Где-то посреди всей этой суеты меня осеняет. А ведь Олег не просто так сюда заявился. Если его действительно избили и бросили у нас в саду — значит, это было сделано специально. Чтобы мы нашли. Чтобы я нашел. Вопрос в том — кто и зачем? Что за послание мне хотели донести?

В голове начинают роиться нехорошие подозрения. Уж не связано ли это нападение с теми анонимками, что я получал? Со всей этой мутной историей вокруг нашего с Машей псевдо-романа? Не хотел ли кто-то намекнуть, что лучше не рыпаться, а то хуже будет?

От этих мыслей мороз по коже. Я крепче прижимаю к себе Машу, будто пытаясь защитить от невидимых врагов. Черта с два я позволю кому-то обидеть ее. Даже если самому придется подставиться. Не отдам.

Так проходит еще час, другой. Наконец, полиция уезжает, пообещав держать в курсе расследования. Гриша докладывает, что ничего подозрительного на камерах не заметил. Как Олег просочился мимо охраны — вообще загадка. Будто из воздуха материализовался, блин.

Совсем измотанные, мы с Машей бредем в дом. Останавливаемся на пороге моей комнаты, переглядываемся с одинаковым смятением в глазах. Столько всего произошло, столько открытий, признаний… А потом как холодным душем окатило.

— Максим, — робко произносит Маша, сжимая мою руку. — Как ты думаешь… Это ведь неспроста, да? То, что случилось с Олегом… Может, это из-за нас?

Я вижу в ее глазах неприкрытый страх. И понимаю, что не могу соврать. Только не ей.

— Не знаю, Маш. Правда не знаю. Но подозреваю, что да. Кто-то очень хочет нам насолить. И, боюсь, нападение на Олега — это только начало.

Маша прижимает ладонь к губам, пытаясь сдержать всхлип. По щекам текут слезы. Я притягиваю ее к себе, баюкаю в объятиях.

— Тшшш, тихо. Не бойся. Я рядом. Мы со всем разберемся. Ничего не бойся.

— Как не бояться? — шепчет она, утыкаясь мне в грудь. — Максим, мне страшно. Страшно за тебя, за нас. Вдруг этот псих доберется и до нас? Что нам делать?

Я сглатываю вязкую слюну. Сам, честно говоря, в растерянности. Но должен держаться. Ради Маши.

— Прорвемся, — твердо говорю я, целуя ее в макушку. — Главное, мы теперь вместе. А вместе нам никакие психи не страшны. Придумаем что-нибудь.

Она поднимает на меня заплаканные глаза. В них — боль, смятение, но и затаенная надежда. Словно через все страхи пробивается слабый лучик веры. Веры в меня. В нас.

— Правда? — спрашивает она дрожащим голосом. — Ты… Ты меня не бросишь? Несмотря ни на что?

— Несмотря ни на что, — киваю я, притягивая ее еще ближе. — Обещаю, Маша. Теперь ты от меня не отделаешься. Даже если очень попросишь.

Она слабо улыбается сквозь слезы. А потом крепко-крепко обнимает меня за шею. Будто цепляется за единственную надежду. За спасительный якорь в этом безумном водовороте.

И я понимаю — вот оно. То, ради чего стоит бороться. Ради чего стоит жить.

Маша. Моя Маша. Та, без которой мне теперь никуда.

— Идем спать, — шепчу я, утягивая ее в комнату. — День был безумный. Надо отдохнуть.

22

Максим

— Как он вообще здесь оказался? Кто его избил? — в голосе Маши слышится неприкрытый страх. Она сидит на диване в гостиной, комкая в руках платок.

Я стою у окна, хмуро глядя на ночной сад. В голове крутятся тысячи мыслей. После того, как Олега увезла скорая, мы с Машей никак не можем прийти в себя. Слишком много всего случилось за последний день — и хорошего, и плохого. А теперь еще и это…

— Я не знаю, Маш, — устало отвечаю я, поворачиваясь к ней. — Но явно случайно Олег в нашем саду не оказался. Кто-то его сюда приволок и бросил. Вопрос в том — кто? И зачем?

— Думаешь, это связано с теми угрозами в твой адрес? — Маша испуганно прикрывает рот ладонью. В ее широко распахнутых глазах плещется ужас.

Я подхожу ближе, сажусь рядом и обнимаю ее за плечи. Маша утыкается мне в грудь, всхлипывает. Гладя ее по волосам, я пытаюсь подобрать правильные слова.

