О последнем мне было прекрасно известно, как и о том, что имя сумасшедшей ведьмы давно затерялось в веках, в отличие от её поступка, породившего массовые гонения на альезз.

– После этого Цепи стали использовать для подчинения многоликих, – добавил Рамон, –мощности артефакта хватает, чтобы накрыть столицу и лишить воли всех находящихся в городе альезз, превратив их в послушных марионеток.

– Насколько мне известно, без необходимости артефакт не активировали, – добавил Валентин, – но Моник сочла недопустимым сам факт его существования и наотрез отказалась выходить за Гредхолла до тех пор, пока амулет не уничтожат или не отдадут ей на хранение.

– Погоди, они же были истинной парой! – воскликнула, поразившись смелости и благородству императрицы. – Разве связь позволила бы ей отказаться от союза?

– Нет, но ноту протеста Моник выдержала достойно, знатно попив крови императорской семье, – усмехнулся Валентин.

– Когда они обручились, Гредхолл был ещё принцем и решение по поводу амулета принимал его отец, – продолжил Рамон, – но он всё равно сумел уговорить императора отдать Моник Цепи в качестве свадебного подарка, хотя и сам придерживался мнения, что альезз нужно контролировать. После этого Моник и Гред поженились, а артефакт хранился в личной сокровищнице императрицы, вплоть до её смерти.

– А после, загадочным образом пропал вместе с амулетами Туманного клана, – перехватил инициативу Дари, – к слову, Ирвин, сын Моник - яростный сторонник обязательного магического контроля над альеззами с помощью «Цепей Многоликой».

От слов дракона меня передёрнуло и сразу вспомнилась гадкая улыбочка Сореля. Я даже не сомневалась, какая змеюка громче всех нашёптывала Ирвину о «важности» этого закона.

– Учитывая своенравность императрицы и её близкую дружбу с Летицией, она вполне могла передать ей артефакт, – продолжил дракон, – особенно зная, что её бабушка Тайса была многоликой...

– А отцом был Юджин, брат её любимого мужа, – растерянно прошептала.

– Предупреждая возможные вопросы, отвечаю: мы не знали ничего наверняка и перебирали разные варианты, – добавил Дари, – но эта теория единственная, объясняющая, почему Сорель открыл на тебя такую охоту, и как именно Летта сумела обойти защиту дворца.

– Кстати, если Тайса и Юджин тайно сочетались браком, то Летиция не была бастардом, – задумчиво протянул Рамон, – и на фоне того, что у Ирвина магическое бесплодие, Амира является единственной законной наследницей…

– Ни за что! – ужаснулась, подскочив на ноги и принявшись нервно расхаживать по комнате. – Нет! Нет и ещё раз, нет! Я согласна помочь вампирам, но управление империей – это без меня! Я…

– Тш-ш-ш! Кровинушка моя, не суетись, – дух приложил палец к губам, отчего многочисленные браслеты на его руках зазвенели как крохотные колокольчики. – А когда Ирвину успели выставить диагноз? – удивлённо уточнил, обернувшись к Рамону.

– После брака с Этелией Лангарской, принцессой солнечных эльфов. К слову, этот диагноз у многих вызвал вопросы, – дракон задумчиво покосился на меня и от жуткой догадки я едва не подпрыгнула.

– Намекаешь, что Сорель намеренно травит императора, чтобы возвести меня на престол?! Он же… он же убить меня пытался! – воскликнула, задохнувшись от шока и возмущения.

– Пытался, – кивнул Валентин. – Но похоже, изначально ставка была на то, что твои родители прятали артефакты клана в мастерской Томаса. Не найдя их там, Сорель решил пересмотреть и скорректировать план.

– Или покушение продумывал не он, – неожиданно предположил Рамон, – думаю, советник на высоком счету у мятежников, но всё же, не глава Кровавого рассвета. И если откинуть эмоции, то для него этот план слишком… грубый. При всей жестокости и подлости Сорель обычно действует точечно и ювелирно. Поджог целого квартала не вписывается в его почерк, как и прямое воздействие на инквизитора. Слишком много следов.

– Хм… возможно, – Валентин вновь принялся кружить по комнате, обдумывая слова дракона.

Нестыковок и впрямь было много. К примеру, я тоже не понимала, почему Сорель не добил меня в приюте, если целью было избавиться от всех магических наследниц? Уж коль он сжёг целый квартал, то подстроить несчастный случай и избавиться от одной крохи было несложно. Особенно после того, как я лишилась защиты Валентина и клана.

