– Может быть не было никакого чернокожего мальчика с хвостом? Сопровождающий убил водителя, а после застрелился. Мешок сперли эти сволочи из лагеря, они же прихватили и нож.
– Может быть вы и правы, но, в таком случае, почему они не забрали ружья и запасные баллоны к ним?
– Да… Где этот мелкий сученок?
– Вон, с той стороны кузова. В тени сидит. Эй, как там тебя… черт… – человек полез в карман, достал блокнот, раскрыл и прочел. – Ибтихадж! Иди сюда.
Из-за кузова вышел подросток в белой рубахе-платье, закрывавшей тело от шеи до щиколоток.
– По-нашему хорошо говоришь или переводчик нужен?
– Говорю, – сказал Ибтихадж.
– Что ты видел?
– Я уже все рассказал.
– Повтори еще раз.
– Я сидел вон там, – Ибтихадж показал на ближайший холм. – Ночь была лунная. Глаза быстро привыкают и все видно почти как днем. По дороге ехала повозка, она была заметна издалека из-за горящего фонаря. Потом повозка остановилась и фонарь погас. Она долго стояла на одном месте, прежде чем двинулась дальше. Затем повозка поехала на большой скорости. Здесь она резко затормозила, потому что из воздуха появился мальчик-обезьяна и что-то бросил в лобовое стекло. Из кабины вышел вот этот человек, – Ибтихадж показал на сопровождающего.
– Как он вышел? Выскочил с ружьем наперевес?
– Нет, он вылез осторожно, как будто боялся провалиться в яму со змеями. Достал из ящика мешок, положил в кабину, вытащил мертвого водителя, сел на его место и застрелился.
– Как вел себя мальчик-обезьяна?
– Спокойно. Никуда не торопился. Ходил туда-сюда, махал хвостом. Забрал мешок, прыгнул в темноту и исчез.
– Почему ты решил, что это был мальчик-обезьяна, а не просто мальчик или просто обезьяна?
– Он похож на обезьяну, я видел их много раз. Ходил на задних лапах и махал хвостом, но обезьяны не умеют говорить, а этот умеет. Значит, это был мальчик-обезьяна.
– Что он сказал?
– Он сказал: “Как дети”. Больше ничего не говорил, только это. Когда мешок забрал, сказал: “Как дети”.
– Как дети…
– Я могу идти? – спросил Ибтихадж.
– Иди. Если ты нам снова понадобишься, мы тебя найдем.
Ибтихадж развернулся и вприпрыжку побежал в сторону лагеря.
– На лобовом стекле остались какие-нибудь следы?
– Нет, ничего кроме дорожной пыли.
– Если они перевозили ценную вещь из башни Кащея, необходимо сообщить о произошедшем в башню Кащея, и как можно быстрее.
– Вы едете в Аварус, а мне дождаться труповозку?
– Все верно. Повозку отбуксировать в город, трупы в морг.
Человек еще раз заглянул внутрь кабины и пошел к самоходной повозке, на которой приехал из города. Подкинул угля в топку, сел за руль, неспеша проехал рядом с местом преступления и прибавил скорость.
Когда-то здесь рос лес. Лиственный лес, в котором бродили большерогие лоси, дикие кабаны рыли почву и чесались о стволы деревьев, волки выли на луну, лисы бежали по следу, помахивая хвостами, зайцы барабанили лапами по старым пням, благородные олени утробным криком подзывали самок, белки порхали с ветки на ветку, на макушках деревьев сидели глухари. В детстве человек охотился в этом лесу со своим отцом. Проезжая по дороге, среди пустынных холмов, в своем воображении он чувствовал грибной запах лиственной прели, видел широкую спину отца впереди, между высоких листьев папоротника. Человек тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Даже пней не осталось, их выкорчевали и сожгли в топках самоходных повозок.
