– Только я ещё учусь, – пояснил он, – я хоть и большой, но мне до взрослых далеко.

– Ах, всё равно! – глаза торговца сияли, – я теперь каждый раз буду с тобой здороваться! И вообще, давай попробуем меняться! Ты мне – свои волшебные штуки, а я тебе тоже что-нибудь ценное буду в обмен давать! Хоть носки, хоть что!

Друзу понравилось это предложение, ведь жаб мог помочь ему со сборами для путешествия. Он согласился, и они условились о времени, в которое обоим было удобно встречаться, а заодно и познакомились. Жаб узнал имя гоблинёнка, а гоблинёнок узнал, что жаба зовут Квакел.

Они и правда теперь встречались каждый день в условленное время, и Друз показывал Квакелу свои творения. Тот очень живо восхищался мастерством Друза и интересовался их свойствами. Большая часть была заговорена на ударопрочность, либо назащиту от влаги, пыли и грязи. Квакел сиял и радоваться.

Первое время он менял некоторые из предметов на носки, и Друз не возражал, поскольку быстро заметил, что носки могут не только промокать, но ещё и грязниться, и вообще портиться. Квакел рассказал ему, как их стирать, и даже снабдил нового приятеля стиральным порошком, но гоблинёнок решил, что хороший запас носков – вещь стоящая.

Однако со временем Друз решил, что носков ему теперь хватает. Квакел был не очень доволен, но возражать не стал. Конечно, ему было куда сподручнее менять замечательные вещицы на носки, но любые гоблинские предметы на деле были куда дороже любых вещей, которые запрашивал Друз.

Постепенно гоблинёнок разжился несколькими тёплыми штанами, несколькими свитерами, двумя парами тёплых ботинок, парой шапок, парой варежек и парой шарфов. Он ещё не был знаком с зимой, но он понял, что если уже сейчас так холодно, то потом станет ещё холоднее.

Благодаря Квакелу гоблинёнку удалось заполучить и вещи для весеннего похода. Хорошую тёплую курточку со множеством карманов. Кремень и огниво, вроде тех, которыми разводил костёр Грам. Палатку и спальный мешок по своему размеру, вместительную флягу для воды, пару термосов и конечно же вместительный рюкзак, лишь немного великоватый.

У Квакела нашлись и некоторые продукты, вроде чая, соли, сахара и круп. Друз решил, что будет нехорошо обирать кладовую своих сородичей, поэтому смело закупился всем необходимым. Сахара взял даже с запасом, уж больно он ему понравился.

Все эти приобретения словно бы приближали собой день отправления, и Друз каждый раз ощущал приятный трепет предвкушения.

Друз был так увлечён подготовкой к походу, что не сразу заметил, что осеннее золото всё больше осыпается на землю, оставляя спящий лес без его лиственных нарядов. Лишь сосны и ели оставили себе свои иголки – им, похоже, хотелось спать красивыми.

Дорога стала так часто превращаться в труднопроходимую грязевую кашу, что Квакел несколько раз опоздал, а затем вынужден был сообщить Друзу, что их сделки придётся прекратить до лучших времён, потому что теперь по дороге почти не проехать, а потом наступят морозы. Хотя он, в отличие от обычных жаб, был способен переносить холода посильнее, зимние стужи для него были совершенно невыносимы.

Друз, которому почти ничего не было известно про зиму, очень заинтересовался морозами. Он стал расспрашивать Квакела про них, и хотя тот был в очередной раз поражён такой неосведомлённостью гоблинёнка, объяснил подробнее.

– Становится настолько холодно, что вода замерзает, превращаясь в лёд, и этот лёд скрепляет землю, так что она становится почти как камень! И сверху всё это посыпается белыми крупицами, которые зовутся «снегом»! Его так много, что он покрывает собой всё, куда только способен упасть! Терпеть его не могу!

Хотя Друз подозревал, что зимой будет сильно холоднее, но только теперь ему начала открываться полная картина настоящей зимы.

– Значит, замёрзнет всё? И ручьи тоже?

– Смотря какие. У всех ручьёв свои характеры. Одни замерзают, другие не хотят. Некоторые замерзают лишь отчасти. Мне это мой сосед-выдр рассказал, если не соврал.

