— Что ты чувствуешь?

— Что жизнь моя только начинается. Я покончил с тайнами, Серафина. Я был напуган и вел себя как последний ублюдок. Но ты была так терпелива со мной…

— Ты того стоишь, Дариус.

Серафина склонилась над ним и нежно поцеловала в губы. Когда она откинулась на постель, Дариус робко улыбнулся ей милой детской улыбкой.

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Что? — изумилась она.

— Я ведь так и не задал тебе этот вопрос.

— Право, не знаю, Сантьяго. Это такой серьезный шаг. Ты считаешь, что готов к нему?

— Я-то готов, — прошептал он. Принцесса засмеялась и обняла его.

— Наконец-то! Я с четырех лет ждала, что ты попросишь меня об этом!

— Тогда мне, кажется, надо многое нагонять.

— Угу! — с чувством промолвила она и, засмеявшись, притянула к себе для поцелуя.

27 октября 1805 года

— О, Серафина, как здесь красиво! — воскликнула Эль, следуя за принцессой по комнатам первого этажа желтой виллы. — Неудивительно, что мы больше никогда не видим тебя при дворе. Ты создала здесь маленький рай!

Серафина весело улыбнулась и, отбросив назад выбившийся локон, поманила лучшую подругу в столовую.

— Посмотри на эту фреску. — Она показала на потолок, где были тщательно восстановлены сочные краски барочной картины. Опутанные золотой сетью Марс и Венера, казалось, вовсе не жалели о том, что они в плену.

Эль насмешил намек:

— Они напоминают одну знакомую мне чету. Серафина фыркнула:

— Пойдем, я покажу тебе утренний салон. В нем такое необыкновенное освещение, что я пересадила туда чуть не половину всех лимонов и апельсинов.

Завершение всех переделок и перестроек виллы совпало с окончанием угрозы войны, которая висела над Асенсьоном в течение пяти месяцев. В этот день Серафина и Дариус были хозяевами праздника урожая.

Неделю назад, как раз в то время, когда на острове шел сбор винограда, адмирал Горацио Нельсон одержал победу над Вилльневом, заплатив за нее своей жизнью. Он разгромил франко-испанский флот под Трафальгаром.

Теперь у Наполеона больше не было средств для вторжения на остров, и тем более в Англию. Угроза, нависшая над королевством, рассеялась навсегда.

Серафина показала Эль библиотеку. Ужасные воспоминания о Туринове и его устрашающих слугах наконец стали забываться.

Теперь эта комната выглядела совсем иначе. Ее полностью перестроили и покрасили стены в нежно-кремовый цвет. Новые светлые ковры постелили вместо прежних, залитых кровью. Хотя здесь погибло столь важное лицо, расследование событий той ночи свернули благодаря вмешательству царя Александра.

Похвалив Серафину за храбрость, молодой император поблагодарил письмом Дариуса за сведения об обстоятельствах смерти первой жены Туринова. То, что Туринов погиб на Асенсьоне, помогло императору замять скандал.

Когда пришло письмо, Дариус объяснил жене, что стоит за его вежливыми строками. Если бы Туринов остался жив, суд над ним вызвал бы громкий скандал, который мог задеть и самого царя, как его кузена. Скандал также привел бы к противостоянию с правительством сторонников Анатоля в армии и среди старой знати.

Что же касается семьи княгини Маргариты, царь написал, что лично принес родителям соболезнования и сообщил истинные обстоятельства ее смерти. Теперь, поскольку Анатоль был мертв, они считали, что дочь их отомщена и справедливость в какой-то мере восстановлена.

Эль прервала ход мыслей принцессы.

— Мне нравится этот цвет. — Она, улыбаясь, закружилась по комнате.

Пока рыжеволосая красавица ахала над древнегреческими скульптурами, взор Серафины остановился на письменном столе. Очки Дариуса лежали поверх толстых журналов его торгово-судоходной компании.

Хотя он все еще сохранял за собой пост особого советника при министерстве иностранных дел, опасных поручений он больше не выполнял. И Серафина благодарила за это Бога. Дариус много и тяжко поработал на благо своей новой родины, теперь пришла пора другим талантливым людям проявить себя. Принцессе нравилось поддразнивать мужа, намекая, что и без его хитроумного вмешательства мир почему-то не погиб.

