Дверь открыла Белка. Ана-Луиса полчаса назад уехала вместе с дочкой, которую по пути на работу, как обычно, завозила в киндер – детсад для дошколят.

Вид у Белки был растерянный, потерянный, отрешённый… Любой из этих эпитетов подходил для описания того состояния, в котором Сергей застал свою жену.

Она рассказала, что, как всегда, проснулась в половине пятого, чтобы по заведенному понедельничному режиму отправиться в спортзал. Побаливала голова, но не сильно. Авось, пройдёт. Но при первом же шаге неведомая сила отбросила её в одну сторону, потом в другую, голова закружилась, и дальше передвигаться приходилось, придерживаясь за стену. Иначе не получалось – ноги несли непонятно куда, а плечи задевали всё, что было даже на почтительном расстоянии от маршрута передвижения.

Сергей уже неплохо изучил характер жены, и знал, что она никогда не пожалуется даже в самом тяжёлом случае. И сейчас она не жаловалась, но была напугана – это было заметно в её глазах.

Уложив жену на кровать, Сергей всячески пытался отвлечь её от тревожных мыслей. С деланным ёрничаньем в подробностях рассказывал, как эта напасть проходила у него. Так что, милая моя Белка, не дрейфь, всё будет хорошо! Жизнь прекрасна!

Этот девиз Сергей повторял, как заклинание в самых тяжёлых случаях. И сейчас он пытался уверить в этом, скорее всего, даже не столько жену, сколько самого себя.

Минут сорок спустя приехала Элиана. Теперь можно быть спокойным – в подруге своей жены Сергей был уверен больше, чем в себе самом.

По пути в поликлинику "вольво" Элианы тормознул у автобусной остановки, и до дома Сергей добрался на автобусе уже в бодром присутствии духа.

Как и предполагалось, доктор не обнаружил у Белки никаких отклонений. Да и она сама, вроде, почувствовала себя лучше. Доктор предположил, что это вéртиго – следствие нервного перенапряжения, посоветовал особо не напрягаться, и уверил, что всё пройдёт без следа. Элиана настояла на том, чтобы во вторник подруга взяла день отдыха.

В среду с утра Марибель почувствовала улучшение. Головокружение не прошло полностью, но она уже могла передвигаться, не держась за стену. Однако за руль садиться в таком состоянии было равносильно самоубийству. Ана-Луиса по пути на работу "подбросила" сестру до её фирмы.

Звонок Белки застал Сергея около полудня за подписанием акта о продаже его старенького «чероки» одному сеньору, который давно положил глаз на этот, по-простонародному, «кирпич». Водительских прав у Сергея не было, и до отъезда в Северную провинцию ездил он на своём раритете только по окрестностям ранчо, да и то, по выходным. Теперь же, в оживлённых окрестностях столицы, такая возможность бесправного вождения отпадала. Да и лишние копейки были кстати, поскольку уже полтора месяца Сергей не вносил в семейный бюджет ни копейки, то бишь, ни синко.

– Серёжа, мы с Элианой решили пообедать, тут рядом с нашей фирмой есть вегетарианское кафе. Не хочешь составить нам компанию?

Белка старалась говорить как можно веселее, но в её голосе этой весёлости что-то препятствовало. Сергей уже хорошо изучил все интонации своей жены. И эта интонация не предвещала ничего хорошего.

Так оно и случилось. Увидев жену рядом с плотно прижавшейся к ней Элианой у входа в кафе, Сергей сглотнул. Вид у Белки был подавленный, этого она даже при всём своём желании не могла скрыть. Без поддержки подруги она не могла ступить и шагу – её уводило куда-то в сторону.

Слегка заплетающимся голосом Белка рассказала, как не смогла ввести пароль в компьютере, пришлось позвать секретаршу. Но дальше этого дело не пошло – буквы на клавиатуре перемешались, как в популярной простенькой головоломке «суп из букв», плясали перед глазами, и невозможно было даже просто попасть пальцем ни в одну из них. Вот тогда она почувствовала испуг во всей его силе. С помощью секретарши позвонила Элиане.

