Со временем Ёсико сделалась её маленьким хвостиком, который неустанно повторял, что им необходимо открыть собственное ателье. Всего-то хватило раз выпить лишнего на корпоративе и ляпнуть о своей мечте шить красивое бельё для оборотней, которое бы не рвалось при смене формы, и та умудрилась заразиться.

– Но мы же не оставим это просто так?.. – задумчиво уточнила она и заправила за ухо не по годам рано поседевшую прядь – единственную в пышной копне вьющихся пепельно-чёрных волос. Это серебряная прядь не поддавалась краске или ножницам, и служила маркером, выдающим ведьмовской дар в обычной с виду полукровке.

– Нет, конечно. Я свяжусь с адвокатом и проконсультируюсь, как нам лучше подать на них жалобу, чтобы получить максимум выгоды.

– Да! Засудим их! – воодушевлённо воскликнула Ёсико и снова рассмеялась. – Всё, всё, больше не мешаю творить художнику. Работайте, пожалуйста, госпожа Аяка.

Она подхватила ноутбук, вернулась за свой стол и вцепилась зубами в мармеладного червячка. На её столе вечно царил бедлам, но не творческого, а мусорного характера: неаккуратно разорванные пачки с недоеденными закусками лежали поверх коробок с едой из ресторанов быстрого питания. Это безобразие копилось несколько дней, а потом у одной из них не выдерживали нервы.

– А когда придёт новый работник? – поинтересовалась Аяка, старательно игнорируя хруст чипсов. Накидала остро заточенным карандашом силуэт фигуры мумбрешской женщины и провела робкую линию по центру живота. Завышенная талия для полных дам стандарт, призванный скрывать лишние объёмы. Но, если у них нет цели что-либо прятать, как тогда подчеркнуть естественную красоту пышного тела?..

– Завтра. Я сказала подойти ему к десяти утра. Проснёшься?

– Постараюсь, – она постучала тупым кончиком карандаша по нижней губе. И не стала уточнять, что, вполне вероятно, поспать ей и сегодня не удастся.

Всё-таки пришлось немного поспать. Ёсико подняла жуткий шум и чуть ли не пинками загнала её в спальню, когда узнала, что Аяка собралась третьи сутки подряд провести без сна. В гневе маленький хохотунчик представлял страшное зрелище, как и любой другой представитель обезьяньего семейства. Поэтому она благоразумно решила не злить подругу.

И стоило голове коснуться подушки, как Аяка отключилась. Мгновенно провалилась в глубокий и крепкий сон. Ей приснилось маковое поле, в котором танцевали девушки с пышными формами. Смуглые тела окутывали невесомые, струящиеся ткани, мягкими волнами развевающиеся на ветру. И это выглядело так нежно и красиво, что, открыв глаза, она поняла: срочно необходимо пересмотреть концепцию этой коллекции.

– Шнуровка и корсеты – неверный путь, – сонно пробормотала Аяка, скатываясь с постели. Сдёрнула с изголовья кровати пеньюар, который накинула поверх сорочки, и побежала на первый этаж. Ей жизненно необходимо ощупать имеющиеся эластичные кружева и сетки. – Ёси, ты ещё не успела заказать спиральные кости для корсета? Пожалуйста, скажи, что не успела!

Аяка сбежала по лестнице и на повороте в прихожей в кого-то врезалась со всего маху. И начала отлетать в обратную сторону, подобно ударившемуся резиновому мячику о стену, как сильные руки обхватили её за талию и прижали к твёрдой груди. На миг она замерла, испуганно вдыхая интересный аромат мужского парфюма. Незнакомец тоже не шевелился.

– Извините, но не могли бы вы… – неловко произнесла Аяка.

– Да, конечно, – ответил голос: не сильно низкий, но и не высокий; приятный такой, ласкающий слух лирический баритон с ненавязчивой хрипотцой.

Прихватив за плечи, её аккуратно отодвинули, словно не до конца были уверены, что она сейчас не надумает шлёпнуться на ровном месте. А затем они увидели лица друг друга.

– Ты! – воскликнула Аяка и, окончательно забыв о приличии, ткнула в него пальцем.

