На смену социализму пришёл дикий капитализм, со всеми его атрибутами. Практически все страны-члены РОСС, не исключая и самую большую из них – Славию, попали под влияние международных финансово-экономических структур, которые начали бесстыжий грабёж бывших социалистических республик под видом благодетелей…

До Сергея в Центральной Анерике оказалась его дочь, которая вышла замуж за одного состоятельного бизнесмена из Креолии, юриста по образованию.

А оказалась Наталья в Креолии, всё же, как говорится, с подачи отца. Дело в том, что Сергей после окончания института геодезии ещё год изучал эспанский язык на специальных годичных курсах. Организованы они были с целью интернациональной помощи развивающимся странам нужными везде специалистами, коими всегда являлись геодезисты.

За границу Сергей так и не попал. Работал в экспедициях, исколесив всю родную страну от крайнего Северо-Востока до южных пустынь и гор. Но эспанский язык старался не забывать, покупая, при случае, книги в столице, выписывая кувинские журналы.

Вот так, через язык, Наталья и познакомилась со своим будущим мужем и улетела в Креолию. А через несколько месяцев забрала туда и свою любимую маму, с которой в то время Сергей уже был в разводе. А ещё через полтора года родила сына.

Вот его-то, своего годовалого внука, Сергей и прилетел навестить в декабре 2002-го года, по настоятельной просьбе зятя Мигеля-Херардо, который оплатил перелёт туда-обратно. Обратно Сергей должен был улететь через месяц – срок, которым в то время определялось безвизовое пребывание граждан Славии в Креолии, и в соответствии с которым у него был обратный билет.

Однако настырный зять Сергея уговорил его, в конце концов, остаться при кровных родственниках на более долгий срок. И через пару дней он уже приступил к работе в крупном торговом центре, составлявшем часть семейного бизнеса, над которым главенствовал отец зятя дон Мигель. А дети и внуки патриарха, которых насчитывалось не менее дюжины, занимали все ключевые посты в разных секциях, отделах, торговых точках.

Сам же дон Мигель сидел в тесорерии – финансово-расчётном отделе. Каждый вечер, без выходных, после закрытия супермаркета – одной из основных торговых единиц фирмы, он скрупулёзно пересчитывал вырученные за день десятки миллионов колонов. А помогал ему в этом как раз зять Сергея – в то время единственный из сыновей и дочерей дона Мигеля, который имел высшее образование и некоторый опыт работы в дипломатических структурах страны в Эуропе.

А рабочее место Сергея было в глубине супермаркета, как раз за тесорерией, в отделе по приёмке товара. Вместе с ним за длинным рабочим столом с компьютерами разместились три симпатичных девушки, а рядом, в конторке за стеклом сидел начальник отдела, один из младших братьев зятя – Рой.

Вот как раз с первого рабочего дня в коммерческом центре «M&N» в оживлённом столичном районе и начался процесс становления Сергея как нелегала. Тогда он не вникал в подробности, на каком основании его приняли на работу, по какому принципу назначили оклад – 40 тысяч колонов (около 70 голларов ВША по тогдашнему курсу) за полмесяца.

Всё ему тогда казалось чем-то временным, каким-то виртуальным и беззаботным. Ну а что? Жил он, можно сказать, во дворце зятя, дочка и внук, с которым он нянчился после работы, там же – все расходы по жилью отпадали, питание на убой самыми лучшими продуктами – тоже за счёт фирмы, вечное лето вокруг, симпатичные добродушные люди…

И работа, судя по всему, самая что ни на есть легальная: с зарплаты регулярно вычитывался налог на соцстрах – ему выдали соответствующее удостоверение – и каждые полмесяца вместе с зарплатой он получал квитанцию по вычтенной сумме. И даже операцию по удалению какого-то жировика, выскочившего под лопаткой, сделали в государственной клинике бесплатно, и дали пару оплачиваемых дней отдыха на послеоперационное восстановление.

Так Сергей жил и работал, особо не заботясь, легально или нелегально он находился в стране. Не волновало его и то обстоятельство, что никаких документов у него на этот счёт не было, а в славском загранпаспорте стоял только штампик о прибытии, дававший ему право находиться в стране легально всего лишь один месяц.

