Председатель Государственного комитета СССР по закупкам продовольственных ресурсов М. Тимошишин – в Правительство СССР (май 1991 г.): “В настоящее время запасы хлебопродуктов крайне ограниченны. Остаток муки по состоянию на и мая с. г. в целом по Союзу составил 1,5 млн тонн, или на 15 дней обеспечения потребностей страны”[584].

А вот какие заботы волнуют в этот же день секретаря ЦК КПСС О. Шенина, впоследствии участника августовского переворота. 21 мая 1991 г. он направляет Генеральному секретарю ЦК КПСС М. Горбачеву записку, в которой требует выделить 81,5 млн рублей в свободно конвертируемой валюте для закупки оборудования и материалов для партийных полиграфических предприятий, 17 млн рублей инвалюты на приобретение печатного оборудования и оргтехники для ЦК КПСС и местных партийных органов, пишет о целесообразности срочного выделения ЦК КПСС и другим партийным органам 2,5 тыс. автомобилей. Кроме того, он ставит вопрос о возмещении за счет союзного бюджета дополнительных затрат работникам партийных органов, связанных с повышением розничных цен и тарифов. Еще один вопрос, волнующий секретаря ЦК КПСС в условиях приближающейся экономической катастрофы: “До сих пор не решен вопрос о прикреплении к учреждениям лечебно-оздоровительного объединения при Кабинете Министров СССР ответственных работников и членов выборных органов ЦК и ЦКК Компартий РСФСР”[585]. Удивительный пример “здравого смысла” и “социального равенства” из реальностей нашего социалистического прошлого. Но то, что давно уже знают миллионы людей, испытывающих все тяготы экономической ситуации, как говорится, на своей шкуре начинают обнаруживать и представители власти, которых эти тяготы касались в меньшей мере. Имею в виду клиентов закрытых распределителей и спецбуфетов. Вот одно из свидетельств.

Из дневника помощника Президента СССР М. Горбачева А. Черняева, 31 марта 1991 г., воскресенье: “Вчера был Совет безопасности. Проблема продовольствия… Но теперь уже конкретнее – хлеб. Не хватает 6 млн тонн до средней нормы. В Москве, по городам уже очереди такие, как года два назад за колбасой. Если не добыть где-то, то к июню может наступить голод. Из республик только Казахстан и Украина (едва-едва) сами себя кормят. Что в стране есть хлеб, оказалось мифом. Скребли по сусекам, чтоб достать валюту и кредиты и закупить за границей. Но мы уже неплатежеспособны. Кредиты никто не дает: надежда на Ро Дэ У (М. С. согласился на пути из Японии остановиться на о. Чеджудо, чтоб поговорить с президентом Южной Кореи о 3 миллиардах кредита)… И еще есть надежда на Саудовскую Аравию. Кувейт вроде отказывается, хотя Фейсал обещал, выражал М. С. всякую благодарность за поддержку против Ирака. […] Поехал к Н. Н., она еще болеет. Просила купить хлеба. Объехал с Михаилом Михайловичем всю Москву, начиная с Марьиной Рощи: на булочных либо замки, либо ужасающая абсолютная пустота. Такого Москва не видела, наверное, за всю историю – даже в самые голодные годы”[586].

К этому времени и политическую элиту, и общество уже не надо убеждать в том, что страна в глубоком кризисе, для преодоления которого необходимы срочные и решительные меры[587]. В конце зимы 1990–1991 гг. последнее советское правительство решается на то, о чем несколько лет назад было невозможно и говорить – масштабное повышение цен на важнейшие виды потребительских товаров. Оно было оформлено в виде Указа Президента СССР от 19 марта 1991 г. Новые цены и тарифы предполагалось ввести в действие со 2 апреля 1991 г.[588]. Правительственный вариант реформы розничных цен предусматривал их повышение на 60 %. На деле цены выросли на 90 %, на мясо и птицу – в 2,6 раза, колбасные изделия – 3,1 раза, хлебобулочные изделия – в 3 раза (см. табл. 7.3)[589].

