— Обязательно, — Маша тепло обнимает ее. — Спасибо вам за все, Елена Сергеевна. Мы быстро.

Напоследок я еще раз окидываю взглядом дом, сад. Как же не хочется все это оставлять! Но выбора нет.

— Ну что, в путь? — решительно спрашиваю я, глядя на Машу. Она кивает, крепче прижимая к себе сумку.

— В путь.

Мы грузим вещи в багажник, усаживаемся в машину. Я завожу мотор. Маша оборачивается, машет маме в окно. А я вдавливаю педаль газа в пол.

Ничего. Прорвемся. Побудем вместе, подальше от всего этого кошмара. Может, за это время полиция сдвинется с мертвой точки.

А пока нужно держаться друг за друга. В конце концов, мы теперь одна команда.

Я бросаю быстрый взгляд на Машу. Она смотрит в окно, задумчиво покусывая губу. Интересно, о чем думает? Боится? Сомневается?

Эх, Маша-Маша. Если бы ты только знала, как я надеюсь, что делаю правильный выбор…

24

Коттедж и правда оказался именно таким, как описывал Максим — маленьким, уютным и уединенным. Он стоял на вершине холма, утопая в зелени сосен. С веранды открывался потрясающий вид на горы, покрытые сизой дымкой. Даже не верилось, что где-то там, далеко, остались все наши тревоги и страхи. Здесь царили тишина и умиротворение.

— Ну как? — с улыбкой спрашивает Максим, вытаскивая наши чемоданы из багажника. — Нравится?

— Очень! — искренне киваю я. — Такая красота вокруг! И главное — никого. Только ты и я.

— Вот именно, — подмигивает он. — Добро пожаловать в мой маленький рай. Или, если угодно, любовное гнездышко.

Я смущенно отвожу глаза. После вчерашней ночи мы еще не возвращались к теме наших новых отношений. Точнее, гм… очень даже новых. Все-таки не каждый день делишься с человеком самым сокровенным. И уж точно не каждый день сразу после этого приходится укрываться с ним в глуши.

Но ничего. Здесь, вдали от чужих глаз, мы сможем дать волю чувствам. И друг другу. Без спешки и стеснения. От этой мысли по телу пробегает сладкая дрожь.

— Идем, покажу тебе дом, — Максим подхватывает сумки и направляется к крыльцу. Я, помедлив, иду следом.

Внутри обстановка спартанская, но со вкусом. Деревянные стены, простая добротная мебель, старый камин. На полках — охотничьи трофеи вперемешку с книгами. Особенно мое внимание привлекает огромная медвежья шкура на полу. Ого, неужели Максим сам добыл?

— Нравится? — раздается у меня над ухом. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Максим стоит совсем близко, лукаво улыбаясь.

— Д-да, здорово, — бормочу я. — Уютно так, по-мужски. И медведь этот… Сам, что ли, завалил?

Максим заливисто хохочет, откинув голову:

— Ага, разбежалась! Я что, похож на медвежатника? Это папин трофей. Он сюда часто ездил поохотиться. А я так, ботаник, только пострелять могу. Из арбалета разве что.

— А ты умеешь? — искренне изумляюсь я.

Надо же, сколько еще граней в этом человеке! То хрустальные люстры, то арбалеты. Сюрприз на сюрпризе.

— Было дело, учился, — уклончиво отвечает Максим. И подмигивает: — Будешь хорошо себя вести, покажу пару приемов.

Я краснею и отвожу глаза. М-да, с такими обещаниями мы точно не заскучаем в глуши. Хотя кто сказал, что я буду хорошо себя вести?

25

Максим

Разобрав вещи, мы с Машей обустраиваемся в коттедже. Я стараюсь предусмотреть все для ее удобства: разжигаю камин, вешаю плотные шторы, застилаю постель свежим бельем. Хочется, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Чтобы могла расслабиться и отвлечься от треволнений.

Маша с интересом осматривает дом, разглядывает фотографии и безделушки на каминной полке. Я невольно залюбовался ею: домашняя, уютная, с уложенными в небрежный пучок волосами. Сейчас, без косметики и модных шмоток, она кажется особенно настоящей. Живой. Такой, какая есть на самом деле.

— Чем займемся? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне. — Уже почти стемнело, на улицу не выйдешь особо.

Я подхожу ближе, легонько провожу ладонью по ее щеке. Маша прикрывает глаза, льнет к моей руке. От этого простого жеста у меня начинает шумно колотиться сердце.