Вся эта беззаботность продолжалась до того времени, когда Сергей решил вернуться в родные края, чтобы полностью отдаться осуществлению одной задумки, которую он вынашивал уже несколько месяцев. Эта вожжа попала ему под хвост в апреле 2005-го года.

Зять этой идее отъезда всячески препятствовал, а когда Сергей уже взял билет на самолёт в местном агентстве кувинских авиалиний Кувана-Авиасьон, не на шутку забеспокоился. Тут и выяснилось, что его влияние на легализацию пребывания Сергея в стране не распространялось на пограничников и таможню.

Все дни до отлёта Мигель-Херардо ходил озабоченный, строя всякие планы по выведению Сергея в правовое поле при проверке паспорта в аэропорту. В итоге ничего подходящего не удалось придумать, и в аэропорт Сергей приехал в статусе злостного нелегала, несмотря на все его трудовые документы и деятельность в должности приёмщика товара.

А пока он туда ехал, то, пораскинув мозгами, пришёл к выводу, что всё его оформление на работу было сделано с нарушением законодательства, которое предписывало всем работодателям иностранных граждан получать соответствующее разрешение в министерстве труда и социального обеспечения. Выходила какая-то абсурдная ситуация с правовой точки зрения…

С замиранием сердца Сергей протянул таможеннику паспорт с просроченной почти на два с половиной года отметкой о его пребывании в стране. Потайной карман куртки с четырьмя тысячами честно заработанных и никому не предъявленных голларов тянул, словно кирпич.

Однако внимание таможенника, мельком взглянувшего в паспорт, привлекла не просроченная отметка в нём, а коричневый красочный глянцевый кирпич из ручной клади: свеженькая идея креольских кофейных коммерсантов – килограммовая вакуумная упаковка кофе, один из подарков родственникам на родине. По виду, твёрдости и весу ну, практически, кирпич, упакованный в красивую обёртку.

И вот таможенник пристал к Сергею с этим кирпичом: «что это такое?» Сергей: «кофе, подарок родственникам.» Тот ему, типа, ты меня за дурака считаешь? Я знаю, как выглядит упаковка кофе, кофе рассыпчатый, а не как кирпич. Сергей ему: «смотрите, написано же вашим родным эспанским языком – кофе в вакуумной упаковке.»

Таможенник, оказывается, знает эту марку, но никогда в глаза не видел, чтобы упаковка была твёрдая. Типа, хватит пудрить мне мозги, я эту твою штукенцию конфискую. Ёлки-палки, он отбирает самый экзотический подарок!

Сергей меняет тон и начинает умолять не отбирать его гвоздь подарочной программы, пытается надавить на психику. Но парень остаётся непреклонным.

Привлечённый оживлённой дискуссией, от соседней стойки к ним подошёл другой блюститель таможенного порядка. Его коллега объяснил, в чём заминка. Тот покрутил-повертел злополучный кирпич, осмотрел его со всех сторон, и, о чудо!, передал его Сергею, уверив товарища, что это и правда кофе, что он встречал такой в продаже.

Так Сергей в очередной раз за время пребывания в Креолии убедился, что подвох в этой стране может оказаться совсем не там, где его ожидаешь. А вернувшись в Креолию через полтора года, в продаже этот кофе он уже не нашёл. Видимо такое коммерческое новшество себя не оправдало.

И вот уже во время второго пребывания в Креолии случился ещё один случай в аэропорту, который Сергею запомнился очень хорошо. На этот раз всё происходило в аэропорту центра Северной провинции, откуда он улетал в компании одного ганадского актёра славского происхождения, известного, в основном, ролями главаря славских бандитов в колливудских боевиках, в столицу страны Сан-Уго.

Народа на объявленный рейс было мало, почти никого. Колливудское светило впереди Сергея прошло через детектор, предъявило свой ганадский паспорт стоящему у аппарата с другой стороны парню в униформе. Тот полистал его паспорт, вернул, пожелал счастливого пути.