Вообще-то, Друз немножко надеялся, что при виде Ипомеи гоблины наконец-то поймут, как интересен мир снаружи. Ему хотелось, чтобы у них проснулось такое же любопытство к наружной жизни, какое ежедневно выводило его из родной пещеры. Поэтому он был несколько огорчён их реакцией, но его немного утешало то, что они, по крайней мере, не будут её выгонять.

Друз провёл Ипомею в комнату рядом со своей. Он притащил ей туда несколько матрасов, подушку и одеяло. На них было очень удобно спать.

Ипомея поблагодарила Друза, легла на сделанную им кровать и мгновенно уснула – да так крепко, что никакой шум, доносившийся из гоблинских мастерских, располагавшихся неподалёку, не мог её разбудить. Друз укрыл её одеялом и пошёл к остальным гоблинам.

Каждое утро Друз заглядывал в комнату Ипомеи в надежде, что она хоть ненадолго ещё разок-другой проснётся. Но она всё спала и спала. Иногда она с улыбкой бормотала во сне что-то про птичек, бабочек и цветы, и было понятно, что ей снится тёплая пора.

Друз не ожидал, что ему станет настолько одиноко лишь от того, что фея уснёт. Она ведь никуда не улетела, а всё равно будто бы не здесь. Для других гоблинов, да и для него прежнего, чувство одиночества было совершенно незнакомо. Какое же это одиночество, если ты всё время в какой-нибудь компании – семьи или друзей? И тем не менее, теперь Друз его испытывал, сколько бы гоблинов ни находилось рядом. Ему не с кем было поговорить о внешнем мире, потому что никто из его окружения не хотел об этом самом мире даже слышать.

Необычного гоблинёнка всё также тянуло наружу. Виды засыпающей природы завораживали его. Теперь он гулял по лесу без сопровождения Ипомеи, и хотя разговоров с феей ему очень не хватало, почему-то ощущение одиночества немного притуплялось. На душе становилось легче.

Он теперь сам наблюдал, как разбегается по листочкам деревьев желтизна. Одни деревья меняли наряды на осенние быстрее, другие – понемногу, словно бы нехотя, будто ещё надеялись, что осень передумает приходить.

Некоторые растения всё ещё пытались цвести, но у насекомых уже не хватало сил их опылять. Многие животные готовились к холодам. Кто-то искал себе подходящие норки, а кто-то уже обустраивал их, набивая травой, листьями и пушинами чьего-то меха.

Ещё не так давно Ипомея успела показать Друзу рыжевато-серого зайца, прежде чем тот в панике унёсся прочь, и вот гоблинёнок уже сам его заметил. Только теперь у него побелели уши, лапы и живот. Благодаря им Друз долго наблюдал, как заяц несётся через лес, петляя между кустов и деревьев.

Самым оживлённым местом оставалась дорога. Друз продолжал наблюдать за путешественниками и повозками, каждый раз задаваясь вопросами о целях их путешествий. С энтузиастами ему всё и так было понятно, а вот те, кто оказался в пути по необходимости, его очень интересовали. Любопытство было таким сильным, что он постарался переместиться как можно ближе к дороге. Он обнаружил группу серых валунов прямо у обочины, и скоро понял, что сливается с ними настолько, что никто его там не различает.

«Как же всё-таки хорошо, что я гоблин!» – думал он, следя за проезжающим мимо обозом. Отсюда он прекрасно мог различать и лица возниц, и морды лошадей, и тюки с товарами, и множество прочих деталей.

Наблюдение за дорогой стало для Друза самым любимым времяпрепровождением. Гоблинёнок смастерил себе маленькую подзорную трубу и увлечённо высматривал в неё «гостей» – это слово он ещё летом почерпнул у Ипомеи. Окрестности пещеры он теперь относил к своему дому, а потому каждого странника на дороге считал своим гостем, пусть и незваным, и даже не ведающим, что он оказался у кого-то в гостях.

«Золота» на деревьях прибавлялось, но вместе с тем оно потихоньку осыпалось под порывами осенних ветров. К огорчению Друза, по мере похолодания, гостей на дороге становилось всё меньше. Ему приходилось подолгу ждать появления хоть кого-нибудь.

