Хотя… А вдруг Максим прав? Может копы и впрямь помогут? Отмажут нас по своим каналам, Игнатьева прижмут? Должна же быть на него управа!
— Ладно, — сдаюсь я, опуская руки. — Идем сдаваться. Пусть теперь они с этим дерьмом разбираются.
Максим коротко целует меня, одобряюще кивает. Поправляет лямку моей сумки, берет меня за руку.
— Мы со всем справимся, Маша. Я обещаю. Главное, мы вместе. А вместе нам ничего не страшно.
И мы идем прочь из сарая, прямиком навстречу воющим сиренам и мигалкам.
33
Максим
— Значит, вы утверждаете, что за вами устроили настоящую охоту? — следователь смотрит на меня с явным скепсисом, постукивая ручкой по столу. — Некто Виктор Игнатьев хочет прибрать к рукам ваш бизнес и ради этого запугивает вас? Я ничего не упустил?
Я устало тру переносицу, киваю. Мы с Машей уже несколько часов как в полиции, даем показания. Вроде бы внимательно нас слушают, но особого рвения разобраться я пока не заметил. Такое чувство, что нас просто мариновать решили. До утра продержать, а там видно будет.
— Послушайте, — я подаюсь вперед, пытаясь поймать взгляд следователя. — У меня нет причин вам врать. Да, я понимаю, как это звучит. Безумно, невероятно. Но клянусь, все так и было! Вся эта история с нападением на Олега, инсценировкой, угрозами… Игнатьев стоит за всем этим! А сейчас еще и киллеров за нами послал. Неужели этого мало, чтобы начать расследование? К н и г о е д . н е т
Следователь раздраженно вздыхает, трет подбородок.
— Господин Воронцов, давайте начистоту. Вы приходите сюда среди ночи, рассказываете, прямо скажем, фантастическую историю. Никаких доказательств, кроме ваших с девушкой слов. Одни домыслы и предположения! Как по-вашему, я должен на этом основании объявить в розыск уважаемого человека, владельца крупного бизнеса? Только из-за ваших фантазий?
Я чувствую, как внутри закипает ярость. Да что он себе позволяет? Он вообще служитель закона или как? По идее, должен защищать граждан, а вместо этого выгораживает подозреваемого!
— Это не фантазии! — цежу сквозь зубы, сжимая кулаки. — Там, на трассе, нас чуть не пристрелили! И за рулем я видел людей Игнатьева, готов головой поручиться! Чего вам еще надо? Трупов, крови? Так будут вам трупы, если не вмешаетесь!
— Спокойно! — следователь примирительно вскидывает руки. — Давайте без эмоций и угроз, хорошо? Никто не отказывается вам помогать. Просто ситуация непростая, щепетильная. Нужно все проверить, а на это требуется время.
— Только у нас этого времени нет! — взрываюсь я, вскакивая на ноги. Меня уже трясет от злости. — Пока вы тут штаны просиживаете, нас могут просто грохнуть! Игнатьев на этом не остановится, неужели не ясно?
В этот момент дверь открывается, и на пороге появляется заплаканная Маша. Она все это время давала показания в соседнем кабинете.
— Макс, — всхлипывает она, подбегая ко мне. — Ничего не выходит! Они мне не верят, считают, что я все выдумала! Нас сейчас отпустят, но помогать не станут!
Я стискиваю челюсти так, что на скулах ходят желваки. Ну конечно. Всем насрать. Всем плевать на нас с Машей, на то, через что мы прошли. Никому нет дела.
Что ж, прекрасно. Будем выкручиваться сами. В конце концов, не впервой.
— Идем отсюда, — бросаю я Маше, подхватывая наши сумки. — Нечего время терять.
— Погодите! — следователь тоже поднимается, машет руками. — Вы не можете вот так просто взять и уйти! Вас могут…
— Да идите вы! — обрываю его, распахивая дверь. — Сами разберемся. Без вас, бездельников.
34
Мы бредем по ночным улицам, не разбирая дороги. Куда идти, что делать дальше — я понятия не имею. После отказа полиции помогать на душе совсем погано. Одна надежда была — и та лопнула как мыльный пузырь.
— Макс, — осторожно трогаю я его за рукав. — Что будем делать? У нас же ни денег, ни крыши над головой. Если Игнатьев снова нападет на след…
— Не нападет, — мрачно обрывает он. И добавляет после паузы. — Есть у меня одна мыслишка. Только тебе не понравится.
