Я не даю себе больше ни секунды на раздумья. Припадаю к ее губам, целую жадно, неистово. Господи, какая же она сладкая! Дурманящая, опьяняющая. Лучше самого крепкого алкоголя. Голова идет кругом, в паху тяжелеет. Хочется большего, много большего…
Маша тихо стонет, приоткрывая рот. И я тут же проскальзываю языком внутрь, углубляя поцелуй. Зарываюсь пальцами в ее волосы, притягиваю ближе, почти усаживая к себе на колени. Пусть теснее, жарче. Плевать на все, лишь бы не отпускать.
Сквозь шум крови в ушах пробивается какая-то тревожная мысль. Что-то знакомое, дежавю. Ах да, точно! Так я уже целовался. Здесь, в этой беседке. С кем же? Кажется, с Аленкой из параллельного класса. Или с Ритой? Черт, да какая разница! Тогда это были детские шалости, баловство. А сейчас все по-другому. По-настоящему.
Я с неохотой отрываюсь от Маши, чтобы глотнуть воздуха. Смотрю на ее припухшие зацелованные губы, на затуманенные глаза. Черт, какая же она невероятная… Сносит крышу начисто.
— Ты такая сладкая, — бормочу я, покрывая легкими поцелуями ее шею. — Такая желанная… Никого так не хотел, как тебя.
— Максим… — выдыхает она, и в ее голосе мне чудятся нотки сомнения. — Постой, мы не должны… Это неправильно…
— Почему? — я снова тянусь к ее губам, не желая отпускать. — Что плохого в том, что мы целуемся? Здесь самое подходящее место, поверь. Знала бы ты, сколько девчонок я тут перецеловал по молодости!
И тут же прикусываю язык. Твою мать, что я несу? Зачем ляпнул про других девчонок? Совсем идиот?
Маша застывает, а потом рывком отстраняется. В ее глазах — обида и непонимание.
— Перецеловал? Это что, типа твое место для свиданий? Приводишь сюда всех подряд, да? И меня туда же записал?
— Нет, Маш, ты не так поняла! — я пытаюсь схватить ее за руку, но она уворачивается. — То было по-детски, не всерьез. А с тобой у меня все по-другому, я же сказал!
— Ах по-другому? — она вскакивает и упирает руки в боки. Глаза мечут молнии, на щеках алеют пятна румянца. — И чем же, интересно? Поделись, будь добр! Только не ври, что втрескался как мальчишка. Я этих сказок наслушалась.
У меня невольно отвисает челюсть. Втрескался? Да она совсем с катушек слетела! Я просто увлекся, только и всего. С чего она взяла, что я к ней какие-то чувства питаю? Бред собачий!
Хотя… А разве нет? Разве все происходящее между нами — просто увлечение? Что-то не похоже. С обычной интрижкой я бы не стал откровенничать, делиться самым личным. И уж точно не притащил бы в свое тайное место для поцелуев. Выходит, Маша мне небезразлична? Дорога? Да не просто как партнер по афере, а… По-настоящему?
От этой мысли становится жарко и боязно одновременно. Нет, не может такого быть. Я же не влюбляюсь, это не про меня. И вообще, мы знакомы без году неделя. Какая на хрен любовь? Бред!
Видимо, мои метания отражаются на лице, потому что Маша вдруг грустно усмехается:
— Не трудись, Максим. Все я поняла. Просто очередная доверчивая дурочка в твоей коллекции, да? На одну больше, на одну меньше, какая разница. Главное, губки подставила и ножки раздвинула. Ну а ты и рад стараться. Весь такой из себя опытный ловелас.
Каждое ее слово бьет под дых, выбивая воздух из легких. Я задыхаюсь от обиды и гнева. Как она может так говорить? Неужели и правда считает меня бессердечным кобелем? После всего, чем я с ней поделился?!
— Знаешь что, Маша? — цежу сквозь зубы, сам не понимая, что несу. — Ты права. Гори оно все огнем! Считай, что ничего не было. Ни поцелуев, ни откровений — ничего. Я тебе никто, ты мне никто. Так будет лучше. В конце концов, ты для меня — просто бизнес-проект. Удачно завершим его и разойдемся. Все просто.
Маша смотрит на меня, и в ее глазах я вижу разочарование. Обиду. Боль. А потом она вдруг размахивается и влепляет мне звонкую пощечину.
— Ах ты сволочь! — выплевывает она сквозь слезы. — Какой же ты подонок, Максим! Знать тебя не хочу! Ненавижу!
