«Как тех двух», — я заканчиваю за нее в уме.

Лицо подонка окровавлено, но он в порядке. Ну, кроме того, что он обоссался. Он никогда не сможет выбросить сегодняшний вечер из головы. Но физически он в порядке.

Прямо сейчас он смотрит на Бена, расхаживающего туда-сюда. Я скрывал свое лицо. Он думает, что волк здесь ужасен, но понятия не имеет.

Он не будет первым человеком, которого я заберу из этого мира. Сомневаюсь, что он будет последним.

— Такие подонки, как он, не заслуживают жизни, — говорю я ей, вспоминая первого человека, которого убил. Чертов дегенерат, пытающийся навредить проститутке в темном чикагском переулке в 1984 году. Она поблагодарила меня, прежде чем закричать и убежать, как только увидела, кто я такой. Именно тогда я усвоил свой урок. Даже если я спасу жизнь, люди увидят только монстра. — Я убью его. Ради тебя.

— Ты прав, — говорит она, выплевывая слова. — Он не заслуживает жизни. Но не надо. Пожалуйста.

— Ты заботишься о нем?

Мне нужно знать, что это такое. Мне нужно знать ее чувства.

Момент длится всю жизнь, пока я задерживаю дыхание. Одна тысяча. Две тысячи. Это пытка высшей степени. Если бы кто-то вырывал вытянутые когти с тыльной стороны моих сжатых кулаков чертовыми плоскогубцами, было бы не так больно.

— Нет, — наконец говорит она. — Я просто не люблю насилие, вот и все. Пожалуйста, отпусти его, я не думаю, что он снова будет меня беспокоить.

— Чертовски верно, — хмыкаю я и щелкаю пальцами. — Бенка. Нельзя, — волк разочарованно рычит, но подчиняется моей команде и прыгает в мою сторону. Майк начинает рыдать, потирая свои потертые колени, руки царапают землю. Я делаю шаг к нему, когда он карабкается назад. — Я когда-нибудь снова увижу тебя где-нибудь рядом с Раей, тебе лучше насладиться последним вздохом. Ты меня слышишь? — он кивает, когда я расправляю плечи. — Убирайся отсюда нахер.

Он не может двигаться достаточно быстро, унося с собой свою вонь.

Именно тогда я слышу самый красивый звук в мире. Смех моей девочки. Я закрываю глаза и смакую его, зная, что мне нужно запомнить это, что я больше никогда не смогу подойти к ней так близко.

— Я Рэй, — говорит она, когда я начинаю уходить. — Я имею в виду, Рая, но никто меня так не называет, кроме родителей. Рэй для друзей. Вот кто мы, верно?

Друзья.

Я качаю головой.

— Ты не хочешь быть моим другом. Поверь мне, Рэй, — ее имя приятно звучит у меня во рту.

— Подожди. Не уходи. Я даже не… — я останавливаюсь, колеблясь, предвкушая ее слова. — Я даже не поблагодарила тебя.

Блядь.

Через мгновение мой член наливается в джинсах, радостно напрягаясь в боксерах. Поблагодарила меня. Бля, да даже я узнаю предложение в ее словах. Но она не знает, кто я. Я должен позволить ей жить своей жизнью. Жизнь без меня в ней.

Или я мог бы иметь один гребаный вкус.

Господи. Нет. Что я говорю? Тогда я буду вечно оплакивать вкус рая.

— Спасибо… — говорит она. — Но… Ты — это он, не так ли? Я не ошибаюсь. Ты тот, кем я тебя считаю?

Я киваю, но не оборачиваюсь. Я привык оставаться в тени. Я могу скрыть свое лицо. Но не могу удержаться от того, чтобы увидеть ее. И если бы я увидел ее прямо сейчас…

— Я знала, что это ты был. Я думала о… о том, что произошло, но также… — она не знает, что ее голос делает со мной. Как у меня пересохло во рту. Как удлиняются мои клыки. — Ты мне снился.

Блядь. Я кусаю губу, чтобы не сказать ей, что она мне тоже снилась.

Бля.

Всего один вкус, обещаю я себе, поворачиваясь и опуская голову на плечо, как какой-нибудь демон в фильме о вампирах. Я хватаю ее за плечи и поднимаю нежно, легко, прижимая ее к стене здания, где меня скроет темнота, где капюшон моей куртки гарантирует, что мое лицо останется скрытым в тени.

Она визжит, но только от шока, а не от страха. Возможно…

Нет. Абсолютно нет. То, что она не боится меня прямо сейчас, не означает, что она не закричит и не убежит при виде моего лица.

