Но с той стороны камер послышался шум борьбы, и стало ясно, что освобожденные взяли инициативу в свои руки. Никто не торопился на меня нападать, и когда возня в закрытом коридоре утихла, один из них крикнул что-то в сторону прохода с камерами. Немного погодя я услышал знакомый, спокойный голос мужчины с семьей, и дверь открылась. За ней стояло пятеро избитых охранников, но все еще живых и полуголых с приставленными мечами к горлу. Их держали пятеро других крепких мужчин, шестым следовал тот, кому принадлежал голос.
Мне не было обидно, что освобожденные не доверяли мне. Ситуация держала в напряжении, и каждая из сторон ждала, пока кто-то не сделает свой ход, переглядываясь между собой. Каждый, кто попытался бы вступить в схватку с одним, оказался открыт для нападения другого. Я пока не понимал ни слова, так что со мной бес толку разговаривать. Зато две другие стороны могли обсудить свои проблемы.
– Арррррр! Арррррр! – поскольку я здесь был лишним, мое решение вмешаться в диалог первым позволило напомнить другим сторонам, что их решение не будет простым. Но кроме глупого рычания на тех, кто спустился с лестницы, ничего подходящего не приходило в голову.
Реакция на мой зов первой последовала от моих похитителей. В ней чувствовалась насмешка в сторону заключенных. На это освобожденный мужчина начал смотреть на меня пристальней, привлекая мое внимание и не давая сосредоточиться на тюремщиках. За его спиной в толпе стояла его явно растерянная семья. Глядя на это и не дожидаясь от них очередного крика, я развернулся и ушел в другую дверь, подперев ее своим обугленным щитом с петлями.
Тут я по-прежнему находился в ловушке, но убрав себя из уравнения, я оставил больших дядек решать свои проблемы самостоятельно. И в этот момент дело сдвинулось с мертвой точки. Послышались звуки борьбы и крики. Заключенные явно оттесняли тюремщиков, избавившись в первую очередь от заложников. А затем, победив оставшуюся стражу, начали наводить свои порядки. Чем-то завалив в первую очередь мою дверь снаружи.
По нарастающим звукам схватки стало понятно, что возня двух сторон теперь распространилась куда-то наружу, и только увеличивала свой масштаб. Очевидно, власть в этой области постепенно менялась. И то, что по окончанию смены этой власти никто на меня не обращал внимания, тоже казалось по-своему плюсом.
В течение следующих двух дней я время от времени слышал, как к моей баррикаде подходили люди и что-то обсуждали. В конце концов, они даже попытались войти, но собранного и сваленного с моей стороны лома хватало, чтобы надежно держать дверь своим весом. Так как щелей в этом завале не было, я прожег отверстия между балками, чтобы наблюдать за происходящим. Когда новые исследователи заметили мое внимание, случился новый переполох. Скорее всего, они думали, что за два дня я ослабел от голода. Но теперь у них возник спор о том, что со мной делать.
Вначале мне принесли несколько блюд, воду, мясо и траву в попытке выманить меня. Тогда я демонстративно протянул руку к каждому из них. Оставив от двух из них угли и вскипятив воду, я надеялся на новые предложения, но в следующий раз они принесли то же самое и поставили это дальше от двери, забаррикадировав проход. Тогда стало понятно, что им нужно было от меня. В конце стояла открытая решетка, за которой виднелось довольно просторное помещение. Ну, будь по-вашему, я разобрал завал. Не обращая внимания на блюда и столпившихся за баррикадами людей, прошел в свою новую комнату.
Понимание того, что я не являюсь зрелищем для слабонервных, угнетало меня. А глядеть на беспристрастное лицо воина было проще, чем видеть лица собранных из разных людей бедолаг, наполненных ужасом. Клетка захлопнулась, а баррикады из металлического забора начали постепенно разбираться, пока я наблюдал за этим сидя в новом углу. Приятно, что никому не пришло на ум провоцировать меня разными глупостями. Я в свою очередь вел себя естественно и старался не приближаться к решетке.