— Можно посидеть у камина, — негромко предлагаю я. — Расскажешь мне что-нибудь о себе. Я ведь толком ничего о тебе не знаю, если подумать.

— И правда, — тихо смеется Маша. — Столько всего произошло, а мы так друг друга и не узнали по-настоящему.

— Ничего, сейчас исправим, — подмигиваю я и беру ее за руку. — Пойдем, посидим, поболтаем. Заодно глинтвейна сообразим. Идет?

— Идет! — Маша сжимает мои пальцы и улыбается. Господи, какая же она красивая when улыбается! У меня аж дыхание перехватывает.

Мы устраиваемся на диване у камина, накрывшись пледом. Я приношу две дымящиеся кружки с ароматным глинтвейном. Передаю одну Маше. Наши руки на миг соприкасаются, и меня будто током прошибает.

Так хочется поцеловать ее, прижать к себе… Но я сдерживаюсь. Нет, сначала узнаем друг друга. А потом уже… все остальное. В конце концов, времени у нас теперь навалом.

— Ну, рассказывай, — киваю я, устраиваясь поудобнее. — Я весь внимание.

И Маша, поколебавшись, начинает свой рассказ.

26

— … А потом Ленка возьми и ляпни ему: мол, фигушки, никакого второго свидания не будет! — я со смехом делюсь с Максимом очередной историей из своей студенческой жизни. — Надо было видеть лицо этого хлыща! Как будто ему ведро помоев на голову вылили.

Максим тоже смеется, качая головой. Мы вот уже битый час сидим у камина, попивая глинтвейн и травя байки. Оказывается, когда тебе есть что рассказать — время летит совсем незаметно.

— Бедный парень, — усмехается Максим. — Небось, потом зарекся с вашей сестрой связываться.

— Ага, как же! — фыркаю я. — Да он через неделю к ней с букетом припёрся. Ленка, конечно, покочевряжилась для приличия, но в итоге сдалась. И знаешь, что самое смешное?

— Ммм?

— Они потом года три встречались! Похоже, приглянулись друг другу всерьез. Правда, до свадьбы так и не дошло, разбежались. Но сам факт!

— Да уж, бывает, — хмыкает Максим, отпивая глинтвейн. — Любовь зла, полюбишь и… хлыща.

— Это ты сейчас про нас, что ли? — прищуриваюсь я, пихая его локтем в бок.

— А что, разве нет? — невинно спрашивает он. — Ты ж меня тоже поначалу терпеть не могла. Сплошное презрение во взгляде.

— Ну так ты тоже не особо жаловал

— своей благосклонностью, — парирую я. — Мажор, избалованный вниманием. Зазнайка и сноб.

— Ого! — притворно возмущается Максим. — Это кто тут еще зазнайка. Нашла чем попрекнуть. А сама, между прочим, гордячка та еще. Носик так кверху задирала, неприступная королева прям!

Я со смехом шлепаю его ладонью по груди:

— На себя посмотри, павлин ощипанный! Да я на твоем фоне сама скромность.

Максим в притворном негодовании хватается за сердце:

— Ах так? Ну все, ты напросилась!

Он ловко ставит кружки на пол, а потом обхватывает меня за талию и валит на диван. Не успеваю я и глазом моргнуть, как он уже нависает надо мной и принимается безжалостно щекотать.

— Ай, Макс, прекрати! — визжу я, брыкаясь и хохоча. — Ну хватит, я сдаюсь!

— Неа, так легко ты не отделаешься! — ухмыляется он, не прекращая своей экзекуции. — Будешь знать, как оскорблять невинных снобов.

Я извиваюсь ужом у него под руками, пытаясь вырваться. Но какое там! Максим держит крепко, играючи одолевая мое сопротивление. В какой-то момент я случайно задеваю его бедром. И тут же замираю, потрясенная.

Ох. Ого. Похоже, наши игры зашли слишком далеко. Потому что я явственно чувствую, как что-то твердое упирается мне в живот.

Максим тоже застывает, сраженный внезапной близостью. Смотрит на меня потемневшими глазами, тяжело дыша. Его ладони будто невзначай оглаживают мои бока, бедра. Посылая по телу волны мурашек.

— Макс… — выдыхаю я, не зная, что сказать.

В горле пересыхает. Как быть? Отшутиться, сделать вид, что ничего не происходит? Или поддаться искушению, позволить страсти затопить с головой?

Максим медленно наклоняется, почти касаясь моих губ своими. Замирает на миг, будто испрашивая разрешения. А потом впивается в меня жадным, собственническим поцелуем.