Резко развернувшись, она выбегает из беседки. Я слышу, как она всхлипывает, удаляясь по дорожке. А я стою как оплеванный, чувствуя, как горит след от удара на щеке.
Приехали. Вот тебе и волшебная сказка в саду. Вот тебе и особенное место. Все похерил, придурок. Сам же ее обидел, сам оттолкнул. Можно подумать, мне больно от ее слов было! Подумаешь, за ловеласа приняла. Можно подумать, не привык. Надо было просто объяснить, успокоить…
Так нет же. Опять гонор взыграл. Опять в позу встал, начал права качать. "Удачно завершим проект", ишь ты! Самому-то не противно от собственных слов?
Со злостью пинаю скамейку. В душе царит раздрай. Обида мешается с виной, злость — с горечью. И страхом. Да-да, самым настоящим страхом. Потому что впервые в жизни я, кажется, по-крупному влип. Конкретно так…
Надо найти Машу. Извиниться, вымолить прощение. Объясниться уже нормально, без экивоков. Сказать, что она мне небезразлична. Что рядом с ней я чувствую себя уязвимым. Живым. Настоящим.
Эх, знать бы еще, как облечь это в слова! Я же с чувствами на "вы". Вон, полчаса назад с папой едва душу не отвел. Сам себе удивился. И все потому, что Маша рядом была. Смотрела, слушала. Я с ней будто…защищенным себя чувствовал, что ли. Понятым.
Вздохнув, иду следом за Машей. Надо признать: я облажался. По полной. Как последний кретин. И теперь не знаю, как исправить ситуацию. Вернуть ее доверие. Вернуть… Ее саму.
Потому что, кажется, я только что потерял самое важное, что приобрел за эти дни.
И дело даже не в проекте. Не в спектакле, затеянном для мамы.
А в Маше. Удивительной, искренней, настоящей Маше.
17
Я практически вбегаю в дом, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, пытаясь отдышаться. Щеки пылают от гнева и обиды, в груди словно разверзлась черная дыра. Как он мог? Как он посмел? Сначала поцеловать меня с такой страстью, будто я и правда ему небезразлична, а потом ткнуть носом в то, что я для него — лишь очередная игрушка? Очередной трофей в коллекции покоренных дурочек?
Всхлипываю, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Дура я, вот кто. Розовые очки нацепила, размечталась о прекрасном принце. Думала, он и правда питает ко мне какие-то чувства. А он, видите ли, любит всех подряд в беседке зажимать. Для него это вроде развлечения — соблазнил, поматросил и бросил. А я-то, я! Повелась как последняя идиотка.
Нет, ну а чего я хотела? Богатенький мажор, избалованный женским вниманием. Конечно, я для него — лишь способ скоротать время, не более. Поиграть в благородного рыцаря, душу излить. А как дошло до дела — сразу сдулся. Видите ли, это просто работа! Проект он завершит и разойдемся. Ах ты ж гад!
Ладно, Максимка, ты сам напросился. Не очень-то и хотелось с тобой целоваться. Можешь засунуть свои признания и откровения куда подальше. Я девушка гордая, у меня есть свои принципы. И ты их только что растоптал.
Все, баста. Завтра же еду домой. Хватит с меня этого притворства. Надоело изображать то, чего нет и быть не может. Только вот Елену Сергеевну жаль. Привязалась она ко мне, сердечная. Но ничего, как-нибудь объясню. Не маленькая, должна понять.
Я решительно поднимаюсь к себе и принимаюсь складывать вещи в сумку. Вот и славно, вот и хорошо. Утром попрошу кого-нибудь из прислуги отвезти меня на вокзал — и до свидания. А с Максимом… Да пусть подавится своими деньгами! Не очень-то и нужна мне его благотворительность.
— Маша, детка, ты где? — раздается снизу голос Елены Сергеевны. — Спускайся, ужинать пора!
Я застываю, держа в руках стопку футболок. Вот черт, совсем забыла про ужин! И что теперь делать? Не могу же я вот так сразу сорваться, не попрощавшись. Да и Максим небось уже нажаловался, что я истеричка и грубиянка. Как пить дать, сейчас начнется выяснение отношений.
Делать нечего — придется идти. Сохраняя гордое лицо и олимпийское спокойствие. В конце концов, мы взрослые люди. Политики опять же. Сыграем на публику напоследок.
Спускаюсь в столовую и замечаю Максима, гипнотизирующего тарелку с супом. На меня он даже не смотрит, будто я пустое место. Ну и ладно, больно надо. Я тоже могу в игнор-режим.