— Что ты собираешься сделать со мной? — она умоляет, но в словах нет страха. Взгляд, который я вижу в ее глазах, взволнованый. Нуждающийся.

Я делаю глубокий вдох ее запаха, пробуя подводное течение, резкий запах ее влагалища в воздухе, мокрая для меня, или мне хотелось бы так думать. Я подношу свое лицо к ее горлу, и она, не колеблясь, наклоняет голову, давая мне доступ. Я слышу пульс, я чувствую, как бьется ее сердце, когда я прижимаюсь к ней, эти женские изгибы становятся мягкими для моих жестких краев.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашиваю я, мой разум дрейфует. А если она закричит? Что, если она скажет мне остановиться? Смогу ли я?

Она сглатывает, затем ее рука ложится на мое запястье и ведет меня вниз. Мои пальцы скользят между ее ног, когда она прикусывает нижнюю губу.

— Это, — шепчет она, и я не могу сдержаться.

Я нажимаю пальцами на шов ее штанов, давление на ее чувствительную кожу заставляет ее задыхаться. Опустив голову, подальше от света, я вдыхаю запах ее возбуждения. Уверенность перекатывается через меня, когда я принимаю ее открытость ко мне. Это не то, к чему я привык. Но я думал об этом моменте, мечтал об этом. Однако реальность, ощущение ее тела, прижатого к моему, заставляет все эти мечты развеяться по ветру. Это блаженство. Моя душа горит, моя потребность в ней намного перевешивает все остальное.

Помедленней. Будь чертовски нежным.

Ее руки скользят по моей куртке к моим плечам, комкая ткань, пока я делаю медленные расчетливые круги, и она притягивает меня ближе. Ее ненасытная потребность совпадает с моей. Как будто я уже запомнил каждый изгиб, каждый дюйм ее сексуального тела, даже не прикасаясь к ней раньше.

Моя пара. Это моя пара.

Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы лелеять. Моя, чтобы использовать, как я считаю нужным.

Она поднимает голову, чтобы посмотреть вверх, и я утыкаюсь носом в ее шею, провожу губами по ее пульсу, ее сердце бешено колотится.

Она не может видеть меня, если ее глаза закрыты.

Ее пульс взывает к моему зверю, пока я изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие.

— Что ты хочешь? — я рычу, скрежещу зубами, поскольку мне требуется каждая унция контроля, чтобы не взять ее прямо здесь, спариваться с ней, пока я не узнаю, что она моя навсегда.

— Я… я, — стонет она, пытаясь удержаться на ногах, пока ее ноги трясутся. — Ты. Я хочу тебя.

Мои пальцы скользят по ее влагалищу. Я чувствую, как жар просачивается сквозь ее штаны, и мое тело требует большего. Спусковой крючок контроля, который у меня есть, натянут до предела, и я жажду сорвать с нее одежду прямо здесь и сейчас. Вцепиться в нее своими зубами, всосать божественный источник, который она прячет между этими бедрами.

— Это не все, что тебе нужно, принцесса, — я прижимаюсь к ней всем телом, ее пальто распахивается, и между нами остаются только моя куртка и ее тонкая рубашка. — Скажи это. Скажи мне все, что ты хочешь, чтобы я сделал. Я хочу услышать это из твоих прелестных уст.

Я опускаю лицо к ее сочным, полным сиськам, чувствуя их мягкость, спелую плоть, поддающуюся мне, когда я касаюсь их зубами. Каждый раз, когда я заставал ее раздевающейся, я представлял, как делаю это. Соски напрягаются под ее тонким лифчиком, поднимаясь сквозь рубашку, чтобы дразнить меня. Я делаю паузу, ожидая ее ответа.

Скажи мне, что ты хочешь меня. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я обладал тобой.

— Тебя внутри меня, — говорит она, затаив дыхание.

— Не сдерживайся. Как ты хочешь, чтобы я поклонялся тебе?

Чтобы сделать паузу, требуется каждая капля самоконтроля. Мои губы парят над ее кожей, моя рука застревает на ее влагалище. Ее тело напрягается и болит, пока я жду ее ответа.

— Пожалуйста. Не останавливайся, — мольба исходит из ее уст, как молитва. — Заставь меня кончить, — умоляет она. — Прикоснись ко мне, пожалуйста. Запусти эти грязные пальцы в мою киску так, как я делаю это, думая о тебе. Заставить меня кричать.