Подруги, продолжая осмотр дома, поднялись по лестнице.

Эль взглянула на Серафину:

— Что ты думаешь об Алеке?

— Он очень мил. Очень надежен. Хороший человек.

— По-моему, чересчур чопорный и слишком ручной, — осторожно заметила Эль.

— Возможно, ему нужна женщина, способная добавить в жизнь перчика?

Эль фыркнула и покраснела. Серафина рассмеялась и продолжала показывать подруге комнаты, пока они не добрались до розовой спальни.

— А-а, то самое любовное гнездышко?!

— Эль! — теперь покраснела Серафина. Эль вздохнула:

— Ты везучая. Такая жизнь. Такой муж. Такой дом.

— Я знаю, — согласилась принцесса.

Эль подошла к окну и выглянула в него, чтобы полюбоваться пейзажем.

Серафина посмотрела вниз на свои босые ноги и увидела, что стоит на краешке старого тканого ковра. Она смотрела на блеклые нежные тона картины танца юношей и девушек вокруг майского дерева среди моря ярких цветов и трав. — Твой бедный брат, — вздохнула Эль, бросив взгляд на галерею внизу. Она покачала головой, когда Серафина присоединилась к ней. — Посмотри на него. Он очень изменился.

Под ярко-синими небесами простирались залитые солнцем поля и луга. Золотая осень обнимала виллу и ее гостей, расположившихся в прелестном саду. В центре восседала Аллегра со спящим младенцем на руках, очаровательным принцем Лоренцо. Пия сидела рядом с ней и улыбалась ребенку. У дальней ограды сада над поздними алыми розами склонился король.

Но Рэйф сидел в стороне от всех. Он раскинулся в кресле и, подперев рукой подбородок, угрюмо смотрел вдаль.

Серафине было жаль брата.

— Прошел слух, что Джулию Калацци видели в Риме. Кажется, она вошла в свиту Полин Бонапарт.

— Не может быть! — ахнула Эль.

Принцесса кивнула и, отвернувшись от окна, уселась на постель.

— Они птицы одного полета, верно? Схватить Джулию очень легко, но Рафаэль не позволяет ее преследовать. Он сказал Дариусу, что хотел бы только подойти к ней и спросить: «Почему?»

Эль, глядя на принца, грустно покачала головой. Внезапно издалека до них донеслись радостные детские крики. Серафина понимающе улыбнулась. «Опаздывает».

— Это не может быть твой муж… О Господи! — потрясенная Эль уставилась в сад. — Глазам своим не верю!

Серафина, улыбаясь, вернулась к окну.

— О да! Волшебный флейтист, гаммельнский крысолов. — Она рассмеялась от удовольствия и чистого счастья при виде представшего им зрелища.

С громадным змеем, украшенным разноцветными лентами, вьющимися по ветру, по залитому солнцем полю к дому приближался великий Сантьяго со своей свитой.

Эль растерянно повернулась к подруге:

— Твой муж буквально облеплен детьми.

— Это дети местных крестьян. Они прибегают к нему почти каждый день.

Дети висели у Дариуса на руках, крутились у него под ногами, вывертывали шеи, чтобы поймать его улыбку или взгляд, и трещали громко и все разом. Когда веселая толпа приблизилась к саду, Дариус показал детям на столы, уставленные угощением. Они бросились туда, не обращая никакого внимания на царственных гостей.

Дариус положил змея на траву в конце сада и подошел к королю. Они погрузились на несколько минут в разговор.

Схватив со стола пищу, дети сразу же вернулись к Дариусу, на ходу запихивая в рот печенье и размахивая куриными ножками, как крохотными дубинками. Они набросились на него, и вскоре он сдался и позволил им повалить себя на траву. Получилась куча мала.

— Я потрясена, — объявила Эль.

— Он их нещадно балует. Всех до единого, — гордо объяснила Серафина. — Из обрезков досок, оставленных плотниками, муж построил им домик для игр. Он читает детям, разрешает их споры и ссоры. А теперь хочет купить пони, чтобы обучать детей верховой езде.

Эль не могла оправиться от удивления.