— Понял, шеф, — отзывается Стас. — Будем ждать.

Я отключаюсь и непонимающе смотрю на телефон. Что за чертовщина? Почему мне не сообщили сразу? И что еще за срочность такая?

Маша смотрит на меня встревоженно, покусывая губу.

— Что случилось? Кто звонил?

Я качаю головой, пряча мобильный в карман.

— Стас. Говорит, Олег уже три дня как очнулся. Представляешь? И требует меня к себе, причем срочно.

— Что?! — ахает Маша. — Так какого черта нам не сказали?! Мы тут как дураки прячемся, а он!..

— Вот и мне интересно, — мрачно обрываю ее. — Ладно, поехали. Сам во всем разберусь.

Мы торопливо идем к машине. У меня в голове роятся сотни вопросов и подозрений. Что задумал Олег? Почему скрывал, что пришел в себя? Неужели… Неужели он заодно с теми, кто на него напал? Да нет, бред какой-то. С чего бы ему…

Хотя, если подумать — а был ли мальчик? В смысле, было ли нападение? Мы ж толком ничего не видели. Может, Олег сам все подстроил? Разыграл этот спектакль, чтобы меня подставить? Вот же сволочь!

От этих мыслей голова идет кругом. Так, спокойно. Не стоит делать поспешных выводов. Сначала надо встретиться с Олегом лично, послушать, что он скажет. А там видно будет.

Всю дорогу до офиса мы с Машей молчим, погруженные каждый в свои невеселые думы. Я сжимаю руль, кусаю губы. Маша отрешенно смотрит в окно, теребя краешек шарфика.

Когда мы входим в приемную, нас уже ждет Стас. Лицо у него мрачнее тучи.

— Ну наконец-то! — раздраженно бросает он. — Сил моих больше нет твои косяки разгребать. Олежка совсем с катушек слетел, рвется к Игнатьеву. Еле успокоил.

— Так, спокойно, — я хмурюсь, на ходу стаскивая куртку. — Что значит "к Игнатьеву"? На кой ему сдался этот ублюдок?

Стас только руками разводит:

— А я почем знаю? Бредит про какие-то доказательства, контракты-хуяктры. Короче, сам с ним базарь, он в твоем кабинете сидит.

Я киваю и поворачиваюсь к Маше:

— Подожди здесь, милая, ладно? Я быстро.

Она неуверенно кивает, но я вижу, что ей страшно отпускать меня одного.

Эх, девочка моя. Знала бы ты, как мне самому сейчас страшно. Но ничего, прорвемся. Куда мы денемся.

Решительно распахиваю дверь кабинета. И застываю на пороге.

За моим столом сидит… Нет, не Олег.

А человек, которого я меньше всего ожидал здесь увидеть.

Виктор Игнатьев собственной персоной.

— Ну здравствуй, Максим, — ухмыляется он, откидываясь на спинку кресла. — Вот мы и встретились.

30

Проходит десять минут. Пятнадцать. Полчаса. А Максима все нет и нет. Я мечусь по приемной, кусая губы, то и дело бросая встревоженные взгляды на дверь кабинета. Что они там так долго? О чем разговаривают?

Стас куда-то делся, даже чаю предложить некому. Хотя какой к черту чай, тут от страха едва не трясет. Интуиция буквально вопит об опасности. Что-то здесь нечисто, ох нечисто.

Так, спокойно. Я делаю глубокий вдох, прикрываю глаза. Максим знает, что делает. Он профи, битый волк. Уж с Олегом-то точно разберется. В конце концов, знает его как облупленного.

Хотя… Что-то мне подсказывает, что дело тут вовсе не в Олеге. А в том, кто за всем этим стоит. Кто надоумил его разыграть этот спектакль с нападением. Тот, кому мы давно перешли дорогу.

Только я собираюсь постучать и спросить, все ли в порядке, как дверь распахивается. На пороге стоит Максим — бледный, осунувшийся. Таким растерянным я его еще не видела.

— Макс? — осторожно зову я, делая шаг навстречу. — Что случилось? Ты как?

Он не отвечает, только мотает головой. Хватает меня за руку, тянет прочь из кабинета.

— Идем. Быстро. Нам надо уходить.

— Куда? Зачем? — испуганно лепечу я, семеня за ним. — Объясни толком!

— Потом! — бросает он. — Просто иди за мной. Доверься мне.

И я повинуюсь. А что еще остается? Раз Максим так себя ведет — значит, случилось что-то очень скверное. Лучше и правда довериться ему.