Знакомый невропатолог Элианы, проведя стандартные тесты, как и в предыдущем случае, не обнаружил ничего необычного. Но предложил сделать магниторезонансную томографию.

Через час он вышел из кабинета к ожидавшим его подругам и сообщил, что в мозге обнаружена некоторая аномалия. Не будучи специалистом, он не мог сделать какого-то определённого заключения, поэтому направит снимки в клинику своего знакомого врача для постановки предварительного диагноза. И теперь оставалось ждать пяти часов вечера, на которые была назначена встреча.

А после шести, когда уже почти совсем стемнело, Сергей приехал в одну из столичных больниц после звонка Аны-Луисы. В вестибюле неотложки народу было невпроворот. Сергей сразу же от входа увидел сидящих в гуще несчастных больных Белку с Элианой. В руках у Белки был огромный жёлто-оранжевый конверт. Обе подруги были подавлены, и выглядели предельно уставшими.

Без лишних объяснений, видимо, уже перегоревшая от навалившихся на неё отрицательных эмоций, Белка протянула Сергею конверт.

Снимков было с полдюжины, и на каждом из них – в мозгу Белки чётко выделялось овальное тёмное пятно размером со спичечный коробок.

– Спрут, – как-то обречённо-безразлично произнесла Белка, и губы у неё задрожали.

Элиана смогла, наконец, уехать к своим остававшимся под присмотром бабушки детям, а Белку через пару часов вызвали на приём. Сергея поначалу не хотели пускать вместе с ней, но потом, похоже, вникнув в серьёзность недуга, разрешили.

Оказалось, что это был ещё не приём, а очередной «предбанник». Народу в нём было поменьше, и всем доставало сидячих мест. Сергей с Белкой сели в каком-то закутке у стены с окном. Обстановка вокруг была самая удручающая: лица с печатью обречённости, со всех сторон слышались жалобные стоны, всхлипывания, иногда даже громкие вскрики.

Во входной двери появился отталкивающего вида тип в грязной одежде, с окровавленным лицом и в наручниках, в сопровождении полицейского…

Ждать собственно приёма пришлось фактически почти всю ночь, поскольку приёмный покой был забит больными с самыми разными недугами.

Эта ночь была самой ужасной в жизни Сергея. Многого за прожитые почти шестьдесят лет ему пришлось пережить. Но то, в основном были, события, касающиеся его самого…

Официально врач ещё не поставил первичного диагноза, но специалисты, сделавшие и проанализировавшие эти роковые снимки, дали ясно понять, что речь идёт о злокачественной опухоли.

У Марибель не высыхали слёзы, Сергей утешал и подбадривал её как мог.

Но когда начался приём, и врач, молодая женщина сказала обыденным тоном, что предупреждает заранее, что нужно будет делать радио- и химиотерапии, будут выпадать волосы на голове, Сергей, стоявший позади сидящей напротив врачихи уже выплакавшей все слёзы жены, почувствовал, что начинает терять сознание, что и пробормотал, почти опускаясь на пол…

Утро они встретили всё в том же «предбаннике» по причине отсутствия мест в палатах. Сотрудники медперсонала принесли какие-то булочки и кофе, потом возле них остановился пожилой врач в сопровождении толпы студентов-медиков, показывая им на свет снимки Марибель и со знанием дела объясняя, что к чему. Приехала одна тётя Белки, потом вторая…

Так для них начиналась новая жизнь.

В Центральную Анерику Сергей попал по совершенно случайному стечению обстоятельств, которые, как и у многих других граждан Реального Объединения Социалистических Стран, возникли после распада страны. Исчезновение РОСС с карты мира стало началом целой цепи трагических событий, как в масштабе всей страны, так и для подавляющего большинства граждан Объединения.

Как выразился один из известных политологов, вместо могучего Реального Объединения остались сплошные Объедки. Этим уничижительным словом всю территорию некогда великого союза, а также тех, кто открыто жалел о распаде, стали презрительно величать адепты новой власти, образовавшейся на обломках в виде суверенных стран.