Таблица 7.3. Розничные цены на отдельные продовольственные товары (в рублях за кг)

Источник: Из письма Кириченко В. Н. (Председатель Госкомстата СССР) в Кабинет Министров СССР. О динамике цен. 23 мая 1991 г. ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 163. Д. 185. Л. 48.

Вопреки опасениям, эта мера в подавляющем большинстве регионов поначалу прошла относительно спокойно, не привела к массовым беспорядкам. Очевидный для общества чрезвычайный характер ситуации заставляет смириться с ее неизбежностью. Но после того как цены были повышены, обществу становится ясно то, что и раньше понимали специалисты: чтобы поправить ситуацию, недостаточно жестких мер, нужны меры эффективные. Компенсация потерь населения, связанных с повышением цен, нарастание бюджетных диспропорций, нерешенные валютные проблемы – все это за несколько месяцев воспроизводит дефицит товаров народного потребления даже в тех регионах, где на короткое время он сократился[590]. По данным ВЦИОМ (конец апреля 1991 г.), большая часть опрошенных считали, что после повышения цен купить товары и продукты легче не стало. Почти никто не верил, что проведенная реформа цен позволит устранить дефицит[591].

То, что повышение цен не привело к видимому, осознанному обществом улучшению положения на потребительском рынке, создало для власти новые, более сложные политические проблемы. Заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС по связям с общественно-политическими организациями И. Зараменский 15 апреля 1991 г. – в ЦК КПСС: “В связи с повышением цен в стране резко обострилась общественно-политическая обстановка. К бастующим шахтерам присоединяются трудовые коллективы в других отраслях и республиках. Весьма непростая ситуация сложилась в Белорусской ССР. Если еще месяц назад в большинстве трудовых коллективов отношение к шахтерским забастовкам было сдержанным, то в последние дни поддержка их действий повсеместно усилилась. На примере событий в Белоруссии видно, что экономические требования, выдвигаемые трудящимися под воздействием оппозиционных сил, перерастают в политические, связанные прежде всего с выражением недоверия центральным органам власти и КПСС”[592].

Компенсационные выплаты населению после повышения цен свели на нет возможность даже в минимальной степени выправить финансовую ситуацию. Проблемы союзного бюджета лишь усугублялись. Общий размер средств, направленных на компенсационные выплаты, повышение заработной платы в непроизводственных отраслях, поддержку бюджетных учреждений и организаций, – 240 млрд руб. – практически соответствует масштабу изменения цен и тарифов. От повышения розничных цен союзный бюджет дополнительных ресурсов не получил. Налог с оборота полностью поступал в республиканские и местные бюджеты. Экономия по бюджетным ассигнованиям на выплату разницы в ценах на продовольствие была незначительна. Основной объем дотаций финансировался за счет средств республик и местных органов власти. В то же время у союзных властей оставались обязательства по выплате компенсаций военнослужащим и другим гражданам, получающим доходы за счет средств союзного бюджета, по возмещению учреждениям и организациям союзного подчинения дополнительных расходов от повышения розничных цен[593].

К середине лета 1991 г. и при новых, резко повышенных ценах дефицит почти тотальный. Из записки А. Власова в ЦК КПСС о ходе реформы розничных цен, ее социально-экономических последствиях: “Ситуация усугубляется тем, что крайне медленно, а в большинстве регионов практически не улучшается наполнение магазинов товарами, сохраняется нормированное распределение многих из них. В связи с дефицитом поддерживается ажиотажный спрос, особенно на импортные товары, не уменьшаются размеры спекуляции. Создавшееся в настоящее время положение на потребительском рынке в решающей степени обусловлено нехваткой товарных ресурсов. Введение новых оптовых, закупочных и розничных цен при отсутствии действенных регуляторов не оказывает пока стимулирующего воздействия на ускорение развития производства. Начавшийся в первом квартале сего года спад выпуска товаров народного потребления в апреле – мае составил 8 %. Производство продуктов питания сократилось на 10, а товаров легкой промышленности – на 12 %”[594].