Город бога Мааммона Аварус был виден издалека, его щедро освещал газовый свет фонарей. На перекрестке человек повернул налево, чтобы сэкономить время он решил ехать через богатый квартал. На въезде в обширный парк стояла скромная табличка: “Посторонним вход воспрещен”. Вокруг длинного озера с прозрачной водой росли разнообразные деревья. Их посадили на определенном расстоянии друг от друга, в определенном порядке. Подлеска не было. Изумрудно-зеленая аккуратно подстриженная трава устилала землю пушистым ковром. Единственные животные, обитавшие в парке, – стая белых лебедей с подрезанными крыльями. Они плавали по поверхности озера. По парку змеились беговые и велосипедные дорожки. Человек снизил скорость до пешеходной. Стрекотали поливочные вертушки, разбрызгивая воду, на травинках висели, преломляя солнечный свет, водяные алмазные капли. Лесного духа не было. Не пахло свежескошенной влажной травой и водоемом. Птицы не пели, кузнечики не стрекотали, в пруду не квакали лягушки. По краю водоема не рос камыш или осока. Берег, покрытый подстриженной травой, плавно уходил под воду. Человек долго ехал по парку, дорога шла не прямо, а петляла, то вправо, то влево, иногда возвращалась назад. Наконец, человек подъехал к кованному забору и ажурным воротам с табличкой: “Движение без остановки запрещено”. Четыре охранника, вооруженных ружьями и длинными ножами, остановили повозку, проверили документы, заглянули в кабину, кузов и под него.
– С какой целью въезжаете в Тихую долину? – спросил охранник.
– По служебной необходимости.
– У вас вопросы к кому-то из жителей? – продолжал допрос охранник.
– Мне нужно как можно скорее попасть в башню Кащея, – терпеливо объяснил человек.
– Не забывайте, вам запрещено покидать повозку в Тихой долине. Счастливого пути, – охранник постучал ладонью по крыше кабины.
Тихая долина, – квартал для избранных. Заборов перед домами не было. Двухэтажные строения утопали в зелени фруктовых садов. Окна и входные двери приветливо выходили на улицу. Глаз радовали аккуратно подстриженные газоны, чистые тротуары, широкие подъезды к гаражам, пристроенным к домам. Многочисленные магазины, продававшие одежду, обувь, мебель, ювелирные украшения, постельное белье, ковры, оружие, разнообразную посуду, всего не перечислить, чередовались с уютными кафе, ресторанами всевозможных кухонь, детскими садами, школами и университетами. На игровых площадках под присмотром мам и нянь на качелях и каруселях резвились детишки. Старики читали свежие газеты, курили сигары, играли в настольные игры на открытом воздухе в тени деревьев. В Тихой долине проживало шестьдесят тысяч мужчин и женщин детородного возраста, не считая стариков и детей. Человек поехал быстрее. Тихая долина по сравнению с остальной частью безбрежного Аваруса представляла собой узкую полоску земли в западной части города, зажатую между парком с длинным озером и рукотворным глиняным холмом, башней Кащея, высотой сто футов. Протяженный холм был шесть раз опоясан широким пандусом из обожженного кирпича. На нем могли разминуться, не задев друг друга, две самоходные повозки. На вершине холма стоял шестиэтажный деревянный дом бога Мааммона, на пяти этажах которого жил Кащей, а на шестом стояла золотая статуя бога, обращенная равнодушным лицом к городу Аварусу и спиной к Тихой долине. В давние времена, когда деревьев было много, и пласты угля лежали в земле не потревоженными, шестиэтажное здание было каменным. Кащей правил Аварусом и всеми Западными землями от имени бога Мааммона, который сообщал Кащею свою волю, а он ее оглашал народу.
Человек смотрел в окно на безмятежные лица людей, уверенных в завтрашнем дне, и его скулы ходили желваками. За широкой спиной Мааммона им жилось беспечально. Кто и когда создал статую бога, человек не знал. Жрецы уверяли, что бог Мааммон растопил золото в каменном котле, облил им себя и, пока золото не застыло, принял позу безразличного спокойствия. Внутри золотой статуи живет бог Мааммон, ему там хорошо, так учат жрецы.
Башню Кащея охраняли люди из ведомства, в котором служил человек. На них также была черная одежда и кинжал на поясе. Человека узнали в лицо и пропустили без лишних вопросов. Раньше он несколько раз поднимался по кирпичному серпантину на башню Кащея со стороны Аваруса, отсюда, из Тихой долины, никогда. Человек ехал в повозке по кирпичной дороге, постоянно поглядывая влево, на лежащую внизу Тихую долину, зеленый оазис в желтой степи. Вдалеке он насчитал десять столбов дыма, испускаемого высокими трубами различных мануфактур. Облако пыли поднималось из карьера, расположенного на почтительном расстоянии от города. По распоряжению бога Мааммона строить предприятия, загрязняющие природу, можно было только вдали от Аваруса и, в особенности, от Тихой долины.