Или… не лишилась?

– Да, клан всё это время продолжал незаметно охранять тебя, – подтвердил дух, едва озвучила вопросы. – Только после твоего совершеннолетия они отдали остатки магии мне, чтобы я сумел пробудиться при твоём приближении. А затем залегли на дно, наблюдая и не вмешиваясь без крайней необходимости.

– Сможешь с ними связаться? – уточнил Рамон. – Хочу выяснить, как много им известно и есть ли у них информация, которая может нам помочь.

– Разумеется, но для начала мне нужно немного восстановить силы, – кивнул вампир. – И давайте закончим с Сорелем. Если отталкиваться от твоей идеи, после провалившегося покушения на Амиру и неудачной попытки найти артефакты в мастерской Томаса Раэли, инкубы Кровавого Рассвета должны были пересмотреть план…

– После пожара я попала в приют, – перебила его, – почему инкубы не последовали за мной и не попытались найти пропавшие амулеты в личных вещах?

– Полагаю, они пытались, – Валентин задумчиво куснул нижнюю губу, – нужно поговорить с кланом. Если мои догадки верны, это они сделали так, что инкубы ничего не нашли.

– Кстати! – встрепенулся Дари. – Амира, ты не помнишь, у кого хранился гребень? Ты говорила, что кольца забрал на хранение директор приюта…

– Гребень остался у меня, как и плюшевый кот, – нахмурилась, догадавшись, к чему он ведёт, – но амулет мамы мне вернули не сразу…

– По-видимому, его вместе с кольцами вначале проверили инкубы, – удовлетворённо кивнул дракон, – а гребень всё это время защищал тебя от их магии. Отсюда и устойчивость к флёру Сореля и необъяснимое отвращение, которое ты испытала к нему в МШИ.

– Но тогда у меня не было гребня! – напомнила. – Я отдала его…

– Это уже не имеет значения, – покачал головой Валентин, – за пару лет сумеречная рябина полностью привязывается к ауре хозяина и после действует на любом расстоянии. Если ты пользовалась гребнем до оборота, артефакт продолжал защищать тебя даже из банковского хранилища.

Ого! Это и впрямь многое объясняет!

– При первой встрече в МШИ Сорель пытался воздействовать на меня, – призналась, – и ужасно разозлился, когда попытка провалилась. Возможно, именно тогда он и заподозрил, что агенты Кровавого рассвета проверили не все вещи и что-то упустили.

– Логично, – согласился Рамон, – думаю, когда директора приюта оплели Змеиным флёром и спросили о твоих личных вещах, он честно вынес украшения, а про старую игрушку и гребень даже не вспомнил.

– Да никто бы на его месте не вспомнил. Скажу больше, никому бы и в голову не пришло, что кто-то может претендовать на столь… нелепые сокровища, – фыркнул Валентин. – А ведь я всегда говорил, что лучший тайник – это странный тайник!

– Допустим, Сорель убедил главу Кровавого рассвета проверить личные вещи на предмет амулетов, а после, не найдя в них ничего подозрительного, уговорил дождаться моего десятилетия, чтобы выяснить, могу ли я стать твоей магической наследницей, – предположила, возвращаясь к нашему расследованию. – Но почему он сейчас так вцепился в банковскую ячейку?

– Учитывая, что перед переводом в МШИ твои вещи подробно описали, Сорель мог обнаружить в ведомостях неучтённые до этого предметы и догадаться, где именно спрятаны Цепи, но было уже поздно, – продолжил рассуждать Дари. – По закону до твоего совершеннолетия вещи принадлежали ректору, а добраться до леди Ортани Сорель никак не мог, как и выкрасть плюшевого кота и гребень из банка.

– А после, узнав, что Амира обернулась и уже не может получить обе Тени, решил использовать её как наследницу Юджина и возвести на престол, – добавил Дари.

– При управляемой императрице статус советника оставлял ему пространство для манёвров, поэтому он решил жениться не на наследнице, а сочетаться браком с Мишель Валэнте, – продолжил за него Рамон, – этот брак позволял ему основательно укрепить положение в Совете. Должен признать, план гениальный, и если бы сейчас всё срослось, Сорель и мятежники получили бы намного больше, чем тогда от убийства малышки.