— Не знаю, милая. Возможно. Но давай не будем делать поспешных выводов. Дождемся результатов расследования. Полиция во всем разберется.

— Но что, если эти люди… захотят добраться и до нас? — едва слышно спрашивает Маша. Ее начинает колотить дрожь. — Вдруг мы следующие?

Я сглатываю вязкую слюну. Чертовски неприятная мысль. Но отмахнуться от нее не получается. Маша права — возможно, нападение на Олега это только начало. Сначала предупреждение, потом конкретные действия…

— Так, слушай меня внимательно, — я осторожно отстраняю Машу и заглядываю ей в глаза. — Вот что мы сделаем. Уедем на пару недель в мой загородный коттедж. Он в тихом месте, в горах. Там нас точно никто не потревожит. Отсидимся, подождем, пока страсти улягутся. А полиция пусть пока работает. Идет?

Маша судорожно кивает, а потом порывисто обнимает меня за шею. Я чувствую, что she вся дрожит.

— Ох, Максим… — шепчет она. — Мне так страшно… Но с тобой я хотя бы чувствую себя в безопасности. Спасибо, что ты рядом.

Я тоже крепко прижимаю ее к себе, целую в висок.

— Все будет хорошо, милая. Я не дам тебя в обиду. Обещаю. А теперь идем собирать вещи. Уедем прямо сегодня, нечего тянуть.

Мы поднимаемся и идем наверх. Пора приводить план в действие. Я только надеюсь, что он сработает. И что в нашем укрытии нас и правда никто не потревожит…

23

Я смотрю, как Максим решительно кидает вещи в чемодан, и чувствую, как внутри все сжимается от страха. Неужели нам и правда придется бежать, скрываться, как каким-то преступникам? А как же работа, учеба, друзья? Бросить все в одночасье?

Но потом я вспоминаю окровавленное лицо Олега, злобный холод в глазах Игнатьева на той встрече… И понимаю — Максим прав. Сейчас не время для глупых сантиментов. Надо спасаться, пока не поздно.

— Ты уверен, что нам обязательно нужно уезжать? — спрашиваю я, наблюдая за сборами. — Может, есть другой выход? Обратиться к властям, нанять охрану?

Максим качает головой, не прерывая своего занятия.

— Нет, Маша. Какая охрана, какие власти? Эти люди, похоже, ни перед чем не остановятся. Если они смогли добраться до Олега — доберутся и до нас. Лучший способ защиты сейчас — исчезнуть. Залечь на дно, переждать.

Я со вздохом киваю. Да, похоже, он прав. Страшно подумать, на что еще способны эти негодяи.

— А твоя мама? — вдруг вспоминаю я. — Мы же не можем ее тут бросить одну! Вдруг и до нее доберутся?

Максим бросает в чемодан последнюю рубашку и выпрямляется. Вид у него усталый и встревоженный.

— Не волнуйся, с мамой все будет в порядке. Я ей ничего не скажу про нападение и угрозы. Просто сообщу, что мы решили на пару недель сменить обстановку, побыть вдвоем. Формально съездить ей не к чему. А охрана присмотрит.

Я киваю, немного успокоенная. Да, действительно, ни к чему пугать Елену Сергеевну. Пусть думает, что у нас романтическое путешествие.

— Ладно, пойду и я собираться, — решаю я и направляюсь к двери. Но на пороге Максим вдруг окликает меня:

— Маша!

Я оборачиваюсь. Он смотрит на меня с непривычной нежностью и теплотой.

— Мы справимся. Обещаю. Только держись рядом и верь мне, хорошо?

У меня щиплет в глазах. Я молча киваю и выхожу.

Ох, Максим. Если бы ты только знал, как я хочу тебе верить…

24

Максим

Утро выдалось хмурым и туманным, будто в унисон нашему настроению. Мы с Машей стоим на крыльце, держа в руках дорожные сумки. Всего пара чемоданов, самое необходимое — остальное докупим на месте. Сейчас главное — поскорее убраться отсюда.

Мама вышла нас проводить. Она кутается в теплую шаль и внимательно оглядывает нас.

— Точно ничего не забыли? — спрашивает с заботой. — Зубные щетки, теплые свитера? Максим, ты взял документы?

— Да, мам, все взял, — я через силу улыбаюсь, чмокаю ее в щеку. — Не переживай, мы же не на край света едем. Всего на пару недель, розы нюхать.

— Знаю я вас, молодежь, — притворно ворчит мама. — Можете и на край света умотать. Звони хоть иногда, не теряйтесь.