Мы буквально вылетаем из офиса, ныряем в машину. Максим заводит мотор и сразу дает по газам. Несемся по городу, лавируя в потоке. Молчим оба, боясь нарушить зловещую тишину.

— Макс, — не выдерживаю я, когда мы выезжаем на трассу. — Может, уже скажешь, что стряслось? Ты меня пугаешь.

Он молчит еще пару минут, глядя прямо перед собой. А потом глухо роняет:

— Это был не Олег. В кабинете. Там сидел… Игнатьев.

У меня темнеет в глазах. Как? Игнатьев? Но откуда? Зачем?

— И… И что он хотел? — сипло спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

— Поговорить, — хмыкает Максим. И неожиданно зло стучит по рулю кулаком. — Сука! Говнюк продажный! Это он все подстроил. С самого начала!

— Что? О чем ты? — у меня голова идет кругом.

— О том, что это Игнатьев надоумил Олега инсценировать нападение. Чтобы выманить меня. Втереться в доверие, усыпить бдительность. А потом нанести удар. Подставить по полной.

— Не понимаю… — я растерянно трясу головой. — Зачем ему это? Что он задумал?

— Бизнес мой прибрать к рукам, вот что, — цедит Максим. — Припугнуть меня, заставить отдать контору. А когда я не повелся — разыграл этот фарс. Думал, я поверю, что он тут ни при чем. А сам в это время будет вить веревки.

Меня охватывает ужас. Так вот оно что! Вот почему мы получали те угрозы. Почему на Олега напали. Это был просто спектакль, чтобы выбить почву у нас из-под ног!

— А Олег? Он что, и правда заодно с Игнатьевым? — спрашиваю я, боясь услышать ответ.

Максим горько усмехается, качает головой:

— А черт его знает. Может и заодно. А может просто лоханулся, повелся на россказни. Втянули его, как лоха последнего.

Я молчу, комкая в руках края пиджака. В голове не укладывается. Неужели человек, которого Максим считал другом, предал его? Повелся на посулы Игнатьева? Как вообще такое возможно?

— Что же теперь делать? — тихо спрашиваю я.

Максим стискивает зубы так, что на скулах проступают желваки.

— Что делать… Валить надо, Маша. Залечь на дно. Исчезнуть, пока за нами не пришли.

Чувствую, как к глазам подступают слезы. Господи, за что это все? Почему нельзя просто жить, любить, быть счастливыми? Неужели наша вина лишь в том, что мы не пожелали прогнуться под Игнатьева?

Максим, будто почувствовав мое состояние, берет меня за руку. Сжимает пальцы, поглаживает костяшки.

— Не бойся, милая. Прорвемся. Найду я на этого ублюдка управу. Не позволю ему разрушить то, что мы имеем.

Я всхлипываю, утыкаюсь лбом ему в плечо. Ох, Максим. Храбрый, безрассудный мой. Почему, почему именно с нами все это? Чем мы заслужили?

Нет. Стоп. Нельзя раскисать. Максиму сейчас нужна моя поддержка, вера в наше общее будущее. В конце концов, у нас любовь. А ради нее и не такое преодолеем.

Утираю слезы, гордо вскидываю подбородок. И киваю с уверенностью, которой на самом деле не чувствую:

— Верю, Макс. Мы справимся. Нас так просто не сломать.

Он грустно улыбается, целует меня в висок. И снова утапливает педаль газа в пол.

За окнами проносятся леса, поля, редкие деревни. Куда мы едем — понятия не имею.

31

Спустя несколько часов мы въезжаем на парковку дешевого придорожного мотеля. Я глушу мотор, откидываюсь на сиденье. Перевожу дух. Кажется, оторвались. По крайней мере, хвоста вроде не было. Да и место тут тихое — вряд ли Игнатьев сразу допрет, где нас искать.

Маша сидит рядом, опустив голову. Молчит, комкает в пальцах подол платья. Бедная моя девочка. Столько всего свалилось, а она держится. Не ноет, не распускает нюни. Настоящий боец.

— Эй, — тихонько зову я, поворачиваясь к ней. — Ты как? Нормально?

Она вскидывает на меня усталые глаза. Пожимает плечами:

— Нормально, Макс. Правда. Просто… Устала очень. И как-то не по себе от всего этого.

Киваю с пониманием. Еще бы не устать. Я и сам, если честно, уже на пределе. Башка трещит от всех этих интриг и подстав. Одно радует — мы вместе. А вместе мы и не такое переживем.