порядки в лечебных учреждениях, и вникала во все детали обследования дочери, готовая в любой момент вмешаться, если что, по её мнению, проводилось не так.

Сергей навещал жену каждый день в отведенное для визитов время. Марибель уже отошла после первого шока, была спокойна и могла в какой-то мере адекватно воспринимать его слова о том, что она обязательно выздоровеет. Хотя мировая практика и статистика говорили об обратном, у Сергея были основания надеяться, что даже в этом случае есть шанс.

Несколько остававшихся до операции дней, возвратившись из больницы, где сама обстановка напоминала о, казалось бы, неизбежном грустном финале, Сергей включал компьютер и копал, копал, копал информацию. Как на славских, так и на эспаноязычных сайтах, о сорологии вообще и, в частности, об этой злосчастной мультиформной глиобластоме, по крупицам собирая малейшие намётки на надежду. Зарегистрировался на одном из форумов, где собрались люди, искавшие такую же надежду.

А надежды на благоприятный исход были весьма призрачные. Популярная интернетовская энциклопедия – вакапедия – выдала удручающее определение всей этой области медицины:

«Сорология – раздел медицины, изучающий доброкачественные и злокачественные опухоли, механизмы и закономерности их возникновения и развития, методы их профилактики, диагностики и лечения. Сорологические болезни представляют собой обширный и разнородный класс заболеваний.»

А то, что касалось мультиформной глиобластомы, вообще, означало неминуемую смерть через пару лет:

«Мультиформная глиобластóма – наиболее частая и наиболее агрессивная форма опухоли мозга… Причина большинства случаев неясна… При лечении может применяться химиотерапия, лучевая терапия и хирургическое лечение… Медиана выживаемости для пациентов, в отношении которых применялась лучевая и химиотерапия с темозоломидом, составляет 15 месяцев. Медиана выживаемости без лечения составляет 3 месяца, в то же время довольно часто пациенты проживают 1–2 года. Хотя серьёзных исследований эффективности хирургического лечения при данном заболевании не проводилось, хирургия остаётся стандартным методом лечения …»

А заглянув в раздел «Генетические нарушения при глиобластоме», Сергей чуть не потерял сознание. Вспомнилось, что говорила девушка-соролог в ту роковую ночь:

«Наиболее частые генетические нарушения при первичных глиобластомах – это: утрата гетерозиготности, затем амплификация, мутация, гомозиготная делеция и ещё мутации.»

Открыл статью вакапедии о мутационной теории сорогенеза:

«Мутационная теория сорогенеза – учение, согласно которому причиной возникновения злокачественных опухолей являются мутационные изменения генома клетки. В настоящее время эта теория является общепринятой. В подавляющем большинстве случаев злокачественные новообразования развиваются из одной опухолевой клетки, то есть имеют моноклональное происхождение.»

*

О сорологии знали все, но никто не вникал в подробности до тех пор, пока эта напасть не касалась его лично. Да и то, соробольной и его родственники узнавали только те подробности, которые им рассказывали лечащие сорологи. А в подробности сорогенетической теории, объяснявшей причину болезни, и согласно которой велось одинаковое лечение во всём мире, вникать мог, разве что, особо дотошный родственник несчастного, у которого хватало самообладания и свободного времени, а также некоторых базовых познаний медицины. Но и в этом случае, столкнувшись со специфическими заумными для простого человека терминами и понятиями, этот искатель истины оставлял свои попытки.