Я с подозрением смотрю на него. Ох, что-то мне это не нравится. Уж больно решительное у него лицо. Будто что-то задумал.
— Объясни! — требую я. — Что за мыслишка? При чем тут я?
Максим останавливается, разворачивает меня к себе. Заглядывает в глаза — серьезно, пронзительно. У меня мороз по коже от этого взгляда.
— Маш, ты мне веришь? — спрашивает он, сжимая мои плечи.
— Д-да, — запинаюсь я. — Конечно верю. Но к чему ты…
— Вот и славно, — кивает он. — Тогда слушай сюда. Сейчас мы с тобой поедем в одно место. К человеку, который сможет нам помочь. Возможно, единственному, на кого я могу рассчитывать.
— Кто это? — хмурюсь я. Что-то мне все это ой как не нравится.
— Мой отец, — глухо роняет Максим. И видя мое изумление, криво усмехается. — Бывший. Он… В общем, сложная история. Мы не общались много лет, почти враги. Но сейчас выбора нет. Придется просить помощи.
Я растерянно моргаю, пытаясь уложить в голове услышанное. Отец Максима? Тот самый, который ушел из семьи, бросил их с мамой? И теперь Макс хочет к нему обратиться? Да он в своем уме?
— Погоди, — лепечу я. — Но разве… Разве это хорошая идея? Судя по твоим рассказам, вы даже не в ссоре. Вы друг друга на дух не переносите! С чего ты взял, что он станет помогать?
Максим упрямо качает головой:
— Станет. Никуда не денется. Во-первых, я его сын, хочет он того или нет. А во-вторых… В общем, у меня есть на него кое-что. Такой компромат, что папаня удавится, но сделает, что скажу.
Я сглатываю, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Господи, Макс, во что ты меня втягиваешь? Мало нам Игнатьевых всяких, теперь еще и твои семейные разборки? Я же этого не вынесу!
Но выбора, похоже, и правда нет. Либо так, либо снова бегать и прятаться. А я, если честно, смертельно устала. Хватит с меня беготни.
— Хорошо, — обреченно киваю я. — Едем к твоему отцу. Будь что будет.
Максим удовлетворенно хмыкает, берет меня под руку.
— Умница. Держись меня и ничего не бойся. Прорвемся.
И мы идем ловить попутку. Навстречу новым неприятностям.
35
Дом отца находится в элитном коттеджном поселке на окраине города. Мы подъезжаем к воротам на такси и я, расплатившись, шагаю к переговорному устройству. Маша семенит следом, опасливо озираясь.
Да уж, не думал, что мне когда-нибудь придется сюда вернуться. Столько лет старался держаться подальше от этого змеюшника. И на тебе, сам в пасть к аспиду лезу. Ну и времена пошли!
— Вы к кому? — раздается из динамика дежурный вопрос охранника.
— Максим Воронцов, — цежу сквозь зубы. — К Андрею Палычу. Пусть встречает.
На той стороне воцаряется озадаченное молчание. Ещё бы, блудный сын явился, кто бы мог подумать. Небось сейчас папаше звонят, инструкции спрашивают. Гони, мол, в шею или милость проявить?
Но спустя минуту раздается гудок и ворота начинают отъезжать в сторону. Надо же, пропускает, ирод. Видать, и правда припекло.
— Идём, — бросаю я Маше через плечо и решительно шагаю по дорожке. Чем раньше закончим этот фарс, тем лучше.
Маша послушно идёт рядом, то и дело поправляя съехавшую лямку рюкзака. Вид у неё совсем потерянный, глаза большие и испуганные. Эх, девочка моя. Прости, что втянул в эти игрища. Но я нас вытащу, обещаю.
У парадной двери нас встречает давешний охранник — здоровенный детина в камуфляже. Смеряет неприязненным взглядом, отступает в сторону. Ну-ну, силач, позлись мне ещё. Папин цепной пёс.
Я первым вхожу в просторный холл, Маша проскальзывает следом. И тут же застывает, потрясенно охнув. Ещё бы, такие хоромы не каждый день увидишь. Мрамор, позолота, все эти безвкусные побрякушки олигархического новодела. Меня и самого до сих пор с души воротит от этого великолепия. А каково Маше, выросшей в обычной семье? Небось, думает, что я тоже всю жизнь средь этой роскоши вращался. Ага, как же. Держи карман шире.
— Максимка! — раздается знакомый голос и к нам спускается по лестнице он. Андрей Палыч собственной персоной. Сияющий, лощеный, в щегольском костюме с иголочки. Ну просто воплощение успеха и достатка.