И всё-таки даже тут он нашёл для себя нечто полезное. Друз заметил, что некоторые из повозок – одни и те же, и совершают свои поездки примерно в одно и то же время. Некоторые проезжали дважды – утром и вечером, некоторые ехали в одну сторону в одни дни, а возвращались в другие.

В один солнечный денёк Друз сидел среди валунов и высматривал в свою подзорную трубуновых гостей. Вот из-за поворота появилась одинокая фигурка пешего странника. Она на мгновение задержалась, а затем двинулась вперёд. По мере приближения путника Друз понял, что это гном. Его борода была заплетена в косу и плотно заткнута за широкий кожаный пояс с большой металлической пряжкой. На гноме была прочная походная куртка с откинутым капюшоном, штаны из такой же ткани и прочные ботинки. За его спиной висел огромный рюкзак, увешанный инструментами и полезным инвентарём, включая котелок и большой отполированный до блеска чайник.

Друз немного удивился и озаботился, заметив, что гном, неспешно идя по дороге, не спускает глаз с валунов. Ещё больше гоблинёнок поразился, когда гном, поравнявшись с его укрытием, обратился к нему:

– Не знаю, кого ты высматриваешь, малыш, но труба у тебя знатная!

– Спасибо, – озадаченно отозвался Друз. – А как ты меня заметил? Обычно меня тут никто не видит!

– Сегодня же солнечно, у тебя линза так и сверкает! – гном рассмеялся, – я аж чуть не ослеп!

Не то чтобы Друз не знал про отражаемость света. В гоблинском лабиринте использовались зеркала, отражающие свечение волшебных ламп. Благодаря этой системе комнаты и коридоры освещались равномерно и хорошо. Но он не учёл яркость солнца и его положение на небе. Пока он размышлял о своём промахе, гном ушёл с дороги и стал устраиваться на привал.

– Вот мне интересно, а ты, малыш, кто таков будешь? Я перевидал многих жителей этого мира, а таких существ что-то не встречал.

– Я гоблин, и меня зовут Друз!

– Надо же! Сколько слыхал я про ваш народ, а ни разу настоящего гоблина не видел! А меня зовут Грам. Скажи-ка, Друз, а тут где-нибудь поблизости есть ручей с чистой водичкой?

Друз, уже излазивший все окрестные места знал хороший ручей неподалёку. Грам вручил ему чайник и попросил принести воды. Когда Друз вернулся, гном был занят разворачиванием большого плотного валика, который снял с верхушки рюкзака. Друз подошёл ближе.

– Что это такое?

– Это палатка! Может и старая, но надёжная.

– Что такое «палатка»?

– Ну, можно сказать, что это переносной дом. Укрытие от ветра и дождя. В ней можно спать и не беспокоиться, что простудишься из-за какой-то непогоды!

Гном собрал каркас и натянул на него ткань. Друз заглянул внутрь и увидел, что внутри образовалось нечто вроде мягкой полутёмной пещерки. Палатка восхитила гоблинёнка до невозможности.

Тем временем Грам набрал хвороста и несколько сухих крупных веток. Он расчистил от травы неподалёку от палатки небольшую площадку и сложил на ней собранное. В самую глубь он воткнул несколько скомканных пучков сухой травы. Затем он вытащил из груды валунов пару плоских камней и разместил их в прямо будущем кострище. На один он водрузил металлический котелок, в который отлил часть воды из чайника, а чайник установил на второй камень. Друза этот процесс заворожил не меньше, чем установка палатки.

Ещё больше Друз впечатлился, когда увидел, как Грам с помощью кремня и огнива высек небольшой сноп искр. Яркие огоньки прыгнули на веточки и на траву. Сперва гоблинёнку показалось, что ничего не происходит, но затем он увидел тоненький дымок, вылезший из самой гущи хвороста. Он становился всё плотнее, и вскоре Друз разглядел небольшие язычки пламени, радостно затанцевавшие сперва по мелким веточкам. Огню нравился его костёр, и он разгорался всё ярче.

Спустя некоторое время костёр нагрел камни, а следом за ними и воду в котелке и чайнике. В котелке гном сварил кашу с тушёным мясом, а в чайник с водой закинул какие-то сушёные листья, от которых немедленно разнёсся приятный аромат.