Он долго рассматривал иней но потом вдруг вспомнил про то, как лёд сковывает землю. Гоблинёнок вскочил на ноги, торопливо спустился с уступа и побежал проверять дорогу.

Ещё недавно дорожная грязь была мягкой, мокрой и липкой, и готова была поглотить в себя всякое колесо и всякий ботинок, отважившиеся коснуться неё. Теперь же она была куда твёрже. Холод и лёд прихватили грязь, и теперь она лишь крошилась под ногами. Правда теперь поверхность дороги была ужасно неровной. Все борозды, бугры и колеи сохранили принятую под тяготами мира форму.

Друз обрадовался возможности вновь увидеть каких-нибудь путешественников и стал ждать. Сидеть на месте было холодновато, поэтому он бродил вдоль дороги, поглядывая то в один конец, то в другой, надеясь увидеть хоть повозку, хоть какого-нибудь путешественника.

Ему случайно повезло увидеть почтальонов, которые торопливо ехали по своим делам раньше обычного. К сожалению, у Друза сейчас не было с собой письма, и ответа Квакела было ждать рановато, а потому повозка, лишь немного задержавшись, унеслась прочь. В остальное время дорога оставалась совершенно пустынной. К полудню сонное тяжёлое солнце нашло в себе силы пригреть воздух и стылую землю. Грязь на дороге расслабилась и вновь приготовилась ловить любого, кто решится по ней пройти или проехать.

Гоблинёнок разочарованно поплёлся к себе в пещеру. Дорога оставалась пустынной и на следующий день, и в дальнейшие пару недель. Друз понял, что в такое время большинство предпочитает сидеть в тепле и никуда без дела по этой грязи не соваться.

Друз с трепетом продолжал наблюдать, как некогда тёплый и зелёный мир погружался в тяжкую холодную дрёму. В округе оставались некоторые птицы, но давно уже не было слышно весёлых переливчатых трелей и чириканья тех, кто улетел в края потеплее.

Как-то особенно холодно поскрипывали синицы, деловито стучали по стволам спящих деревьев дятлы, иногда подавали хриплые голоса вороны. Остальной лес был тих и не приветствовал шума.

Природа словно замерла в ожидании чего-то. Друз не мог объяснить себе этого чувства, но он тоже ждал это что-то вместе с природой.

И вот наконец-то он увидел мир обновлённым. С неба, весело кружась, летели белые хлопья. Они устилали белыми покрывалами всё, куда только мог донести их северный ветер. И голую землю, и сухую траву, и горные уступы. Они нарядили тёмные ветви деревьев и кустов в белые одежды, превратив голые ветви в нарядные кружева.

– Снег!.. – восторженно воскликнул Друз. Теперь он смог увидеть и его. И не только увидеть. Гоблинёнок потоптался по пытавшемуся заползти в пещеру краю снежной простыни, и с удовольствием увидел на нём тёмные следы своих ботинок.

Друз радостно спустился вниз, и на последнем уступе вдруг подскользнулся и свалился вниз. Будь он обычным ребёнком, он непременно бы ушибся, но он был гоблинёнком, а потому отделался лишь небольшим испугом. Поднявшись, он увидел на снежном одеяле свой тёмный силуэт – ровно в той позе, в которой он шмякнулся на траву.

Гоблинёнок вприпрыжку побежал в лес, оставляя за собой цепочки следов. Белеющий мир привёл Друза в восторг, какого ему давненько не приходилось испытывать. Нечто подобное он когда-то чувствовал, когда сперва выбрался из родных пещерных комнат, и ещё потом – когда он с друзьями исследовал подгорные лабиринты.

Вскоре снег превратился в метель и принялся устилать всё ещё быстрее, чем раньше. Друз с большим интересом зачерпнул его рукой. Совершенно неосознанно гоблинёнок слепил снежный шарик, и ему тут же захотелось его во что-нибудь кинуть. Он бросил его в ближайшее дерево, и снежок разлетелся белыми брызгами во все стороны. Друзу это очень понравилось, и он провёл некоторое время, лепя и кидая снежки.

Снег не только подтаивал от прикосновений, но и легко принимал любую форму. Друз, которому приходилось иногда работать с глиной, быстро сообразил, что из такой штуки можно многое изваять.

