Однако председатель Правительства Н. Рыжков уверен, что в этой сфере все идет правильно. Он, вместе со своими заместителями Ю. Маслюковым и Л. Ворониным, в письме в ЦК КПСС от 17 июля 1988 г. выражает категорическое несогласие с тем, что наращивание числа коммерческих банков в стране идет слишком быстро: “Мировой опыт показывает, что у нас мало банков и их сеть не может удовлетворить хозрасчетные потребности народного хозяйства”[449]. Впоследствии Н. Рыжков пишет в своих воспоминаниях о том сопротивлении, которое оказывал Госбанк СССР развитию сети коммерческих банков в конце 1980-х гг.[450]. Впрочем, неудивительно, что после нескольких десятков лет нерыночного хозяйства руководству страны трудно понять, что банковский сектор – это один из последних, а отнюдь не первый сектор экономики, который необходимо либерализовать. Если учесть, что в стране на протяжении десятилетий не было практики коммерческой банковской деятельности, подготовленных кадров, аппарата банковского надзора, эта полемика немало говорит о мере понимания советским руководством проблем, с которыми связано формирование рыночной экономики.

Непоследовательные либерализационные меры не помогли решить ключевые проблемы, с которыми столкнулась страна: быстрое сокращение валютных ресурсов, финансовый кризис, нарастающий развал потребительского рынка. Но административная суета, сочетающаяся с ухудшением условий ежедневной жизни людей, делает отношение к власти все более критическим. Если в 1985 г. новый лидер, представлявший другое поколение руководителей, имеет некоторый запас доверия, то к середине 1988 г. этот запас стремительно тает.

5 апреля 1989 г. Кемеровский обком КПСС принимает Постановление “О фактах отказа трудящихся от работы на ряде предприятий отрасли”. В решении того же органа от и июля 1989 г. ситуация на угольных предприятиях города Междуреченска названа чрезвычайной. 17–18 июля 1989 г. был подписан Протокол “О согласованных мерах между региональным забастовочным комитетом Кузбасса и комиссией ЦК КПСС, Советом Министров СССР и ВЦСПС”, предусматривающий, в частности, в целях улучшения снабжения продуктами питания и товарами народного потребления выделить дополнительно Кемеровской области на второе полугодие 1989 г.: мяса – 6,5 тыс. т, масла животного – 5 тыс. т, молочных консервов – 5 млн условн. банок, сахара – 10 тыс. т, хозяйственного и туалетного мыла – 3 тыс. т, синтетических моющих средств – 3 тыс. т[451].

Проблема союзного руководства в том, что подобные обещания в условиях разваливающейся экономики легче принять, чем выполнить. Вскоре и правительству, и шахтерам становится ясно, что реализованным оказывается лишь то, что связано с денежными выплатами. Но на деньги почти нечего купить. Это поднимает новую волну забастовок. Механизм политико-экономической дезинтеграции режима, делающий его крах, по меньшей мере, вероятным, запущен.

Описанная в предыдущей главе ситуация в нефтедобывающей промышленности явилась одним из решающих факторов перерастания экономического кризиса в СССР в катастрофу (см. табл. 6.1). Архивные документы позволяют рассмотреть эту ситуацию подробнее.

Таблица 6.1. Добыча нефти в СССР и РСФСР в 1988–1991 гг., млн т

Источник: Топливно-энергетический комплекс СССР 1990 г. М.: ВНИИКТЭП, 1991. С. 108–109;

Топливо и энергетика России. М.: Министерство топлива и энергетики РФ, 1999. С. 158, 408–409; Госкомстат России.

На совещании 17 сентября 1990 г. Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков говорит, что добыча нефти в 1975–1990 гг. колебалась в пределах 500–600 млн т, а капиталовложения за этот период выросли с 3,8 млрд руб. до 17 млрд руб. в 1991 г. (речь идет о плане на 1991 г. – Е. Г). Количество скважин на 1 млн т добычи увеличилось с 16 в 1975 г. до 165 в 1990 г. Количество метров бурения выросло в 10 раз. При этом добыча нефти вновь начинает падать[452].