Мне все еще изредка носили еду из трех блюд, а сменная охрана из двух человек, наконец, перестала на меня глазеть и даже иногда засыпали в моем присутствии. На третий раз ко мне спустился знакомый мужчина, одетый гораздо лучше остальных. В нем я узнал того, кто руководил всеми прежде без своей женщины и ребенка. Он бормотал что-то, разговаривая с охранниками, затем подошел к еде и демонстративно начал показывать, что мне с ней делать. Я только покачал головой в ответ. Такой простой жест заставил его показать немного удивления и ухмыльнуться. Не пытаясь тратить больше своего времени, он быстро ушел.
С улицы то и дело доносились звуки ведущихся работ: стук по дереву, звуки топора и молота. Мне оставалось только размышлять о прошедших событиях столкновения двух групп. Была ли это война или местные разбойники захватили укрепления, бандой повстанцев могли оказаться и те, кого я освободил. Возможно, место, где я находился, было какой-то крепостью. В средние века иметь каменные строения казалось роскошью, позволить такое могли только городские жители или те, кто жил в замках. Но подвал не выглядел большим, чтобы его хватило для целого замка. Может быть, это было просто подземное сооружение, иначе я бы давно его заметил.
В этих стенах я просидел всего около недели и через два дня ко мне снова пришел местный командир с группой из десяти человек. Почти все были вооруженными солдатами, кроме двух с молотками и внушительными цепями, прикрепленными к оковам. Я не знал, было ли это действительно необходимым дополнением к решетке, но ни то, ни другое не могло меня надолго задержать. Предыдущие захватчики не постеснялись перевезти мой труп без оков, но если новые собирались проделать со мной какие-то манипуляции, то только для этого им понадобилось бы достаточно крепко связать меня цепями.
– Все что делается, все к лучшему, – вздохнув, позволил я себе высказаться, когда мне демонстративно показали протянуть руки через решетку. Никто не понял моего родного языка, но реакция была настороженной, особенно у рабочего, который чуть не выронил молот и начал молить о чем-то своего командира. Выслушав его мольбы, он показал мне жестом, чтобы я закрыл глаза.
Работа не ладилась, оба не решались подойти ко мне вплотную, вызывая недовольство своего начальника. Я только чувствовал, как ледяной металл обхватил половину моего предплечья. После нескольких ударов молота я открыл глаза, думая, что работа закончилась, чем опять напугал рабочих. Заметив, что сами колодки не крепились к цепям, я просунул свои руки обратно, доделывая незавершённую работу. С небольшим усилием я смял крепящие заклепки фалангами своих пальцев, затем выровнял форму цилиндрических оков, так чтобы они не сильно болтались, уминая их на запястье. Задача была не из легких, в результате и без того серый металл потемнел еще сильнее и оставил отпечатки моих ладоней.
Пока я любовался своими новыми наручами и проделанной работой, поправляя недочеты, между людьми разгорелась дискуссия, после которой меня опять попросили высунуть руки в проем между двигающейся частью решетки и стеной. За дело взялись вооруженные, они просунули цепи в петли оков и обмотали ими мои руки еще раз для верности. Вот так взявшись за руки, я и восемь человек стояли какое-то время, прежде чем командир демонстративно подошел и отодвинул решетку. Напряжение не покидало эту комнату никогда, пока в ней было много народу.
Четверо спереди и четверо сзади держали попарно четыре конца цепей, стараясь натягивать их так, чтобы я не смог подойти к кому-либо из солдат. Таким образом, в сопровождении рабочих и командира под случайные взгляды и вздохи меня вывели на улицу, где ждало несколько повозок запряженных интересными копытными существами, выполняющими роль тягачей, нагруженных чем-то доверху. Погода совсем не подходила для сборов в путешествие, но видимо выбора у них не было. Здесь присутствовало где-то половина людей, которых мне пришлось освободить. Все что-то тащили в руках или на небольших санях, но никого из детей я не увидел.