– Вы вчера нормально добрались до дома? – сконфуженно пробормотал парень, сильно покраснел и отвёл взгляд в сторону. Тот самый парень, что сначала схватил за грудь, а потом бросил на землю.

Она опустила взгляд вниз и почувствовала, что её щёки тоже запылали. Однако не дала себе слабины, запахнула пеньюар под самое горло и строго спросила:

– Что вы здесь делаете?

– Я пришёл устраиваться на работу, – он сложил руки по швам, чуть наклонил голову и представился: – Портной первой категории Шикаяма Джун.

Как же тесен этот мир. Только вчера этот парень не удержал Аяку на ногах, но зато не упустил шанса ощупать, а уже сегодня пришёл устраиваться к ней на работу. Что ж, в таком случае она хорошенько погоняет его в хвост и гриву.

– Господин Шикаяма, пожалуйста, пройдите в зал и ожидайте на гостевом диване.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Аяка распахнула дверь шкафа и зашла в гардеробную. А там уже вовсю летали вещи. Одна из рубашек приземлилась ей прямо на голову – мягко опустилась сверху и закрыла глаза.

В раздражении сдёрнув шифоновую вещицу и оглядев творящийся вокруг бардак, она в который раз подумала, что им необходимо приобрести пару артефактов для уборки. Иначе подруга может однажды не пережить свою отчаянную попытку принарядиться.

– Ёсико!

– О, ты уже проснулась? – она вскинула на неё улыбающиеся глаза. – Ты видела его? Скажи, красавчик!

– Что? Ты в своём уме? – Аяка стянула с вешалки первый попавшийся приличный костюм и остановилась у комода с нижним бельём. – Ему явно не больше пятидесяти.

– Сорок лет есть? Есть. Значит, уже можно.

– Ты неисправима, – усмехнулась она и стала переодеваться.

– Это ты слишком принципиальна. Кто на этот возраст сейчас вообще смотрит?

– Я смотрю, потому что хочу простого женского счастья, в центре которого семья. Что мне может дать незрелый юнец, ещё вчерашний студент? Непродолжительные, но бурные на яркие впечатления отношения? Нет, спасибо, обойдусь.

Тонкие пальчики скользнули по боку и кончиками ногтей провели чувственную линию у самой границы нижнего белья, от которой побежали мурашки по телу. А потом горячий шёпот защекотал шею:

– Любые отношения – по-своему прекрасный опыт, наполненный неповторимыми ощущениями из-за нового партнёра.

Поймав узкую ладонь, Аяка посмотрела через плечо в бесстыжие глаза и шикнула:

– Давно по заднице не получала?

– Ага, давненько, – хохотнула Ёсико и отскочила, прежде чем успела бы отхватить по заслугам. Нарядилась в короткое, полупрозрачное и воздушное благодаря нескольким слоям сетчатого фатина платье на манер какой-нибудь нимфетки. – Не будь ханжой, Ая! Согласись, он – горячий парнишка! У меня на таких глаз намётан. Может, на первый взгляд и выглядит как скромник, но он явно из тех типов: в тихом омуте черти водятся.

– Он тебе в сыновья годится, а мне и вовсе во внуки.

– Ему семьдесят один год. На внука никак не тянет.

– Надо же, а выглядит моложе, – ехидно проворчала Аяка, застёгивая пуговицы на блейзере. – Но всё равно он слишком юн для тебя. Было бы ему хотя бы в районе девяносто…

– Ты прямо как моя мама: когда замуж выйдешь? Когда я внука увижу? Одно и то же повторяет изо дня в день.

– В этом нет ничего плохого. Она беспокоится о твоём будущем.

Ёсико фыркнула и закатила глаза. Неисправимая девчонка, которой, на минуточку, уже сто пять лет. У полукровок почти такая же продолжительность жизни, как и у магически одарённых. Ещё сотня лет, и приобретёт статус дамы преклонных лет, а в грубоватой мужской среде – старой девы. Ей тоже давно пора озаботиться поиском будущего супруга. Они сейчас фактически на равных. Но почему-то только Аяку беспокоил этот вопрос. Её же подруга продолжала вести тот же легкомысленный образ жизни, что и пятьдесят лет назад, отдавая предпочтение мимолётным увлечениям, и категорически не желала перевоспитываться.