Из материалов совещания:

Тов. Рыжков: Что же будем делать с 547 млн тонн, как страна будет жить?

Тов. Рябьев: На внутренние потребности 467 млн тонн будет поставлено… Экспорт падает…

Тов. Рыжков: А что все-таки надо, чтобы получить 580, которые мы сначала с вами обсуждали?

Тов. Рябьев: Это очень тяжелые цифры. Надо увеличить проходку эксплуатационного бурения, ввести 25–26 тыс. новых скважин. Должен быть какой-то резкий всплеск. И капиталовложения растут очень существенно, и оптовая цена за тонну составляет 155 рублей…

Тов. Ситарян: На эти две позиции сколько нужно средств? Тов. Рябьев: Примерно 800 млн рублей валюты 1-й категории.

Тов. Ситарян: А дадите сколько?

Тов. Рябьев: Сейчас нам надо не свалиться дальше с этого уровня. У нас ежедневно идет падение добычи. С января начнется отсчет 25 млн тонн. […]

Тов. Рыжков: Ваша задача – найти пути, как выйти из положения.

Тов. Рябьев: Мы все это рассмотрели. Первый вариант мы представили в июле месяце – перераспределить ресурсы в стране. Других ресурсов в стране просто нет. Я провожу заседания Правительственной комиссии два раза в месяц, постоянно провожу оперативки. Нет ресурсов. Просто нет…

Тов. Рыжков: Леонид Иванович, пожалуйста.

Тов…: На сегодня нужно добиться гарантий от МВЭСа. Если мы это сейчас сделаем, то фирмачи готовы с нами работать. Тогда надо перевести деньги. 6 млн идет на наш счет, но есть еще общесоюзный счет. Здесь сложная ситуация, я ею лично занимаюсь. Такое предложение. Сегодня Внешэкономбанк должен подтвердить фирмам, дать гарантию МВЭСу. Как только появится такая гарантия, мы сразу начнем покупать, потому что наработки с иностранными партнерами у нас уже есть…

Тов. Ситарян: Общая ситуация такая, что если экспорт будет 60 млн, то мы ставим взаимоотношения с другими странами в крайне сложное положение. То есть если сегодня 34 млн пойдет на СКВ, останется 26 млн на все восточноевропейские страны + Финляндия, Индия, Куба и т. д. […] Если мы теряем 20 млн, это значит, наши валютные ресурсы следующего года составят 14 млрд. Я считаю, что подписывать с 60 млн экспорта нельзя. […] Дело в том, что мы не можем нефть не поставлять в некоторые страны. Если мы остановимся на этой цифре, это полный провал внутри страны и со многими странами. Если мы Польше дадим ноль, то Польша нам ничего не продаст…

Тов…: Начну с самого больного, это 580 или 547, какое понимание состояния дел. Николай Иванович, к 580 возврата нет. Когда их вносили, исходили из того, что при плане бурения 41,3 млн метров ожидали, что 39 сделаем, фактически сделали 35,5.

Тов. Маслюков: Мы понимаем, что единственный источник валюты – это, конечно, нефтяной источник, поэтому я выскажу предложение. Я считаю, что надо подойти с тем предложением, с которым выступили геологи, и пойти на самые решительные меры по дополнительной поставке нефти, под любые условия для нефтяников. Второе. Я бы считал, что все необходимые ресурсы, которые названы, должны быть обязательно закуплены у зарубежных фирм. […] У меня такое предчувствие, что если мы сейчас не примем все необходимые решения, то мы следующий год можем провести так, как нам еще не снилось. […] По соцстранам может закончиться самым критическим образом. Это все нас приведет к самому настоящему краху, и не только нас, но и всю нашу систему. […]