«Только вот жаль, что он так легко тает!» – с сожалением думал он, увлечённо лепя снежного гоблина. Друз любил показывать всем свои поделки, даже не смотря на то, что гоблины с сомнением относились к его природным орнаментам и изображениям. Поэтому ему было жаль, что никто не увидит его работ.

И всё же его творческий пыл заставлял его ежедневно создавать всё новые и новые снежные фигуры. Старые тоже никуда особо не девались, поскольку зима решила взяться за дело как следует, и оттепелей не случалось. Лес пополнился множеством снежных существ – гоблинов, фей, зайцев, гигантских птиц, белок и мышей. Делал он и лис, поскольку Друзу однажды удалось встретить одну из них.

Настроение Друза ещё больше поднялось, когда он обнаружил, что вместе с появлением снежных покрывал дорога перестала пустовать. Теперь у повозок вместо колёс были длинные жерди, на которых они быстро и плавно скользили следом за лошадьми, и некоторые пешие путешественники тоже стали цеплять на ноги длинные плоские доски, а в руках держали по паре длинных палок, которыми они отталкивались от снежной дороги. Позже от Квакела он узнал, что зимние повозки зовутся санями, их скользящие жерди – полозьями, а доски на ногах путешественников – лыжами.

Друз пытался общаться с новыми гостями, но как и летние, зимние путники побаивались внезапно появляющегося на дороге существа, и предпочитали сделать хорошую дугу, чтобы оно до них не добралось.

В надежде улучшить отношение к себе, Друз решил налепить у дороги разные снежные фигуры – точно такие же, какие уже стояли в лесу. Однако это привело к странному эффекту: путешественников очень сильно поубавилось.

Пожаловавшись на странность путешественников в письме Квакелу, Друз вскоре от него узнал, что, скорее всего, его фигуры скорее их пугают, а не привлекают. Даже если они действительно красивые, в чём жаб нисколько не сомневался.

«Я просто представляю себя на их месте, – писал торговец, – если бы я ехал через знакомую местность, а меня со всех сторон окружалиневесть откуда взявшиеся многочисленные отряды снежных фигур, я бы определённо напугался и перестал там ездить!»

Друз не сказать, что не поверил жабу, однако сильно усомнился в том, что столько народа напугали бы такие красивые и детальные статуи, не уступающие живым существам. Он и представить себе не мог, что это как раз одна из главных причин всеобщего страха.

Эта часть леса вдоль дороги получила славу заколдованного места. Пошёл слух, будто здесь водится некий монстрик, который превращает живых существ в снежные фигуры. Из-за этого многие стали предпочитать сделать большой крюк, и передвигаться по своим делам более длинными, но безопасными, по их мнению, путями.

Вскоре эти слухи дошли и до Квакела, и он послал Друзу газету с описанием этой странной легенды. Однако Друз получил её не скоро, и уже после того, как произошло одно событие.

Обеспокоенные странными фигурами и существом жители окрестностей стали слать жалобы властям. Те в свою очередь начали обращаться к достойным доверия волшебникам, чтобы они как-нибудь помогли разобраться в ситуации.

На их просьбы откликнулся волшебник, живший не очень далеко отсюда. У него было довольно забавное имя – Язабыл. Он и правда был очень забывчивый, хотя и добрый. Собственно, и имя своё он успешно забыл, потому теперь так всем и представлялся.

Язабыл незамедлительно отправился в указанное место, и уже сам увидел множество фигур, выглядевших так, будто они вот-вот оживут. Волшебник стал бродить между ними, внимательно разглядывая каждую через очки в толстой оправе. Иногда он доставал волшебную палочку, касался некоторых из них и что-то бормотал. Ничего не происходило, а потому он продолжал свой путь к следующим.

Так мало-помалу он отошёл от дороги, углубился в лес, а там скоро обнаружил петлявшие между деревьями и фигурами довольно свежие следы маленьких ботиночек.

Язабылу не составило труда проследить, откуда они ведут. Он добрался до нужной горы, а затем переместился на уступ с пещерой. Тут он смахнул с большого камня снег, уселся и стал ждать.