Вскоре они распрощались, пообещав, впрочем, писать друг другу письма. Гоблины жили одним сообществом, но большая занятость не всегда позволяла видеться, поэтому письма они любили и уважали. Все они были очень грамотными и учили грамотности своих отпрысков. Друз тоже умел и любил писать письма, и очень обрадовался, что у него появился друг вне гоблинской общины, с которым можно было обмениваться мыслями и впечатлениями.

Через некоторое время лес потерял последний жёлтый цвет: осыпавшиеся листья от постоянных дождей побурели и стали коричневыми. Друз бродил среди спящих деревьев и смотрел то на них, то на холодное осеннее небо. Чаще всего оно было затянуто серыми облаками, не желавшими пропускать даже лучика, но иногда ветер разгонял мглистое полотно, и тогда гоблинёнок видел синее небо. Это было самое яркое и большое цветное пятно, и потому оно больше всего нравилось Друзу.

Спустя месяц стало ещё холоднее. Гоблинёнку очень пригодились и курточка, и свитера, и штаны, и шапки, и шарфы, и ботинки, и, конечно же, носки. Без всего этого он бы не смог бывать снаружи, и это могло стать для него тяжким испытанием.

Каждый раз выходя наружу, Друз первым делом принимался старательно дышать: ему нравилось смотреть на вырывающийся изо рта пар.

Друз давно уже не боялся внешнего мира. Он стал такой же частью привычной жизни гоблинёнка, как и родные пещеры. Даже изменчивость его погоды не казалась Друзу особо странной или страшной, хотя гоблинёнок находился в самом начале своего изучения его бескрайних просторов.

Путешественников на дороге теперь почти не было. Редко-редко кое-как по грязи пробирались почтовые повозки. Они то и дело застревали где-нибудь в грязюке, и каждый раз целая бригада из четырёх сильных рабочих немедленно спрыгивала и принималась с кряхтением вытаскивать и выталкивать свой транспорт из дорожного плена.

Эти заминки оказались очень удобными для Друза, потому что он смог ими пользоваться для передачи и получения писем. Конечно, сперва рабочие пугались странного существа, вылезающего из кустов в этой дикой местности. Пару раз они даже пытались прогонять его, угрожая палками и кнутами. Но когда они поняли, чего Друзу надобно, то стали относиться к нему куда спокойнее и даже вроде как добрее. Они считали, что тот, кто любит писать другим письма, не способен причинить серьёзного зла.

Чтобы поменьше маяться, гоблинёнок стал работать в мастерской даже больше прежнего – ведь когда-нибудь они с жабом увидятся снова, и у Друза будет много новых предметов.

И всё же у него оставалось время для грустных блужданий по холодному мокрому лесу и тому, что когда-то было приветливыми зелёными лугами. Теперь вся трава была безжизненного буровато-жёлтого цвета. У Друза даже закрались подозрения, что она никак не сможет зазеленеть снова.

Дни стали заметно короче. Солнцу словно было труднее просыпаться по утрам и хотелось поскорее скрыться по вечерам. Сумерки наступали непривычно рано, и в те периоды, когда летом небо подолгу оставалось глубокого тёмно-синего цвета, теперь оно было.

Однажды Друз вылез из пещеры ранним утром, когда солнце уже окрасило небо на востоке в нежные цвета надежды, но ещё не показалось над горизонтом.

Гоблинёнок увидел, что и трава, и кусты и деревья покрылись белым налётом. Он был и на камнях, и на побуревшем мху, и на засохших цветах. Он придал всему какой-то более красивый вид. Друз внимательно рассмотрел этот налёт, и вблизи он оказался тоже красивым: он состоял из огромного множества малюсеньких иголочек. В какой-то момент, гоблинёнок осознал, что это очень похоже на целый ковёр, состоящий из друз кристаллов – их слияний, похожих на щётки. Именно в честь этих самых друз родители и назвали своего беспокойного сына.

На ощупь это странное покрытие было совершенно холодным и очень хрупким – как только гоблинёнок прикасался к кристаллам, они тут же ломались и превращались в холодную воду. Друз помнил рассказ Квакела про лёд и снег. Но фея и жаб могли говорить о них только со слов тех, кто их видел, а Друз смог наконец-то потрогать застывшую от холода воду.